1 часть (1/1)

Lorde — Team— Что ты делаешь? — спрашивает смеющаяся Ирене, когда Тамара заталкивает её в восточное крыло картинной галлереи, в котором они гуляли, изучая искусство. Ничего личного, просто Феррейро яро интересуется этим. Не зря же она в одиннадцатом классе выбрала направление искусства. — Здесь картины поинтереснее, — шепчет Рончезе, расхаживая по коридору и изучая произведения искусства. — Как будто ты в этом разбираешься, — фырчит Ирене, шагая рядом с фиолетововолосой. Вообще, они отбились от компании, с которой пришли сюда. Алехандро, Габриэль, Рут и Альба находились этажом выше, осматривая уже архитектурные сооружения. — Эй-эй, не забывай, что я философ и психолог во плоти, — отвечает Рончезе, поправляя на себе до ужаса неудобное платье. — А ещё я ненавижу платья, чтобы я ещё раз согласилась на это! — Зато тебе невероятно идёт это платье, поверь, — отвечает Феррейро, смотря на брыкающуюся Тамару. — Попробуй только порвать, я тебе зад надеру, сучка. — Скорее, это сделаю я, ибо ты оделась слишком откровенно для похода в галлерею.— Что здесь откровенного? Обыкновенный кроп-топ, — возмущается Феррейро, отрываясь от разглядывания картин. Вообще, сколько бы Ирене не была развязной и безумной, она любила искусство и всё, что с ним связано. В частности, картины вдохновляли девушку больше всего, но и к литературе и театру она относилась более-менее положительно. Порой, Тамара удивлялась этому спектру увлечений: днём она могла утыкаться часами в книгу или смотреть балет, а ночью напивалась до посинения, убивая свою измученную и без того печень.— Конечно, обыкновенный. А про низ ты ничего сказать не хочешь, красотка? — все так же шёпотом говорит Тамара, разглядывая её с ног до головы. — Я едва сдерживаюсь, чтобы не взять тебя здесь. — Когда будем дома, я выплесну на тебя холодную воду, чтобы ты успокоилась и не возбуждалась от обыкновенных джинсовых юбок, — отвечает Феррейро, усмехаясь. — Лучше бы ты сделала это сейчас, — проговаривает Тамара. В коридоре всё так же было пусто, а они, споря между собой, рассматривали полотна и охали от красоты. — Мне кажется, я просто никогда не перестану любить пост-импрессионизм Винсента, — шепчет Ирене, по пикселям разбирая картину Ван Гога. Поправляет очки, закусывая губы. Боже, знала бы эта блондинка, как мило и горячо одновременно выглядит, пока изучает картины, стоя в откровенном, по мнению Рончезе, наряде.— А мне кажется, что порой ты его любишь больше, чем меня, красотка, — отвечает Тамара, пристроившись сзади. — Он мой муж, конечно я его люблю больше. — А я твоя девушка, которая может убить этого самого твоего мужа. Ах да, ещё я очень ревнивая, Феррейро, — злится Тамара. — С убийством ты прогадала максимум на два столетия, Тами, — Ирене смеётся, оборачиваясь и отнимая Тамару. — Иди давай уже вперёд, хватит разглядывать этого рыжика. Галлерея действительно пришлась по вкусу Ирене: здесь были собраны яркие представители импрессионизма. В частности, здесь были вывешены картины Ван Гога и Моне, которые так любила блондинка. А Рончезе просто часами могла слушать то, как Ирене рассказывает об их создании и истории. Ведь делала она с искренним интересом. — Богом молю, не виляй бёдрами, у меня сердце слабое, — шепчет Тамара, идя немного сзади Феррейро. — А ты не смотри на мой зад, я тебе не картина. Тамара смеётся. Это она проверит позже. Рончезе оглядывает стены галлереи, пытаясь найти хотя бы какой-нибудь выход отсюда в более укромное место. И у девушки невольно начинает кружиться голова, ведь стены помещения довольно высокие. — Не смотри вверх с такой высоко поднятой головой, у тебя снова кровь из носа пойдёт, — говорит обернувшаяся Феррейро. — Ты так мило заботишься обо мне, спасибо. Но Тамара продолжает обыск. И, о боги, она замечает небольшую дверь с табличкой на ней же ?НЕ ВХОДИТЬ?. Хватает за руку блондинку, молча открывая эту самую дверь. Девушки скрываются за ней, оказываясь в небольшом архитектурном помещении. — Это что, интерпретация средневековой комнаты? — шепчет Тамара, пытаясь разглядеть в довольно темной комнате картины или даже какие-нибудь вещи. — Меня интересует немного другой вопрос: какого хрена ты меня сюда затащила? — шипит Ирене. — Тут интереснее. И мне стало скучно, Феррейро. Давай лучше осмотрим это место, — отвечает Рончезе, держа блондинку за руку. — Страннее всего то, что здесь нет картин на стенах. Рончезе улыбается. — Чего ты так улыбаешься, Тами? — спрашивает Ирене, разглядывая эту хитрую улыбку даже в кромешной темноте. — Да так, ничего, — шепчет Рончезе, приближаясь к Ирене, которая стояла возле стены маленькой комнаты. Не успевает она и сказать слова, как оказывается впечатанной в холодную стену, а губы невесомо целуют Тамару. Поцелуй сначала нежный, с сладкими характерными причмокиваниями, но когда руки Рончезе опоясывают оголенную талию Ирене, то блондинка съезжает с катушек, придавая поцелую больше страсти и любви. Когда они отрываются, то дышат безумно тяжело, оглядывая друг друга потемневшими глазами.— А тебе не говорили, что трогать произведение искусства в галлереях запрещается? — спрашивает Феррейро, поглаживая по крашенным волосам Рончезе.— Кто-то ведь должен прибить картину к стене, — шепчет Тамара, снова целуя девушку. Рончезе хватает руками бёдра Ирене, приподнимая девушку с пола и вызывая бурю ощущений. Нет, это не сравнится ни с чем, когда ноги оказываются опечатаны в тёплых объятых любимых рук. Тамара знает каждую слабость блондинки, знает, как её безумие начинает превышать адекватное состояние в секунды, стоит Рончезе коснуться её.— Что, прямо здесь? — отрываясь от губ Тамары, шепчет Ирене. — А ты как будто не хочешь меня? — спрашивает улыбающаяся Тамара, переходя медленно к шее и в буквальном смысле заставляя Феррейро откинуться. — Продолжай. Тамара довольно тянет улыбку, мокрыми и рваными поцелуями покрывая шею Ирене, касаясь языком по набухшей вене и заставляя немного откинуть голову назад. Феррейро же хочет большего уже с первой секунды этого пошлого помутнения. Сразу начинает пылать, кожа подобна огню. А Рончезе нравится осознавать факт того, что температура тела Ирене возрастает в разы, когда они вдвоём. — Ты уже горишь. Страшно представить, что у тебя творится внизу. Ирене выдаёт стон. Слишком протяжный и грудной стон, подобный мурчанию кота. Тамара целует ключицы, в надежде услышать его снова. Нежные рваные вдохи, тихие стоны и широко раскрытые глаза. То, что делает обеих совершенно слабыми в руках друг друга. — Умоляю, опустись, — шепчет Феррейро, когда губы Тамары снова оказываются на уровне её собственных.— Какая нетерпеливая девочка, — с улыбкой проговаривает Рончезе, затыкая поцелуем и пробираясь одной рукой под чёрную юбку. Феррейро кусает нижнюю губу, скуля от ожидания. Пальцы довольно ловко пробираются под нижнее белье, нащупывая вдоволь влажное естество. Тамара довольно улыбается, понимая, что девушка сильно течёт, желая больше касаний.— Боже, Тами, пожалуйста. Рончезе резко опускается, задирая юбку и опуская вниз трусики. Языком приводит по клитору, чувствуя насыщенную влагу. Ирене сильно мокрая — и это факт. Она очерчивает каждую розовую складочку, проникая кончиком языка внутрь и снова губами полностью касаясь естества. Она смотрит снизу на Ирене: блондинка без памяти выгибается в такт касаниям, постанывая чертовски громко. — Как же хочется оставить тебя такой неудовлетворенной и смотреть на твоё поведение, — шепчет Рончезе, снова слизывая с клитора влагу.Каждое касание делает так, чтобы Феррейро текла ещё больше. Безумие охватывает сразу, она уже хватает волосы Рончезе, придвигая к себе ближе и заставляя полностью слиться воедино. Ирене кончает с именем Рончезе на языке. Тихо повторяет ?Тами?, пылая сильнее, когда Рончезе приподнимается и целует девушку в губы. — И всё-таки, хорошо, что ты так оделась. ***— Алекс, где Ирене и Тами? — Эти две идиотки заперлись в восточном крыле галлереи, я им звонил, они уже поднимаются. — Чем они там занимались полчаса? Алекс медлит с ответом, поглядывая на камеры наблюдения. — Тебе лучше не знать этого, психика испортится.