1 часть (1/1)

Я мог бы стать рекой, Быть темною водой;Вечно молодой,Вечно пьяный...На входе в этот раз стояли охранники с детекторами. Я начал улыбаться шире, чем обычно, радуясь, что спрятал Cobray M11/9 в туалете.Обычный клуб с необычным концертом:— Добро пожаловать, русские в Америке! Добро пожаловать! На сцене Би-2!Большие городаПустые поездаНи берега ни днаВсе начинать сначалаКрышка сливного бочка разбилась от удара. Я развернул полиэтиленовый пакет, с которого капала вода, и достал свой полуавтомат.Спрятав оружие под грубым свитером крупной вязки, я вышел из туалета. Вокруг сцены визжала толпа эмигрантов. Даша зябко ежилась в своем комбинезоне, натянув шапку на лоб, почти прикрывая глаза, и никак не реагировала на концерт. Я встал рядом и дал ей прикурить, искоса наблюдая за коридором, который вел в служебные помещения. Охранник неуклюже топтался у входа, маялся, нервничал.Холодная войнаИ время как водаОн не сошел с умаТы ничего не зналаОхранник вдруг резко ринулся в другой конец зала. Я поставил сумку с деньгами Даше на колени, она, как загипнотизированная, смотрела на сцену и курила свернутый из порванных ризлов джойнт. Я медленно побрел сквозь толпу к служебному выходу. Взгляд был прикован к сцене, движения ленивые и не заинтересованные, а на губах придурковатая улыбка. Все в порядке, никто не смотрит.Полковнику никто не пишетДверь приветливо открыта. Достаю оружие, хмуро перезаряжаю, тщательно закрываю за собой дверь.Полковника никтоне ждетMiller Genuine Draft. Выставляю руку с полуавтоматом вперед, делаю резкий шаг за угол и два выстрела в мужчину у стены. За грохотом музыки не слышно выстрелов. На линии огняПустые городаВ которых никогдаТы раньше не бывалаДо цели оставался еще весь коридор с целым рядом дверей-арок... Из ближайшей выскакивает охранник, он даже не успевает перезарядить свой пистолет. Кровавое пятно расползается по его белой футболке. Негр с коробкой в руках вскрикивает, но за шумом выстрелов и грохотом музыки его не слышно. Он поскальзывается и падает, а коробка следом на него. Еще один выстрел и молодой парень сползает по стене. Трубы заляпаны чем-то черным, стена — кровью. Очкарик за компьютером поднимает руки вверх, желая сдаться, но я стреляю ему в голову, а в теле его соседа остаются сразу три моих пули. И рвутся поездаНа тонкие словаОн не сошел с умаТы ничего не зналаЗа следующим коридором поджидает вооруженный охранник. Он стреляет мимо, а я нет. Его напарник от выстрела неуклюже падает на диван, его бы можно было принять за спящего, если бы выстрел не снес ему полголовы: кусочки черепа, кожи, какие-то серые комки, волосы и кровавые подтеки медленно сползали по стене. Лицо парня обгорело, нос почему-то отсутствовал, а подбородок был в пороховых ожогах, зато правый глаз блестел, как стеклышко. Смотрел на меня. Я толкаю последнюю дверь, и кудрявый толстяк за столом, охнув, выкрикивает: ?Don't shoot! Don't shoot!?— Мэнис? Мэнис где?В подвале больше никого нет, все убиты... Как у себя в офисе? Полковнику никтоне пишетНа столе простаивал телевизор и те самые кассеты с записями реальных изнасилований.— Мани.— What?— Мани, мани! Деньги.Толстяк начинает выгребать доллары, девушка из любительского фильма плачет и зовет маму, пятеро мужчин вокруг нее смеются, толстяк крестится. Еще один выстрел и телевизор, полыхнув искрами, замолкает навсегда. А затем еще один выстрел.Полковника никто не ждетНикогда не ограничиваться выстрелом в грудь. Хоть два раза, хоть три — недостаточно. Можно промахнуться и попасть в легкое вместо сердца, и подонок выживет благодаря своевременной врачебной помощи. А вот мозги с потолка он никогда не соскребет.Патронов мало. Две пули.В идеале всегда два выстрела. В грудь и контрольный. В голову.