Пролог (1/1)

– Подчинись мне.Тихий, бархатный шепот ласкает слух. Невидимые ладони скользят по груди, выше, обводят ключицы. Когти едва ощутимо царапают открытое горло. – Подчинись…Судорожный вздох срывается с губ. Сколько искушения и соблазна в голосе тьмы, как сладко было бы покориться ее настойчивой просьбе. Он почти готов это сделать. Но вновь перехватывает дыхание, слова застревают в груди, и вместо согласия он целует чужие пальцы, которые касаются губ. Во тьме ему чудится усмешка – покровительственная и властная. – Подчинись. Как прежде, – невидимая рука сдавливает шею чуть сильнее. Еще не до боли, но достаточно ощутимо, и он прикусывает губу, осознав, что наслаждается этим ощущением. Все это неправильно. Жуткий, сладостный, неправильный сон…Вергилий резко сел и прикусил запястье, пытаясь заглушить хриплое, прерывистое дыхание.И правда – сон. Еще мгновение ему мерещился бархатный смех в тенях спальни. А потом снова наступила тишина – такая, какая бывает только ночью в горах, вдали от цивилизации. И в этой тишине каждый судорожный вздох, каждый удар сердца казались оглушительно громкими. Разумеется, на самом деле это было далеко не так. Демон раздраженно спихнул в сторону одеяло и замер, услышав сонное бормотание. Данте чуть нахмурился во сне и, так и не проснувшись, повернулся на другой бок. Почувствовал что-то. Вергилий научился просыпаться без крика и уже давно не ложился с Ямато под рукой. Но проснуться от кошмара и не разбудить брата по-прежнему было для него настоящим искусством. Он бесшумно выскользнул из постели, оделся и покинул спальню.Близилось утро. Холодный, сырой туман окутал лес мокрым одеялом. Вергилий стоял на террасе, вслушиваясь в шепот холодного мелкого дождя, и чувствовал, как постепенно исчезает болезненный зажим в груди. Он знал, что в течение часа боль пройдет совсем. И уже привык встречать летние рассветы с ощущением холода в сердце.– Вердж?Проснулся все-таки.Данте стоял на пороге и душераздирающе зевал, прикрыв рот ладонью. Его отросшие белые волосы торчали во все стороны после сна, и Вергилий с неодобрением подумал, что брату уже давно пора подстричься.– Опять кошмары? – взгляд младшего полудемона никак не вязался с внешней сонливостью: был внимательным и цепким. – Да. Он научился не лгать. На это ушло много времени, и признание собственной уязвимости все еще больно било по самолюбию. Но все же Вергилий научился говорить правду: кратко, односложно и даже не пытаясь скрыть раздражение. Данте лишь беззвучно вздохнул.– Пойду сварю кофе, – сказал он спустя несколько минут тягостного молчания, и Вергилий согласно кивнул. Кофе был бы кстати. Как и еще несколько минут одиночества, чтобы прийти в себя. Хорошо, что Данте научился это понимать. На территории поместья было спокойно и тихо. Вергилий шел вдоль ограды, проверяя защиту, касаясь кончиками пальцев вековых деревьев. На самой границе воздух едва заметно подрагивал от силы и магии, разлитой вокруг. Защита была идеальна, он не чувствовал никакой опасности… И все же демона терзало смутное беспокойство, которое не позволяло прекратить обход и вернуться в дом. Дождь усилился. Вергилий запрокинул голову, всматриваясь в пасмурное, едва начавшее светлеть небо, почти не замечая, как мелкие прохладные капли стекают по щекам и касаются губ. Удивительно холодное и дождливое выдалось лето…Он вдруг ощутил спиной чужой пристальный взгляд – и обернулся, призывая ледяные мечи. Лес молчал. Стоял безмолвной темной стеной, которая теперь казалась Вергилию зловещей. Он раздраженно сжал зубы, мысленно злясь на себя. Что за глупый детский страх перед темнотой? Демон швырнул наугад во тьму несколько сияющих клинков, и призрачный голубой свет на мгновение осветил стволы деревьев и густой мелкий кустарник.Никого. Здесь и не могло никого быть. Люди веками не приближались к поместью, слишком сильная магия охраняла эти места. Разве что кто-то из иного мира… Но Спарда ставил защиту и от таких гостей. Кто?Кому могло хватить силы и глупости прийти сюда?Вергилий выждал еще несколько минут, но лес ответил ему все той же тишиной. Неохотно, все еще ожидая нападения, демон отозвал клинки и продолжил обход. Ощущение чужого взгляда больше не появлялось.– Долго ты. Кофе уже остыл, – Данте встретил брата на пороге кухни и чуть нахмурился, окинув взглядом с головы до ног. Вергилий и сам подозревал, что паршиво выглядит. За время обхода он промок насквозь, рубашка неприятно липла к телу, а влажные волосы падали на лоб и лезли в глаза. Не говоря ни слова, демон прошел на кухню, коснулся рукой едва теплой чашки. Раздалось шипение, и над остывшим было кофе вновь пошел пар.– Кощунство, – высказался Данте, который шел следом. – Я мог сварить еще. И замолчал, глядя, как Вергилий даже не поморщившись выпил содержимое чашки.Иногда он совершенно не чувствовал вкуса. Напиток был горячим – и этого было достаточно. Тепло на миг обожгло руки, горло, и только тогда Вергилий осознал, что его тело нуждалось в этом тепле – хотя сам он по-прежнему не чувствовал холода.– Пойду переоденусь, – произнес он вместо благодарности. Но, поравнявшись с братом, задержался на миг и коснулся ладонью его груди. Данте поймал все еще холодную руку демона, в стальных глазах отразился немой вопрос. Немного подумав, Вергилий согласно кивнул. В конце концов, брат предлагал не самый плохой способ выбросить из головы недавнее происшествие и тот сон. Вряд ли его можно было назвать кошмаром.Вергилий думал об этом, стоя под теплыми струями воды, чувствуя, как ладони близнеца скользят по напряженному телу. Разве можно назвать кошмаром всепоглощающее желание открыться, довериться, стать одним целым с тьмой? Вряд ли. Сон дарил наслаждение, смешанное с горечью и чувством стыда. В каждом слове, в каждом прикосновении теней звучало обещание покровительства и защиты. И эта снисходительная властность возвращала демона на несколько месяцев назад в прошлое, когда он был слишком уязвим и слаб – даже для самого себя. Очень медленно и постепенно Вергилий смог восстановиться. Вот только эти сны…– Не думай об этом, – прошептал Данте, едва касаясь губами его губ. – Я не…– Разве?Вергилий не смог ответить – и втянул воздух сквозь сжатые зубы, когда прикосновения брата стали более настойчивыми. Где-то на границе сознания мелькнула мысль, что за какие-то пару месяцев Данте успел слишком хорошо его изучить.А потом стало не до размышлений.