2.1.1 Первый слой. (1/2)
Тело каждого человека цельно, душа — нет.Герман Гессе. Степной волк.Место: тут.Контроль: неудовлетворительный.Задача: убеждение.Отличительная особенность: идиоты.Блокировка.— Ты должен спрятаться.— Заткнись.— Ты должен его убить.— И ты иди к черту.— Ты должен убить их всех и себя.— А тебя вообще никто не спрашивал.— Так ты все испортишь. Если хочешь, я тебя сменю, пока ты не натворил глупостей. Но лучше просто убей его, и эти сны закончатся. Поверь, так будет проще.Парень в черном костюме задумчиво грызет ноготь и отвечает после паузы:— Нет.— Я тебя предупредил.— Ты меня предупредил.
— Если он опять отрубится, можно я?— Сопля, я еще тут.
— Ненадолго.
— А ты сиди дальше в своем углу и молчи в тряпочку, я знаю, что у тебя на уме. Еще раз попытаешься нас угрохать, посадим рядом с Этим.— Я же сказал, больше не буду. Зеро мне отлично объяснил. Но ты все равно должен их убить. И Максвелла в первую очередь.— Тут он прав.— Зеро. Даже не думай. Убьешь его – выпущу Этого.— И все испортишь.— И все испорчу. Я тебя предупредил.— Ты меня предупредил.— ДАВОЗЬМИ И ОТТРАХАЙ ТЫ ЕГО, ЕСЛИ НЕ ХОЧЕШЬ УБИВАТЬ, ДАЖЕ МЕНЯ УЖЕДОСТАЛ ЭТОТ ЦИРК!!! РАЗРУШЬ ЕГО, СЛОМАЙ, УНИЧТОЖЬ!!!— О, черт.— У него просто намордник сполз.— Откуда ты знаешь?— Мы же живы.Место: Милфорд, общежитие университета.Контроль: отсутствует.Задача: восстановление задачи.Отличительная особенность: клац.Дуо больше не спрашивает, где его носило всю ночь. Он сидит, забравшись с ногами в кресло на колесиках, угрюмо стучит по клавиатуре, и клацанье усиливает тупую боль в висках.
Клац. Здравствуй, Дуо, я пришел домой.Клац, клац, клац. Да, я — чертов придурок.Клац, клац, клац, клац, клац, клац. Мог бы и поздороваться.
Клац. Давно хотел сказать – напрасно ты мне не веришь. Это я убил её.Клац, клац. Не поворачивайся, я знаю, ты меня сейчас внимательно слушаешь.
Клац. Ты меня не осуждаешь, просто боишься, что у меня поехала крыша.
Клац, клац, клац, клац, клац, клац! Так она и правда поехала.
Клац, клац, клац. Между прочим, вашими же стараниями. Это – не обвинение. Просто, хочу, чтобы ты знал.
Клац… Я сделал её сильной, она – превратила меня в тряпку. Это был единственный способ снова стать собой. Я это понял, пока лежал в дурке.
Клац.… Ну, да, я был в дурке.Клац, клац, клац. Ты не можешь ни одобрять моих действий, ни осуждать их. Ты – Шинигами, а Смерть должна быть беспристрастна.
Клац. Кстати, хреновый ты Шинигами, если так волнуешься из-за меня. Раньше ты просто обозвал бы меня идиотом, если бы мне вздумалось умереть.
Клац, клац… Ты не хочешь признаваться себе кое в чем. Я тоже.
Клац, клац, клац, клац, клац!!! Потому что это неправильно, так хотеть жить, только приходя умирать.
Клац. А еще неправильно видеть тебя каждую ночь во сне. Но тут уж ничего не поделаешь, меня просто не долечили.
… Дуо, ты ведь и, правда, меня слышишь?Поворот кресла, твои огромные беспощадные глазищи, от взгляда которых мне так хочется сдохнуть.
— Если будешь весь день стоять в дверях и сверлить взглядом мою спину, будет дырка.
Не скрываешь своего раздражения, и это хорошо.— Дуо, я хочу тебя с того момента, как первый раз увидел. Ты мне веришь? – Мои губы сами кривятся в гадкой ухмылке.
Твое лицо вспыхивает, а тело замирает в напряженной позе. Сейчас ты – пружина, приводящая в действие смертоносный механизм. На секунду мне кажется, что ты рванешься ко мне, я чувствую исходящую от тебя угрозу и ту самую ярость Максвелла. Как же давно это было…— У них получилось.
Растерянность, непонимание, настороженность. Меня всегда поражала наивная и обезоруживающая откровенность твоего лица.
— Они создали совершенного человека. Боэ как будто кто-то постоянно предупреждал. Я так до него и не добрался.
Понимаю, в это сложно поверить. Но кто сказал, что чудес не бывает? Все мы пятеро этому живое доказательство.
— Хиро, ты уверен?— Пожалуйста, верь мне, Дуо.
Говорю, и тут же начинаю сам себя ненавидеть за эту унизительную просьбу, потому что ты снова смотришь на меня как на психа.
Место: китайская граница.Отличительная особенность: снова Аскель.Вынужденная блокировка.Лежащие в неестественных позах, с лицами искаженными изумлением и болью, окровавленные, разделанные, опаленные, скрюченные, с пустыми, стеклянным глазами, его встречали мертвецы. Его приветствовал старый добрый ночной кошмар, безумие сразу приветливо распахнуло дверь в свой уютный уголок. Он опоздал, непростительно опоздал на пару тысяч жизней из-за своей проклятой нерешительности. Кватре чувствовал, как по венам заструилась желчь, как лицо исказилось в гримасе отвращения, как кончик языка пробежал по верхней губе. Тем проще. Тем легче. Тем удобней.
Спокойный голос Аскеля в передатчике:— Я их найду.Он отвечает отстраненно, приходя к какому-то внутреннему согласию:— Да, сделай это. Найди и перебей.Место: ад.Вынужденная блокировка.Кажется, в этой жизни он до Хиро так и не доберется, рассеянно думает Чанг, прикрываясь от пуль уже окоченевшим телом.
Прощай, Натаку, я не смогу попасть к тебе на небеса.
Прощай, глупая женщина, которая так и не стала сильной.
Прощай, проклятая неродная планета.
До встречи в аду, братья-убийцы. Я буду первым. И я буду ждать.
Смерть старикашки была напрасной, и все из-за каких-то уродов, у которых, кажется, как у кошки, у каждого по девять жизней. Его преступление против самого себя было напрасным. Сегодня сильные они. Сегодня правы они. Но Натаку бы не сдался, не опустил бы руки несмотря ни на что. Натаку был идеалистом, но он, Чанг Ву Фей, реалист. Лежа среди груды мертвых тел, неприятно холодных и равнодушных, вытирая липкие руки об одежду, чтобы не скользили, чувствуя тяжелые шаги смерти и её смердящее дыхание, очень тяжело быть реалистом. Но – их слишком много, а палаш уже затупился. На его рукояти, ладонях, лице, шее уже подсыхает бурая корка. Его они так просто не возьмут, он утащит как можно больше этих тварей в свой персональный ад, в его личное пекло.
Встать, расправить плечи, почувствовать на себе удивленные взгляды нечеловечески зорких глаз. Сделать приглашающее движение рукой, по-звериному оскалиться. Ну, налетайте, вот он я, последний теплый человек! И удивиться самому, когда нелюди будут выходить ему навстречу, на ходу отбрасывая ставшие ненужными железяки, потом изумленно уставиться на чистую протянутую ладонь, напороться на печальный, сочувствующий взгляд и понять: этот – не такой, как остальные безмозглые отродья. Этот – еще опаснее. А потом, почувствовав опасность, рухнуть в объятья сырой, равнодушной земли, и ощутить, как килограммы свинца над головой разрезают краткую тишину.
Место: Западная Республика.— Сегодня я хочу, чтобы вольные люди открыли глаза и отбросили стереотипы. Я обращаюсь не к рабам Конгломерата, а к тем, кто уже сделал первый глоток свободы.
Два года мы шли на поводу у ложных принципов и лживых людей. Два года мы были связаны лицемерными обещаниями вечного мира. Два годы мы были слепы, но теперь настало время прозреть, взглянуть правде в глаза. Нам надоело быть рабами, мы вышли из состава разжиревшего от безделья государства, обреченного деградировать из-за собственного безразличия. Мы жаждем жить дальше, как полноценные, самостоятельные, разумные люди. Нам не нужен поводырь, не нужна нянька!
Наша нянька боится своих крепких, подрастающих деток, смеющих заявлять о собственной воле. Западной Республике была объявлена война, и все остальные пока находятся в стороне. Я, Ян Боэ, последний конгрессмен Западной Республики, спрашиваю вас, свободные люди, уверенны ли вы в том, что сможете оставаться в стороне и дальше? Если вы думаете, что происходящее вас не касается, вы заблуждаетесь. После того, как Республика падет, Конгломерат обратит свой вечно голодный взгляд в вашу сторону.