Six. (1/1)

Не успел Алекс выйти за дверь, как я вновь рухнул на диван, носом зарываясь в теплое одеяло. Нет-нет-нет. Это все невозможно.Голова не болела, как ни странно, но напоминала по тяжести чугунный котел. Перед глазами стоял не туман, но прочное марево. Я несколько раз сердито моргнул, стараясь его прогнать, но тем самым лишь вызвал черные точки, которые теперь отчаянно не желали пропадать. Сегодня – самый отвратительный день в моей жизни. Ровно как и неделя, предшествующая ему.

Я с ним переспал.Точно переспал.По-другому и быть не может.Перед глазами мелькали картины прошедшей ночи. Они бессвязно носились перед глазами, и я даже понять не мог, какая из них была первой, а которая следовала далее. Но я абсолютно точно чувствовал, как к лицу приливает краска из-за отвратительного ощущения того, что мне понравилось. Мне понравилось то, что он со мной делал!- Этого не может быть, - я перевернулся на другой бок и неосторожно прикусил губу, которая тут же отозвалась болью. Отлично, блин. Коснувшись пальцами губ, я провел по ним и посмотрел на пальцы. На подушечках – крошки засохшей крови.

Болит все тело. Полностью. Кажется, даже волосы ноют. Но от этого только легче: не с чем сравнивать - все болит, все будет болеть. Может, все когда-нибудь перестанет болеть. Я надеюсь.

В мозгу потихоньку формировалась картина произошедшего, а лицу становилось безумно жарко от прилившей крови. Я, кажется, впервые за всю свою жизнь так сильно краснею, и все потому, что, блин, не могу себя контролировать, когда напиваюсь!Ну зачем, зачем я сказал ему, что хочу его?! Почему язык за зубами не удержал? Алкоголь?- Твою ма-а-ать! – довольно громко протянул я. И про наркотик какой-то… Блять, да как мое пьяное сознание вообще до такого додумалось?! Какой, в пизду, наркотик?! Какое «мне был интересен секс со своими няньками»? Я вообще нормальный?«Ни капельки ты не нормальный, - отозвалось подсознание. О, спасибо. Я, оказывается, не очень себя люблю. – Маленький придурок, который не может вовремя остановиться».И почему мое подсознание говорит его язвительным голосом? Оно что, не могло выбрать какой-нибудьдругой? Но нет же…

Марево перед глазами стало потихоньку рассеиваться, а в больной голове прояснялись события окончания «веселой» ночи. Я заворочался на диване и помотал головой, словно не веря своим воспоминаниям. Это точно было? Может, я просто это придумал? Но нет, никакой надежды: я всегда вспоминаю то, что было во время попойки. Не сразу, часа через три-четыре после пробуждения, но вспоминаю. Ну почему я просто не могу все забыть нахуй?- Я его поцеловал. Сам, - положив руку на глаза и сквозь пальцы глядя в потолок, хрипло шепнул я. Слишком откровенные сцены не желали уходить из больной головы.Я не мог так поступить. Я его ненавижу. Ненавижу его!Или нет?Блять, да почему все так муторно?!Да, как только он пришел, я чувствовал только раздражение от того, что ко мне снова приставили няньку, еще и из бедного района. Потом – злость за то, что он вел себя безумно нагло. И все? Только это? Нет, я же точно понимаю, что чувствую что-то еще. Вот только не понимаю, что именно. Желание? Да, без сомнения, оно присутствует. Теперь. Интерес? И он может быть. Но ведь есть что-то другое, что я никак не могу ухватить.Для меня – слишком много вопросов и слишком мало ответов. И количество этих вопросов только увеличивается.Он меня оскорблял. Бил, и не раз. Притащил сюда и… Вот этот пункт сознание воспринимать откровенно не хотело. О черт…- Да почему я не могу выкинуть тебя из головы, долбоеб?! – зло выкрикнул я, обращаясь к потолку, но тут же услышал смешок. Резко поднялся, придержав упавшее одеяло. Но не от стыда – он, конечно, тоже присутствовал, но не настолько, - больше от холода.

- Ты, случаем, не про меня? – Алекс с пакетом в руках подошел к дивану, с немного ехидной улыбкой глядя на меня. Черт, уже в какой раз ощущение, словно он читает мои мысли. Главное – не смотреть ему в глаза.

- Не много ли чести? – огрызаюсь, стараясь, чтобы голос прозвучал зло, но, кажется, выходит у меня из рук вон плохо. Он все прекрасно понимает. И, в отличие от меня, ему, кажется, абсолютно плевать, что между нами произошло.

- Знаешь, я думаю, что даже во мне чести больше, чем в таком, как ты, - он насильно притягивает меня ближе, а я чувствую, что руки начинают дрожать. Неужели я действительно боюсь его? Почему? Мы оба молчим, и я потихоньку начинаю видеть в его глазах удивление. Неужели потому, что не дождался от меня никакого ответа?Его рука ложится на мой лоб и через несколько секунд скользит выше, по волосам. Парень слегка хмурится и поднимается с дивана. Температуру нащупал? Я украдкой коснулся лба. Да нет, вроде все нормально.

- Встань, - его голос прозвучал неожиданно холодно, заставив меня очнуться. До этого я сидел словно в дымке, которая только что рассеялась. Он сейчас действительно сказал мне встать?- Еще чего, - вот уж действительно! Пусть мне сначала хоть одеться даст! – Сам стой, сколько влезет.- Больно будет, - он фыркнул, словно предупреждая меня. Ой, страшно-то как. У меня и так все болит, ублюдок! Из-за тебя, между прочим! – Ну, как хочешь, - парень прекратил рыться в пакете и подошел ко мне, чуть прищуриваясь. Темные глаза как-то нехорошо сверкали. Еще секунда – и он буквально сдернул меня с дивана, заставляя стоять ровно, и отобрал одеяло. По телу тут же побежали мурашки, я машинально вздрогнул.Парень молча отстранился и окинул меня взглядом. Я чувствовал, как к щекам приливает болезненный румянец. Перед глазами мелькали картины, причем, половину из них мое сознание создало само, и из-за этого они были только более откровенны. Алекс достал из пакета – я внезапно понял, что логотип на нем был логотипом аптеки – небольшой тюбик. Неужели он действительно собрался?..Холодные пальцы коснулись большого синяка на груди, осторожно скользнули по нему. Мазь – а это оказалась именно она – была прохладной, но какой-то приятной, и пахла чем-то кисло-сладким. Глаз парень на меня не поднимал и, кажется, делать этого не хотел: закончив обрабатывать синяки на теле, он протянул мне тюбик.- Лицо сам. И везде, где еще болит, - его голос прозвучал безумно устало. Я вообще впервые слышу, чтобы он говорил так тихо: со мной он всегда общался резкими громкими фразами, кривил губы, матерился, а сейчас – словно другой человек. Или он действительно другой? Это было настолько непривычно, что с губ само собой сорвалось:- А ты? – парень замер, в глазах мелькнуло удивление, тут же сменившееся напускной насмешкой.

- У самого руки отваливаются? Или не царское это дело?- Совершенно не царское, - буркнул я в ответ. И как мне вообще могло показаться, как я даже на секунду мог представить, что он – добрый?! Нет, эту мысль надо отметать сразу, еще в зародыше.Алекс пожал плечами и вновь забрал у меня тюбик, выдавливая немного мази на пальцы, и выжидательно на меня глянул. Чего он так смотрит? Парень закатил глаза и легко провел пальцами по скуле, затем по лбу и носу, поочередно обрабатывая синяки, два из которых оставил он сам. Нет, все же очень приятно, боль сразу притупляется… Он тихо хмыкнул и указательным пальцем провел по нижней губе, пачкая её в мази.

- Что ты… - я попытался отстраниться, но парень сам толкнул меня на диван, заставляя сесть, и склонился, обнимая левой рукой за плечи. Я впервые заметил, что его губы покусаны почти так же, как и мои.- То, что испытал ты вчера, я испытываю раза три-четыре в неделю, - заметив мой взгляд, тут же хмыкнул он, выдыхая почти мне в губы. В мозгу мысли носились просто молниеносно, но не задерживались, поэтому я едва ли мог что-то сообразить, тупо глядя на его губы. Наконец, молниеносные мысли расступились, выталкивая вперед только одну, страшную и странную для меня: я хочу, чтобы он меня поцеловал. Я сам хочу этого.

Парень словно прочитал мои мысли: медленно приблизился и прижал к себе, затягивая в поцелуй. Неожиданно теплый и приятный – наверное, потому что губы просто огнем жгло от любых прикосновений не только у меня, а причинять боль себе он не хотел. Одновременно свободной рукой он скользнул вниз, и я внезапной вспышкой понял, что его указательный палец, перепачканный мазью, касается анального отверстия. Черт… Парень проник внутрь. Я рвано выдохнул сквозь поцелуй и зажмурился сильнее, но он тут же вышел. Только обработать хотел? Твою мать…По телу разливалась безумная слабость. Внезапно исчезли всякие желания и большинство мыслей. Я приоткрыл глаза, тут же встречаясь с его мутным взглядом. А, ему так же плохо, как и мне. Забавно. Угу.«А у меня апатия», - вяло сказал я сам себе, чувствуя, как его язык в последний раз проходится по моим губам и Алекс отстраняется, выжидательно смотря на меня. Ну и, что теперь?- Шин? – он изогнул брови, а я попросту отклонился назад, падая на спинку дивана и почти сползая по ней, замирая в крайне неудобной позе. Надо бы пересесть поудобнее. Нет, чуть позже. Сейчас у меня голова болит. – Гребаный ребенок…Парень, бурча что-то, поднял с пола многострадальное одеяло и на секунду обнял меня, закутывая. Да, так куда теплее. Наверное, надо будет его потом поблагодарить.- Твою мать, Трайт, - его голос звучит раздраженно. Я снова вывел его из себя, теперь не словами, а молчанием. Я, видимо, действительно умею бесить людей. Парень, кривя губы, помахал рукой перед моими глазами, затем пару раз пощелкал.

И с этими щелчками, кажется, щелкнуло что-то в голове. Я буквально подскочил и с ногами забрался на диван, словно желая встать, но одеяло этому помешало: я запутался и вновь рухнул, уткнувшись щекой в обивку. Из горла Алекса вырвался хриплый смешок.- Пришел в себя? – он протянул руку, желая, видимо, щелкнуть меня по носу, но я отстранился, вжимаясь в подлокотник и со страхом глядя на него.Да что со мной творится?! То я понимаю, что я его хочу, то у меня приступ апатии, а сейчас еще и истерика начинается?!Блять, блять, блять!Его рука скользнула по моей щеке. Горячо. Или нет, нет, холодно. Твою же мать.- У тебя жар, - спокойно произнес парень, вновь касаясь лба. И когда успел начаться, ничего же не было?- Убирайся, - из моего горла вырвался тихий всхлип. – Не трожь меня, гребаная ты блядь!Ладонь парня замерла, он сжал зубы, но сдержался. Видимо, понял, что я сейчас не в себе. Ну и что, что я не в себе?! Я от этого что, ненормальным становлюсь!? В глазах предательски защипало, и Алекс дернулся. Это он чего так? По губам скользнуло что-то горячее и соленое, а я неожиданно осознал, что беззвучно плачу. И сам не знаю, почему я вообще плачу.

- Ты – напуганный подросток, - успокаивающе произнес парень. Я сказал что-то вслух или он просто понял, о чем я думаю? – То, что ты не можешь себя сдерживать, это абсолютно нормально.Я закивал, чувствуя, что волосы больно лезут в глаза. Парень вновь сжал зубы, видимо, чтобы не накричать на меня, и, приблизившись, обнял, прижимая к себе и поглаживая по лопаткам.А я внезапно ясно осознал, что я к нему чувствую.В течение всей недели, которую я считаю самой отвратительной в жизни, он почти постоянно был со мной. Отвозил в колледж, по просьбе Тома иногда готовил, когда на меня нападали ночные пожирунчики, по настоянию отца следил, чтобы я всегда делал ненавистную мне домашнюю работу. И пускай он всегда был резок, грубил, но никогда не сделал ничего, за что я мог бы по-настоящему его ненавидеть. Да, он раздражал, но большей частью потому, что я сам первый на него нападал. А так…Это чувство – зарождающаяся привязанность.