Часть 9. (1/1)

– Где твоя маска? Ты на такси? Ехала на заднем сидении? Ты ничего не трогала? Платила картой? Где антисептик? В подъезде не прижималась к стенам? – Господи, хватит так паниковать! – Ирене закатила глаза, внутренне поражаясь такой не свойственной Тамаре истерике. Видимо, правда боится заразиться, либо... это просто ее забота? – На все вопросы да! Кроме маски, но у меня шарф, вот смотри, я шла как ниндзя сюда. Волосы, как видишь, не распускала, хожу уже две недели с косами как сельская девчушка, – она скучающе вздохнула, ожидая следующий поток вопросов с уточнениями, но ничего не последовало, Тами гостеприимно пригласила ее внутрь, спрашивая :– Ты знаешь значение слова "Карантин" или "Самоизоляция"? – Только попробуй начать умничать сейчас, – она пригрозила ей пальчиком, на котором...– ГДЕ ТВОИ НОГТИ??? – Рижа сама удивилась тому, что ее вопрос прозвучал слишком громко и стал похож на вопль.– Когда я говорила про сельскую девчушку, я имела ввиду не только волосы, – Ирене пожала плечами, миновав уже коридор и по памяти направляясь в сторону ванной комнаты, – Где Фернандо?– У себя наверху, спит уже, наверное. Я думала это он, когда в дверь позвонили. Он один раз в час ночи уперся куда-то и не предупредил меня, а потом вернулся с двумя ящиками пива и полным пакетом полуфабрикатов. Где он магазин в такое время там откопал, я понятия не имею.– Это ладно, я вот вообще...Ирене тараторила что-то, пока тщательно мыла руки, но в слова Тамара не вслушивалась. Ей этого просто не удавалось, все внимание было занято ее лицом, фигурой. Они так давно не виделись, казалось, будто их последняя встреча была сто лет назад. Тогда весь мир не был в опасности, а Испания не была похожа на страну из фильма про постапокалипсис. – Почему ты здесь? – она прервала поток ее слов, сосредоточенным внимательным взглядом смотря в такие родные жабьи глазки. – Руки помыть зашла, – Ирене невинно хлопала глазками, выдерживая тяжелый взгляд и нервно теребя полотенце, о которое уже давно вытерла ладони.– Нет. Не это. Зачем ты здесь?– Слушай, я соблюдаю карантин, я хуеву тучу времени торчала дома, все это время. Почти что в полном одиночестве, я что, не заслуживаю хоть раз куда-то выйти? Мои соседи, например, чуть ли не каждый вечер принимают у себя гостей! А ночью они выходят на балкон и поют песни под гитару. Господи, как меня это задолбало... Взгляд Тамары был проницательным, вдумчивым, чутким. Ее не обмануть:– Ты могла поехать куда угодно, раз тебе не сидится дома. Почему. Ты. Здесь?Ирене будто съеживается под напором требовательных взглядов и твердого непоколебимого голоса:– Я просто...– Ты могла написать.– Я и писала.– Могла позвонить.– Нет.– Могла прислать голосовое.– Нет.– Видеосвязь?– Нет.– Тогда зачем?– Все, что я писала тебе.. Это правда. Но ты больше не веришь написанному. Я решила, что ты имеешь право слышать подобные слова от меня с глазу на глаз, – блондинка собрала все свое мужество, чтобы сейчас сказать подобное, она опустила глаза, тяжело дыша.В ванной стало душно, то самое чертово напряжение, которое между ними мгновенно вспыхивает при встречах, вернулось. Нет, не просто вернулось, оно ворвалось без стука, открывая дверь с ноги и усаживаясь следом на удобное кресло, по-хозяйски закинув ногу на ногу.***Я ничего не отвечаю, а тупо ухожу на кухню. Слишком сложно сейчас вести себя естественно и делать вид, будто все в порядке. Ей ничего не остается, как последовать за мной. Мне кажется, что она немного даже побаивается меня сейчас, учитывая то, как осторожно следует за мной, как молчаливо находится рядом, как потупляет взгляд. Уверена, что с виду я сейчас очень серьезна, подозрительно спокойна и невыносимо равнодушна. И она может подумать даже, что я не рада ее визиту. Но будь проклят этот мир, если это правда. Хочу угостить ее чаем, я же хорошая хозяйка. Ха, какая ирония. Точно также однажды она доставала чашки и хотела угостить меня чаем, а я истерила и кричала, что хочу не чая. Сейчас ни черта не изменилось, но мне нужно чем-то занять руки, нужно смотреть на что-то КРОМЕ ее глаз, лица, губ. Ирене знает правила. Она не нарушит тишину. Она покорно садится за стол, все также не поднимая взгляда. Я отворачиваюсь, щелкаю кнопкой чайника, достаю чашки, руки трясутся, выдыхаю. В голове навязчивым роем крутятся одни и те же мысли с заглавием "У нее есть девушка и это не я". Но это нельзя произносить вслух, иначе партия будет проиграна, а карточный домик рухнет. Этого нельзя допустить, этой истории не может наступить конец. По крайней мере, не сегодня.– С лимоном? – Да, пожалуйста. Кусочек лимона падает на дно стеклянной чашки. Ирене снимает толстовку. Чай становится светлее, приобретая оранжеватый отблеск. Ирене оказывается в белой майке, ее плечи теперь оголены, руки открыты. Иисус, дай мне терпения.– Две ложки.– Я помню.Мы продолжаем этот дежурный разговор. Я понимаю, что слишком громко постукиваю ложкой в ее чашке. Сахар растворяется в чае. Ирене начинает расплетать косы. Иисус, ты меня не услышал, да?***– Прошу, – Тамара ставит чашку на тарелке перед Ирене и по неосторожности несколько капель проливается на стол, но никому нет до этого дела.– Спасибо, – отвечает блондинка, продолжая медленно распутывать свои шикарные волосы. Ее пальцы ловкие, но не торопливые, она будто нарочно делает все медленно. Светлые пряди, втянутые в излюбленную косичку, проходят между ее пальцев, чтобы в следующую секунду оказаться свободными и волнами спадать с плеч, на спине или закрыть собой ее лицо. Есть ли на свете что-то прекраснее этого? Тами с жадностью отпивает несколько глотков. Горячо, нёбо обжигает, по губам стекает пару капель. Когда чай стал для нее таким вкусным и жизненно необходимым? Ирене заканчивает свой ритуал с волосами, отпивает немного:– Так вкусно, – облизывает нижнюю губу, которая после глотка осталась влажной и теплой, сияя под светом, озаряющим кухню. – Очень, – слышит она в ответ.Атмосфера накаляется, это чистая химия, электричество, как долго они смогут держаться?Что будет, когда чай будет допит? ***Тамара... Будь она проклята, почему она так красива? Даже такая домашняя, одетая в безразмерную футболку и пижамные штаны в клеточку. Ни один человек в моей жизни не был так привлекателен для меня. Я не знаю, что я здесь делаю. Это было спонтанным решением, после переписки с ней вдруг собраться и приехать безо всяких раздумий. И вот где мы оказались теперь: я умираю от желания прикоснуться к ней, а она сердится и хочет поскорее выпить чай и спровадить меня. Но я не уйду просто так. – Как вообще дела? – спрашивает Рижа и я мысленно благодарю ее, что не мне нужно снова пытаться завязать вежливый стандартный разговор о каких-то пустяках. В заднем кармане джинсов вибрирует телефон. Я не хочу знать, кто это. Потому что я знаю, кто это.– Все хорошо. Это время мне идет на пользу, не теряю его бездумно. А у тебя?– У меня также. Наклевывается новая песня, – говорит она скромно, сдержанно улыбается. – Здорово. Я бы послушала.– Могу включить что-то другое. – Что угодно.Она включает на телефоне трек. Это ее любимая Билли, с нежной и мелодичной "Lovely". Я слушаю мелодию, но слов нет.– Где слова?– Они отвлекают. Я больше инструменталку люблю. Некоторое время мы просто молча сидим и слушаем, этот момент прекрасен своей простотой. Никого лишнего, никаких тяжелых мыслей, никаких обязательств. Я просто сижу с ней на кухне, слушаю песню и молчу. И это то, что мне было нужно, а я даже не подозревала об этом.Но песня заканчивается и Тами не включает другую. Она не сдерживается и затрагивает эту тему:– Знаешь, я дам тебе послушать свое детище. Но это не рэп, тебе не понравится.– Мне никогда и не нравился рэп.– По тебе не скажешь, – она усмехается, а я хватаю губами кусочек уже вялого и мягкого лимона, откуда ушли все соки и цвет, но он все такой же кислый. – По мне не скажешь? Давай подумаем. Я сейчас сижу здесь и слушаю с тобой Билли Айлиш, а не зацениваю очередной новый и супер-бомбический фит с уличным парнишкой, наполненный панчами и рассказывающий о том, как честным крутым ребятам хуево живется в обществе мажоров и прихлебателей.– Вау. Раунд. Тамара улыбается. Я улыбаюсь в ответ. Isn't it lovely?