1.2 Побуждение. (1/2)

Чувство воздействия — ощущение того, что мысли, чувства и действия навязаны некими внешними силами, которым необходимо пассивно подчиняться.Шизофрения: симптомы первого ранга по Шнайдеру.Терпение — ослабленная форма отчаяния, замаскированная под добродетель.Амброз Бирс. Словарь Сатаны.Место: цирк.

Дата: какое-то августа 177-го года После Колонизации.

Контроль: отсутствует.Задача: отсутствует.Отличительная особенность: лицемерие.Блокировка.

Я пропитался этим местом, пропах им. Как будто прожил здесь намного дольше, чем мне кажется. Как будто я сижу в одной из клеток. Меня удерживают здесь ненормальные блестящие глаза фарфоровой куклы, которая совсем недавно была уверена, что это – то самое место, которое может меня спасти. Замечательно я им так пропитался. Только сегодня! Только сейчас! Только для вас! Единственное в своем роде представление! Трова Бартон, экс-пилот Гандама с начинкой из вашей слащавой до тошноты сказки! Приколоченный к грязному яркому шатру широкими ножами, он запихивает голову в пасть голодному крокодилу, жонглирует мускулистыми силачами левой ногой, из ушей извергает огонь до самого дырявого купола к ночному звездному небу, ловит изящную акробатку, изображая пантомиму, вам на радость срет голубями и белыми кроликами в черных цилиндрах, а на причиндале вертит халахуп… Легкое арбе дешевого кофе в пластиковом стаканчике и звериного дерьмеца! Билеты в первый ряд приобретайте у администрации, вон она кряхтит прокуренными легкими, сидя на перевернутом проржавевшем ведре без ручки. Налетай, вечно голодное до чудес быдло...

Мое тело состоит из липкого грима и тонкой пестрой ткани, внутри – только равнодушная пустота.

Каждый день – воздействие извне: шорох её короткой пышной юбки, сотни разных голосов, сливающиеся в нестройный, рваный хор, крикливый шум музыки, кряхтение и старческая отдышка хозяина цирка, запахи сладких булочек, колы, звериных экскрементов, потных от волнения людей.

Катрин готовит мне завтрак, я чувствую в воздухе сладковатый пар каши с фруктами. Мое сердце делает лишний удар, когда я улавливаю запах кофе. Каждое утро, открывая глаза, я почему-то жду перемен.

Я прохожусь по клеткам, выгребаю их аммиачное содержимое, меняю подстилки и кормлю артистов. Животные не пытаются со мной о чем-то поговорить, просто смотрят полными усталости и печали слезящимися глазами. Глазами пленников. Это – моя любимая часть дня.

Катрин что-то щебечет с наигранной жизнерадостностью, накладывая мне грим. Я смотрю в зеркало и не узнаю отражающуюся пустую оболочку.

Потом всегда приходят люди.

Вот только не делайте вид, что вас все устраивает, дядя. Давайте же, не стесняйтесь, отберите мороженное у этого мелкого чудовища. Руки же так и чешутся? Вы знаете: он обляпается, получит за это от мамаши по башке и зайдется в бессмысленном и беспощадном визге избалованного ребенка. Возьмите его за шкирку и дайте хорошего пинка. Я совсем не против. Он все равно ни черта не понимает, и все, что ему сейчас надо, чтобы на сцене скорее появились ?слоники? и ?тигрики?…Хватит, парень, сколько можно. Если бы я умел смеяться, то не мог бы спокойно смотреть на твою напряженную рожу. Пожираешь её глазами с того момента, как Катрин появилась на сцене. Я никогда сам этого не чувствовал, но знаю наверняка, ты думаешь, она загадочная и опасная, утонченная и хладнокровная. Если бы ты вдруг оказался с ней наедине, не смог бы и слова из себя выдавить, просто побледнел бы, как полотно, а потом твое лицо покрыли бы ярко-красные пятна. Разгляди как-нибудь внимательно её изрезанные запястья и подумай, готов ли ты провести пару дней рядом с истеричкой. Сказки всегда имеют обратную сторону.А, вот и ты, дамочка в четвертом. Я-то надеялся, что хотя бы сегодня прогуляешь. Приходишь на каждое выступление, смотришь на моё лицо, наполовину скрытое маской, и, судя по твоему влажному взгляду и учащенному дыханию, совсем не прочь утешить несчастного Пьеро. Если бы что-то могло меня раздражать, то это порядком уже задолбало бы. Я не ранимый соплежуй, я не рыдаю никому в жилетку, а еще у тебя крайне отвратительный берет. Мой тебе совет – сожги его к черту.

Мамаша, заткните своего маленького упыря, и вон тот дядя будет вам очень благодарен.

Одинаковые и ненастоящие еще больше, чем я, люди, приходящие поглазеть на что-то необычное, потому что в вашей жизни слишком много серости, как же вы меня утомляете. Но сегодня черт с вами. Сегодня вы мне даже почти нравитесь.Жрите и дальше свой поп-корн, пускайте слюни на почти неодетую Катрин. Болтайте по телефону, оставляйте после себя кучи мусора, топайте ножками и визжите про слоников. Упивайтесь своим гребанным Абсолютным Миром, потому что скоро, хотим мы того или нет, снизойдет освобождение.

Настало время срывать маски.

Самообман номер один: мне необходимо имя.

Лгуну не нужно имя, он должен быть незаметным. У меня нет имени, никогда не было и не будет.Самообман номер два: мне необходимо место, куда я могу вернуться.Ловкачу хорошо, когда он сам по себе, ему не нужен дом и люди, которые будут ему рады.Самообман номер три: мне необходима Катрин.Лицемеру незачем притворяться чьим-то братом, если ему это надоело. Пусть подыщет себе другой объект для заботы.

Уже можно очнуться после долгого изматывающего сна, перестать лгать себе и снова обманывать других.

Место: Марсель, окраина кладбища.

Контроль: не требуется.Задача: наблюдение.Отличительная особенность: нафталин.

Он не пытался протиснуться ближе к гробу, чтобы в последний раз взглянуть не нее – слишком много людей, слишком шикарные похороны.

Странно, думает он, стоя в стороне, в добрых пятистах метрах от входа на кладбище. Странно видеть рыдающих мужчин, женщин, рвущих на себе волосы из-за человека, которого они и не знали-то толком.Смерть Рилины Дориан, Рилины Пискрафт, стала трагедией для всей Единой Нации. Девяносто три человека добровольно расстались с жизнью, оставив предсмертные записки, адресованные Королеве Рилине.

Двести девяносто восемь инфарктов, половина со смертельным исходом, случились в тот день в недавно восстановленном Марселе.Банда пьяных студентов с бейсбольными битами ворвалась в резиденцию главы Стражей. Отлично вооруженную и превосходно обученную охрану, Леди Уне и Миримию забили насмерть. После этого линчеватели подожгли резиденцию, да так хорошо, что и сами из пожара выбраться не смогли.

В пьяных драках в тот день в Марселе погибло пятьсот сорок три человека, треть из которых были случайными прохожими.И еще черт-те сколько идиотов погибли в давке, провожая Рилину Дориан в последний путь.

Единая Нация скорбела, как могла.Как на заказ, небо затянули свинцовые тучи, и сверху обрушился поток слез.Засунув руку в карман пиджака, он нащупал какой-то маленький хрустящий пакетик и смял пальцами твердые шарики в тонкой гладкой оболочке. Нафталин.

Контроль: включение защитных механизмов.— Уверен, несмотря на весь этот бардак, она упокоится с миром.Я знал, что он придет, и ощутил его присутствие спиной. Все тот же лживо-беспечный тон, все тот же фальшиво-ласковый голос. Он стоит так близко, что если бы эти скорбящие и вопящие клоуны разом заткнулись, я бы услышал его спокойное тихое дыхание и равномерное биение сердца. Я знаю, что он улыбается своей неизменной мягкой улыбкой.— Мои соболезнования, Хиро.Косой взгляд в сторону. Снова нацепил белый воротничок. Насколько мне известно, ни одного из нас благополучная загробная жизнь не волнует, даже самого Максвелла. Неужели надеется, что у кого-то настолько поедет крыша, чтобы исповедоваться хладнокровному убийце, который мнит себя духовником и вершителем судеб всего заблудшего человечества, самопровозглашенному священнику, не верящему в бога и, готов спорить, так и не дочитавшему библию до конца? Если он её вообще в руки брал.

На кончике любопытного носа устроились большие темные очки. Дань трауру? Скорее — средство спрятать единственное, что его выдает с головой – жадный и нетерпеливый блеск в глубине огромных безжалостных глаз. Давай-ка, Дуо, выверни себя наизнанку, чтобы все твои ангелы заплакали кровавыми слезами от того, что увидят внутри. Покажи им того, кто настолько боится смерти, что превратился в палача, чтобы решать самому, кто будет жить, а кто нет. Иллюзия контроля.

Людской поток не ослабевает, в паре шагов от нас, перекрывая всеобщие стенания, взвизгивает ребенок и тут же начинает реветь — громче, пронзительнее, горше – уже о своем, о детском.Невольно морщусь. Я промок до нитки, черный костюм, впитав влагу, стал ненормально тяжелым и давит на плечи.Разворачиваюсь и шагаю прочь, не по дороге, а вдоль, по щиколотку проваливаясь в размякшую осеннюю грязь. Иду, не оборачиваясь — я знаю, он пойдет за мной.Место: Марсель, штаб-квартира Стражей, тринадцатый этаж, кабинет экс-президента.

Контроль: не требуется.Задача: отсутствует.Отличительная особенность: точка кипения.

Блокировка.От Зекса и Нойн уже два месяца ничего не слышно. Пропали. Растворились. Как в воду канули. Чанг не исключал, что они стали очередной жертвой космолома, но ему с трудом верилось, что все так просто. С большей вероятностью он допускал даже то, что они свалили подальше на неосвоенные территории, чтобы им никто не мешал спокойно играть в шахматы. Минус – Леди Уне. Стражей осталось двое – он и эта глупая женщина. На её помощь Чанг не рассчитывал. Он все сделает сам.

Он уже допросил пару десятков подозреваемых в убийстве Рилины Дориан, но особых результатов это не дало. У Тровы бы это получилось гораздо лучше, Ву Фей огорченно думает, что не создан для работы детектива, но – больше некому. Лучше бы он отправился остудить горячие головы на улицах.Повинуясь его скупому жесту, ребята в форме вынесли очередного подозреваемого.— Киньте его пока к остальным.Этот старикан все время был рядом с ней, и Чанг, доверяя больше животной интуиции, чем своему дедуктивному методу, был уверен, что поговорить с ним еще будет о чем. Порыдав вволю, Парган, возможно, подкинет пару здравых идей.Глупая женщина куда-то пропала, может быть, напрягает сейчас своих знакомых по партизанской деятельности, другая глупая женщина, которая выписывала ему бумажки, после нервного срыва угодила в дурку, третья глупая женщина, бывшая глава Стражей, мертва, так что он сейчас хозяин положения. Наконец-то никто не лезет в душу, не учит его жить, не говорит, что делать, но, почему-то, он растерян. Впервые за два месяца он вспоминает Натаку. Уничтожать его было не просто ошибкой. Это было святотатством.Рука невольно сжимает карандаш, и тот ломается. Чья-то тень поспешно ретируется за дверь.Ву Фей думает, что раньше все было куда проще. Заниматься терроризмом веселее, чем искать иголку в стоге сена. Он смахивает со стола кипу анонимных признаний в убийстве девицы Дориан и устало откидывается на спинку большого кожаного кресла.Место: Марсель, какая-то квартира.Контроль: значительно ниже нормы, требуется включение защитных механизмов.Задача: поиск оптимальной вероятности, отмена, поиск, отмена, поиск…Отличительная особенность: безумно тупой день.

За окном воют сирены, орут наперебой голоса в громкоговорителях, на больших экранах – успокаивающие картинки. Мы сидим на полу в комнате с голыми стенами в лужах дождевой воды, стекшей с одежды, и какое-то время изучаем друг друга. Максвелла прямо-таки распирает от желания о чем-то поговорить, но он ждет, пока я начну первым. Такт? Едва ли, но, чем черт не шутит. Настороженность? Не исключено. Знаю, на что я сейчас похож — за два коротких месяца в больничке стал подозрительно напоминать скелет, обтянутый жесткой кожей. Полная апатия редко подогревает аппетит, и, если бы меня порой не кормили насильно, то свои последние дни я провел бы не в силах подняться с кровати. Поэтому Дуо сейчас и осторожничает, пытаясь убедить себя в том, что эта бледная тень напротив – тот самый Хиро, к которому он приехал.

— Аааа, я так больше не могу! – Максвелл срывается намного позже, чем я ожидал. – Знаешь, что тебе сейчас нужно? Пожрать! И мне надо пожрать!Хлопнув себя по бедрам, он поднимается из лужи, в которой сидел, и направляется к стоящему на полу телефону.— Знаешь номер какой-нибудь пиццерии? Черт! Эта квартира вообще обитаема?Раздраженно бросив молчаливую трубку, уходит на кухню, что-то недовольно бормоча под нос.

Устало облокачиваюсь на холодную бетонную стену. С белого потолка, как неизвестный фрукт, свисает лампочка. На кухне грохочут немногочисленные полки, жалобно дребезжит посуда.Все это я уже видел, все это уже происходило. Но никто из них ничего не помнит, да и я тоже начинаю забывать. Блуждая кругами, я видел многое, но еще ни разу не получил цельной картины, ощущения законченности. Меня переполняют воспоминания о звуках, вкусах, запахах, но я не могу соотнести их с каким-то конкретным событием. Мысли и чувства иногда повторяются, но, может быть, раньше они мне просто снились? Или же, все произошедшее – не обман, и было на самом деле? Насколько реально то, что я видел? Насколько реально это “сейчас”? Я снова хожу кругами.Максвелл возвращается с большой миской кукурузных хлопьев и усаживается напротив.— Им два месяца.— Плевать. Жуй, давай.

Зачем ему непременно нужно смотреть мне прямо в глаза? Это беспокоит, раздражает. Он пытается что-то найти?— Хорошо, что она умерла.Говорю и чувствую колоссальное облегчение – я сам в это верю. Дуо же окидывает меня непонимающим и обеспокоенным взглядом, двигается ближе, нависает. Я вижу в его зрачках себя – спокойного и равнодушного.— Её убийство было актом милосердия.— Хиро, друг мой, ты уверен, что правильно понимаешь значение этого слова?Терпеливо и осторожно, состроив излишне недоуменную гримасу. Дуо снова потихоньку начинает раздражать.— Система Зеро перед уничтожением Винга показала мне несколько вариантов будущего.— И? – Хмурится, склонив голову на бок.— Война всегда возвращается. Она умерла счастливой.

— Ой-ой… — Откидывается назад, опираясь на ладони. – Хиро, сделай одолжение, не проникайся ко мне нежными чувствами. Я еще слишком молод и хочу жить.Тупая шутка вместо прямого вопроса, в этом весь Максвелл.

— Зачем ты приехал?Я знаю, что он сейчас думает: Хиро бы совсем не помешало хоть чуть-чуть притвориться, что ответ на вопрос ему заранее не известен, да и изобразить на своей каменной физиономии немного интереса к беседе.

— Я не мог отсиживаться в стороне, — ухмыляется он, а я, против собственной воли, как чертов голодный зомби, впитываю в себя этот момент, совершенно не слушая его слов, впитываю голос, как всегда наполняющий меня нехорошим предчувствием. – Сейчас на Земле ад, и его столица здесь, в Марселе, — Дуо подходит к окну, опирается руками на стекло, и заворожено продолжает. – Мой учитель устраивает грандиозное представление, и я обязан был взглянуть на него с вип-ложи.С небольшой задержкой до меня доходит смысл сказанного, и я, наконец, стряхиваю охватившее меня оцепенение. Он такой же тронутый, как я. Нет, как все мы. Я возвращаюсь к реальности.— Запад готовится объявить о своей независимости, — говорю и огорчаюсь тому, что нельзя общаться с помощью мыслей. Мы уже решили все для себя, но вынуждены соблюдать этот нелепый ритуал. Если бы можно было избежать формальностей, то мы уже начали бы… что? Что бы мы уже начали?!— Да, я слышал, — Максвелл потягивается и поэтому не замечает, как нелепая, будто бы чужая мысль пробегает по моему лицу. Что это сейчас было? О чем я думал?! — Сдается мне, там будет еще веселее. Ты едешь?Никаких девочек, никаких щенков.… Задолбало себя этим успокаивать. Или я устал убеждать себя в том, что именно этого на самом деле хочу?Вместо ответа:— Мне надо принять душ.Чувствую, как в мою спину впивается его обеспокоенный взгляд, и мысленно чертыхаюсь.Место: Марсель, какая-то квартира, душ.Контроль: отсутствует.

Задача: восстановление задачи.

Отличительная особенность: стойкие эротические галлюцинации, никак не связанные с задачей.

Блокировка.Капли воды с глухим неприятным звуком разбиваются о потрескавшийся кафель, бьют мое тело, стекают по волосам на лицо. Вкус хлорки на губах. Я внимательно смотрю на маленький водоворот слива.

Ты поедешь, Хиро?Давно не слышал его голос, успел забыть, как от него пробирает. Густой, приглушенный, уверенный, слишком насыщенный, чтобы я не думал о разговоре с ним, как о чем-то интимном.

Надо ехать. В конце концов, я ждал этого.Я не хочу, чтобы все повторялось.

Я не могу позволить себе снова быть причиной человеческих страданий. Она бы этого не хотела. У нас почти получилось. Я должен умереть.Дуо все равно поедет. Почему я должен оставаться? Кого я обманываю? Я тоже этого хочу.Он может все испортить. Нельзя позволить ему влезть.У него такие же глаза, как у меня. Он тоже видел смерть той девочки. Он тоже хочет убежать.Я должен его убить. Убить нас всех. Иначе мы снова все испортим. Нам необходимо остановиться.Я не хочу этого делать. Я хочу поехать.Я должен держать себя в руках. Я уже видел все это.Место: Марсель, какая-то квартира.Контроль: не требуется.Задача: отсутствует.Отличительная особенность: газетные строчки.

Блокировка.Максвелл копается во вчерашних газетах и жует найденные им на кухне хлопья. Он ненавидит себя за радостную дрожь в руках — скоро начнется война.?Воспитательница отравила детей газом. Свой поступок она объяснила тем, что не хотела, чтобы дети выросли в мире, полном злобы и насилия, в мире, который убил Рилину Пискрафт?.Чтобы он не делал, люди вокруг все равно умирают. Даже во времена Абсолютного Мира.?Полицией схвачена и обезврежена группа сектантов, захвативших помещение морга и пытавшихся совершить человеческое жертвоприношение. Их целью было вернуть душу Рилины Дориан из потустороннего мира?.Многие люди на самом деле заслуживают смерти. Он давно успокаивал себя этой мыслью.?Бывшие территории Китая, Египта и Австралии вышли из состава Единого Конгломерата и объявили о своей независимости. Нет совершенно никаких признаков того, что их политика приобретет милитаристский уклон?.А то, как же.?Сегодня вооруженная дубинками толпа двинулась на штурм здания Парламента. Мятеж в короткие сроки был подавлен Стражами, пострадавшие доставлены в ближайшие больницы?.А еще, наверняка, сейчас крушат магазины и прут под шумок телеки…?Прошла поминальная служба…?.?Обезумевшая толпа насмерть забила священника…?.?Дискуссионный клуб ?Хочешь мира – готовься к войне? открыт для всех желающих…?.Ох, и плачет же по этому миру Шинигами…Контроль: значительно ниже нормы, требуется включение защитных механизмов.

Задача: усиление контроля, выход на предположительную оптимальную вероятность.Отличительная особенность: выкусите.

Хиро в джинсах и футболке заходит в комнату. С мокрых волос на спину и грудь капает вода, оставляя на одежде темные пятна. Берет в одну руку миску с оставшимися хлопьями и начинает их неторопливо есть, подойдя к окну и глядя на улицу.Дуо отрывается от газет:— Ву Фей гоняет обезумевшую толпу. Ребятам сказочно повезло, что Шенлонга больше нет.

— Не смешно, —безучастно бросает Хиро, с трудом подавив легкую улыбку при звуке знакомого имени.— Смешно, смешно. Да Ву Фей просто создан, чтобы творить массовые репрессии!В памяти всплывает лицо Чанга, глаза, полыхающие праведным гневом, и Хиро не выдерживает: заходится тихим и каким-то по-детски счастливым смехом, прикрыв рот ладонью, чтобы удержать внутри хлопья, в уголках глаз появляются слезы. Он слишком давно не смеялся.

У Максвелла отвисает челюсть:— Позовите кто-нибудь доктора, пациенту плохо! Хиро, за те два года, что я тебя знаю, ты выбрал самый нелепый момент и самую идиотскую шутку, чтобы заржать.

В глубине глаз Хиро на секунду мелькает какое-то неуместное удивление и тут же пропадает. Максвелл морщится, озадаченно трет лоб и напоминает:

— Ты не ответил.

Во взгляде Хиро появляется что-то откровенно беспомощное, и Дуо от ужаса прошибает холодный пот. Максвелл озадаченно кривит брови, подходит к нему и, положив руки на плечи, заглядывает в глаза:— Старик. Я, конечно, понимаю, что вопрос дебильный, но у тебя все в порядке?С ним совсем недавно разговаривали так же терпеливо и заботливо. Воспоминание помогает взять себя в руки, Хиро отстраняется:— Все нормально, Дуо. Помоги мне собрать вещи.Брови Максвелла взлетают вверх:— А я думал, мы поедем налегке.Хиро подходит к небольшому скромного вида шкафу и открывает левую дверцу, демонстрируя содержимое.Максвелл невольно присвистывает и потрясенно бормочет:— Боже, благослови пока что открытые границы.Место: где-то над Тихим Океаном.Дата: 30 августа 177-го года После Колонизации.

Контроль: удовлетворительный уровень.Задача: отдых.Отличительная особенность: наличие внешнего раздражителя.

Они летят в самолете уже два часа, а Максвелл ни на секунду не замолкает — расписывает Хиро все прелести предстоящей студенческой жизни. Хиро сдержанно слушает. Его не раздражает эта болтовня, наоборот, он не хочет, чтобы Дуо замолчал. Это помогает вспомнить. Да, так и должно быть. Вот он, мир, в котором нет дохлых щеночков, маленькой девочки, Рилины, мир, в котором человеческая жизнь снова ничего не стоит. Все, что он умеет – разрушать и убивать, а этот мир ничего другого не заслуживает, Система Зеро ясно дала ему это понять. Он снова одиночка, а компанию Дуо терпит по единственной причине – Максвелл точно такой же. Сначала Дуо только и делал, что путался под ногами, мешал, отвлекал. Хиро даже подумывал избавиться от него. Теперь они знают друг друга гораздо лучше, настолько, что уже не чувствуют отвращения ни друг к другу, ни к себе самим. Больше ничего не имеет значения – ни чья бы то ни было жизнь, ни Абсолютный Мир. Наконец-то можно перестать думать, откинуться на спинку кресла, притворившись задремавшим, и рассеянно слушать беззаботную болтовню такого же убийцы с добрыми глазами. С каких это пор присутствие Максвелла начало его успокаивать? Странно, но не важно…Контроль: срочное включение защитных механизмов.Задача: сохранение оболочки.

— Хиро… – Его настойчиво трясут чьи-то руки. Кажется, он все-таки заснул.— Мы еще не сели.— Знаю. Я, между прочим, с тобой беседовал, — в уголках глаз Максвелла появляется что-то почти ласковое, когда он тихо его журит. — Тебе не кажется, что дрыхнуть, пока тебе что-то рассказывают, признак не очень хороших манер?Хиро устало трет переносицу и спросонок слегка улыбается: Дуо, рассуждающий о хороших манерах… Максвеллу же немедленно становится не по себе от вида улыбающегося Хиро, потом он трагически вздыхает и примирительно бормочет:— Ну и ладно, проехали.

И, как будто вспомнив что-то, интересуется:— На территории Западного Конгломерата раньше ведь была какая-то страна?Максвелл чувствует облегчение, когда Хиро становится самим собой и сдержанно, неэмоционально рапортует:— Еще до Колонизации. Когда Федерация узурпировала власть, эти земли использовались для производства Мобильных Доспехов и Мобильной Брони. Сейчас по всему восточному побережью построили города, Парламент стимулировал миграцию туда из перенаселенной центральной Европы. Столица Западного Конгломерата в Милфорде, его построили на месте развалин какого-то старого города.

Максвелл довольно щурится и приобнимает Хиро за шею:— Будем столичными избалованными студентами. И все девчонки будут наши…— Милфордский Университет на окраине города, Дуо. Это закрытая территория, так что, забудь о прогулках по ночному городу, — не злорадно, просто констатируя факт, не поворачиваясь к собеседнику, сухо бросает Хиро.— Вот умеешь ты испортить настроение, — отстраняется Максвелл, вздохнув с показным смирением, убирая руку. Хиро уже индифферентно смотрит в иллюминатор. Заговорщически тихо Дуо шепчет ему на ухо:— Скажи по секрету, на кой черт тебе нужен был такой арсенал в шкафу? Ты был так уверен, что затея с Абсолютным Миром провалится?— Знал наверняка.Дуо кривит брови, но понимает, что расспрашивать бесполезно. Если бы Хиро хотел рассказать о чем-то еще, он бы это сделал.

Место: Бриджпорт, автовокзал.Контроль: удовлетворительный уровень.Отличительная особенность: жара.

Использовать их старые кодовые имена, конечно, было верхом наглости, но война, как ни странно, оставила в памяти людей только два имени – Трез Кушренада и Рилина Пискрафт. Да и меркла как-то эта наглость, когда Дуо вспоминал о набитых под завязку тяжелых спортивных сумках. Кроме того, самые разыскиваемые на территории Республики и Альянса террористы еще два года назад попадались на многом, но, ни разу – на засвеченных именах и документах. Даже немного обидно сделалось при проверке, когда какой-то старикан принялся вспоминать героя колонистов. "В конце концов, это меня показывали по ящику. Меня и мой Детсайт". "Правда, — пришлось нехотя признать, — ныне покойного Хиро Юи – куда чаще".На самолете они благополучно добрались до Бриджпорта, в котором находился единственный уцелевший аэропорт Западного Конгломерата, и приобрели билеты на автобус в Милфорд.

Поставив сумки в багажное отделение, Максвелл решил купить коробку сока. Он убирал сдачу в нагрудный карман, когда его внимание привлек шум и специфический лязг: по дороге в направлении порта двигалась колонна новеньких бронетранспортеров, поднимая клубы пыли. Местные провожали её недоуменными и встревоженными взглядами.

Максвелл занял свое место, автобус, полный опасливо перешептывающихся пассажиров, тронулся. Дуо и Хиро обменялись понимающими взглядами: они еле успели.Окна были открыты, но солнце все равно пекло невыносимо. Вспомнив про сок, Максвелл отгрыз край пакета, сделал глоток. Зубы свело от холода, и он удовлетворенно вздохнул.

— Будешь?

Хиро заинтересованно покосился.— Из холодильника.Взяв протянутую Дуо коробку, Хиро сделал три жадных глотка. Максвелл слегка улыбнулся. И, все-таки, он не железный.

Место: Маганак, особняк Винеров.

Задача: отсутствует.

Отличительная особенность: отварчики.

Блокировка.Кватре запрещают вставать с кровати уже четвертый день. Четвертый день его заставляют пить какие-то отварчики. Четвертый день Рашид и остальные совещаются в соседней комнате. Он слышит их возбужденные голоса, бойцы Маганака горячо спорят. Сначала после уколов ему было совсем неинтересно. На третий день он начал безразлично прислушиваться, порой пытаясь разобрать отдельные слова. Не потому, что ему стало любопытно, в чем суть, просто, чтобы занять себя чем-то. Сегодня он проснулся с ясной головой, отказался от отвара и велел позвать к себе Рашида, Ауду и Абудулу. Те пришли нехотя и начали топтаться в дверях. Молодой Винер нахмурился:— Хватит уже, я вполне здоров и готов вас выслушать, — ему показалось, или его голос прозвучал слишком жестко? Если да, тем лучше.

Сегодня опять заходил тот парень. Кватре никак не может запомнить его имя, что раздражает не меньше, чем молчаливый бунт Рашида и компании.Ты слишком долго их баловал. Они думают, что ты – изнеженный маменькин сынок, не способный столкнуться с действительностью, но это неправда. Ты даже не знал своей матери. Докажи им, что ты не размазня, надави на этих бесполезных нянек.Рашид грузно опускается на стул у его кровати, Абдула и Ауда с виноватым видом начинают толпиться у него за спиной. Поняв, что сами они не начнут, Кватре вызывает их на разговор:— Единый Конгломерат распадается, так?— Да, — после паузы выдыхает Ауда.

— Выходит, нам невыгодно сейчас поддерживать политику разоружения, иначе мы будем беззащитны.— Именно, — кивает Абдула.Кватре косится на Рашида:— Что я еще не знаю?— Запад готовится закрыть границы. Весь Западный Конгломерат. — Играя желваками, сдается и Рашид. – И Запад не скрывает своего желания наращивать после этого вооружение.Кватре, скрестив руки на груди, стискивает зубы. Все повторяется.

— Убийцу Рилины еще не нашли?— Нет, — качает головой Ауда.

— Если западные территории объявят о своей независимости, от Конгломерата останется не больше тридцати процентов, — не глядя на Кватре, произносит Рашид.— Страна, добровольно отказавшаяся от оружия.… Конгломерат растерзают, — Винер понимает, что Ауда прав.— И мы, вместе с Конгломератом, окажемся в глубокой… — последним словом Абдула давится, когда Рашид прожигает его раздраженным взглядом.Кватре с покорной и печальной улыбкой вздыхает:— Маганак должен немедленно объявить о своей независимости. Позовите кого-нибудь, мне нужно переодеться.

Место: Милфорд, общежитие университета.Контроль: критический уровень.Задача: внедрение.

Отличительная особенность: День Албанской Авиации, стойкие эротические галлюцинации, никак с ним не связанные.

Попытка блокировки. Отказ.— Соседи, давайте отметим ваше заселение!!! – Доносится из-за двери чей-то не очень трезвый голос.— И начало нового учебного года! – Вторит ему какая-то девушка.— Ребят, мы же знаем, что вы там, выходите, не стесняйтесь! – Совсем уж заплетающимся языком поддерживает их кто-то третий.

— Им скоро надоест, — говорит Хиро и задвигает сумку под кровать.— Не скоро, — возражает Максвелл, опершись локтем на подушку и закинув ноги на стул. – Хиро, это общага. Сложно будет не общаться с соседями.

Что-то про себя обдумав, Хиро направляется к двери, по которой немилосердно тарабанят уже добрых пятнадцать минут.

— Если ты откажешься и сделаешь очень недружелюбное лицо, они все равно так просто не отстанут, — безнадежно вздыхает Максвелл. –Градус в их крови, спровоцировав ничем более не подкрепленное гипердружелюбие, будет настойчиво требовать общения и внимания.— Есть идея? – Поворачивается к нему Хиро и слегка морщится от очередного вопля:— Ребят, ну открывааайте!!!Дуо садится на кровати и делает очень сосредоточенное лицо. Хиро редко прибегает к посторонней помощи, точнее – практически никогда. Вопрос, заданный почти безразличным тоном, без тени смущения напоминает, каким темным лесом кое для кого являются социальные отношения. Шесть секунд проходят в напряженном молчании. Потом лицо Максвелла растягивается в самодовольной ухмылке:— Есть идея. Сбей дыхание.Левая бровь Хиро едва заметно приподнимается.— Просто поверь мне, что это сработает, — встает Дуо и направляется к нему.Хиро сбивает дыхание, и Максвелл продолжает:— Кусай губы.Наблюдая за ним, Дуо лениво думает, что буравящий взгляд холодной рыбы убивает весь эффект настолько, казалось бы, эротичного действия. Потом Максвелл взъерошивает его волосы, снимает свой белый воротничок, окидывает Хиро критическим взглядом с ног до головы и заключает:

— Чего-то не хватает.После секундного колебания, он приобнимает Хиро правой рукой, левую кладет на затылок, вынуждая слегка отклонить голову вбок, и, не спеша, оставляет на его шее след от смачного засоса. Хиро любит физический контакт не больше тех самых социальных отношений, но сейчас не сопротивляется, и это заставляет Максвелла почувствовать себя не в своей тарелке. Дуо быстрым движением расстегивает пуговицу на его джинсах, стаскивает с плеча лямку зеленой армейской майки, отстраняется и заговорщически улыбается:— Вот теперь, то, что надо. Давай.

Леденящим кровь взглядом Хиро намекает Максвеллу, что его идея, как минимум, далека от гениальной, и открывает дверь.

Хиро встречают бурными пьяными овациями и высказыванием наперебой предложений отметить заселение, начало учебного года, нового семестра и День Албанской Авиации. Дуо распахивает на груди черную рубашку, вытаскивает футболку из галифе и отправляется на выручку:— Ребята, дорогие сокурсники и ненаглядные соседи! – Овации становятся тише, когда он подходит сзади к Хиро, забирается правой рукой под его майку и проводит рукой по жесткому животу. Прикосновение к чужой теплой коже снова заставляет его почувствовать себя как-то странно, но он быстро берет себя в руки. – Мы бы с удовольствием приняли ваше любезное предложение, — он опирается подбородком на плечо Хиро и мило улыбается. Его слушают внимательно, если не сказать – испуганно – но мы только что, наконец, свалили от предков и хотим побыть наедине. Вы же нас извините, если мы к вам не присоединимся?

В пьяных глазах постепенно появляется понимание ситуации. Смущенное бормотание, извинения, и потрясенные соседи бредут в соседнюю комнату, слегка трезвея по дороге от определенного душевного диссонанса. Хиро закрывает дверь, выскальзывает из не совсем дружеских объятий и направляется к столу, на котором стоит компьютер. Проходя мимо зеркала на стене, косится на засос и бросает Максвеллу:— Ты привлекаешь ненужное внимание.Потянувшись, Дуо отвечает с довольной миной:— Зато они больше никогда нас не побеспокоят.Контроль: ниже критической отметки, срочное включение защитных механизмов не спасает.Задача: сбой задачи.Отличительная особенность: навязчивые эротические галлюцинации.

Кажется, весь мой запас терпения и благодушия был исчерпан в самолете, а этот ненормальный, мучительный и душный день никогда не кончится. Дуо не просто раздражает больше обычного, он будто делает это специально. Я и раньше об этом думал – как же хреново, наверное, когда необходимо постоянно кого-то лапать для собственного душевного спокойствия. Меня бесит то, как по-хозяйски, спокойно и небрежно он делает это теперь. Ему не хватает тактильного контакта, словно он недавно лишился кого-то, к кому мог прикасаться постоянно. Наверняка, Хирди. Кажется, я видел это. Максвелл и Хирди трахаются, как чертовы олимпийские чемпионы по марафонской ебле. Его мускулистые руки удерживают её бедра на весу, крепкие пальцы до белизны сжимают кожу, кончик косы подпрыгивает на мокрой от пота пояснице в такт движениям его крепкой задницы, на лице блуждает какая-то странная, слегка ненормальная улыбка, пока он входит в нее резкими, почти свирепыми толчками. Его покрасневшие от раздражения колени, её замученный взгляд, и он все еще пытается заполнить пустоту внутри дурацкими телодвижениями, влажным дыханием и мокрыми простынями. Дуо знает, что это бесполезно, но с остервенением продолжает, опустошая себя до предела. Его способ забыться.Слушая пьяные крики соседей, отмечающих начало нового учебного года и, почему-то, еще и День Албанской Авиации, я сижу на своей кровати и не могу оторвать взгляд от его согнувшейся над сумкой спины. Он сутулится, что-то тихо ворчит себе под нос, а его голые по локоть ловкие руки быстро мелькают. Вскоре ему надоедает это занятие, он встает, задвинув сумку ногой под кровать, и поворачивается ко мне. На губах все та же мягкая улыбка, маленький ржавый крючок проходится по моим внутренностям, не разрезая, а разрывая плоть. Не спуская с меня взгляда, он начинает медленно расстегивать рубашку на груди. Наивные и беспощадные синие глаза, гладкая белая кожа, грубая черная ткань, несколько капелек пота на гибкой шее, густые, немного растрепавшиеся за день, волосы, легкие гипнотизирующие движения цепких пальцев, крепкий живот… Я не могу проглотить очередную порцию раскаленного воздуха.— Жарко тут, как в аду. Я в душ, — беспечно произносит он.Кажется, это была неосознанная попытка соблазнения. Долбанный наркоман. После того, как Дуо выходит, поворачиваюсь к стене и, не раздеваясь, пытаюсь уснуть.

Дата: 31 августа 177-го года После Колонизации.

Контроль: оптимальный уровень.Задача: поиск информации.Отличительная особенность: всегда бы так.

— Это же новое комфортное общежитие, тут должна быть хорошая звукоизоляция. Так какого черта? — Морщится Максвелл от звуков за стеной, постепенно наливаясь краской.— Здесь хорошая звукоизоляция, — невозмутимо констатирует Хиро, проглядывая свежие новости.— Вопрос второй – зачем ТАК громко орать? – Дуо засовывает голову под подушку.

— Маганак объявил о своей независимости.Максвелл с недовольной миной вылезает, чтобы посмотреть на фото Кватре. Кому-то в соседней комнате становится ну очень хорошо, и Дуо раздраженно бьет кулаком в стену.— Интересно, что Трова с Ву Феем поделывают, — задумчиво тянет Максвелл, разглядывая уткнувшегося в монитор Хиро.

— Ву Фей по-прежнему в Конгломерате, — не отрывая взгляд от экрана.— У Стражей сейчас, наверняка, навалом работы. О Трове что-нибудь слышал?Хиро качает головой. Дуо опирается локтем на его плечо, переносит на него вес тела, наклоняется к монитору, вглядывается.

— А Кватре совсем не изменился.Хиро молча открывает новую вкладку.Место: Милфорд, актовый зал университета.

Дата: 1 сентября 177-го года После Колонизации.

Контроль: наилучший.Задача: наблюдение.На следующий день они пришли на ориентацию для первокурсников. Когда актовый зал заполнился суетящейся молодежью, ректор занял место за трибуной:— Лекцию о нашем университете и порядках в нем вы прослушаете позже. Сейчас начнется экстренный выпуск новостей, и вы, как сознательные молодые люди, внимательно его просмотрите.

Сказав это, он занял место среди преподавателей в первом ряду.

Дуо растянул губы в плотоядной улыбке и шепнул Хиро:— Начинается.Хиро, пожиравший глазами заставку, кивнул.На экране появилось изображение крупного человека средних лет с решительными чертами лица. Информационное поле внизу экрана сообщало: ?Вильям Кенни, глава Конгресса Западной Республики?. Шёпот в зале стих. Максвелл начал кусать губы, чтобы спрятать улыбку. Сильный голос опытного оратора обратился сразу ко всем и к каждому в отдельности:— Очевидная истина гласит: все люди созданы равными и наделены неотчуждимыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав людьми учреждаются правительства, черпающие свои законные полномочия из согласия управляемых. В случае, если какая-либо форма правительства становится губительной для самих этих целей, народ имеет право изменить или упразднить ее и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и формах организации власти, которые, как ему представляется, наилучшим образом обеспечат людям безопасность и счастье. Мы приняли Конгломерат с идеей Единой Нации, когда он обещал эпоху без войн и насилия, мир, в котором все люди будут равны, и им не нужно будет беспокоиться за свою жизнь.

Что же мы получили? Что сделал Конгломерат для Запада? Конгломерат помог нам возродиться, подняться с колен, на которые нас вынудила встать Федерация, но так ли велика его заслуга? Федерацию уничтожил не Конгломерат, её уничтожила ОЗ. Именно ОЗ финансировала исследовательские центры на этом континенте, именно ОЗ начала строить здесь города на месте руин. Да, нас использовали, но в то же время, нам дали глоток свежего воздуха. Что же случилось, когда мы стали частью Конгломерата? Нас вынудили уничтожить заводы по производству Мобильных Доспехов. Не переделать под другую отрасль, а именно уничтожить. В результате двадцать процентов наших граждан осталось без работы, начался экономический кризис. Всех инженеров, ранее связанных с ОЗ, выслали на колонию Р3da. Только десятая их часть колонии достигла и оказалась там заперта из-за космолома. Некоторые из них проектировали нашу столицу. Взамен, Конгломерат прислал своих ученых на исследовательские центры ОЗ. Более половины нашего континента – закрытая территория, принадлежащая Конгломерату. Коренное население не принимают туда на работу даже уборщиками, эта зона повышенной секретности. Парламент Конгломерата неоднократно отказывался давать свое согласие на принятие законов, в высшей степени полезных и необходимых для общего блага, распускал наше правительство, поставил судей в исключительную зависимость от своей воли путем определения сроков их пребывания в должности. Что же получили мы? Иммигрантов и диктатора. Едва ли Конгломерат стал для нас идеальным правительством. Сейчас, когда рухнула идея Единой Нации, и Принципы Абсолютного Мира этого самого мира нашей стране совершенно не гарантируют, настал момент решить судьбу Запада. Стоит ли идти на дно, следом за нашим неудачливым тираном?Мужчина в сером пиджаке сделал паузу, по залу прокатилась волна взволнованного шепота и тут же стихла.

— Сегодня, первого сентября 177-го года После Колонизации, Конгресс единогласно принял Декларацию Независимости Западной Республики. С сегодняшнего дня наша страна, её граждане свободны от каких-либо обязательств перед Конгломератом. Отныне и впредь, Западная Республика – независимое государство, а вы — Свободная Нация Запада.

Место: Милфорд, университетская аудитория.Контроль: ниже нормы, требуется включение защитных механизмов.Задача: изоляция от внешних раздражителей во время лекции.Отличительная особенность: Эш.

Частичная блокировка.— Я бы посоветовал тебе начать со кваки, все начинают с кваки. Она достаточно не заморочена, походу разберешься, что к чему. Пару раз сыграй сам, привыкни к управлению, потом можно будет по сети гонять. Бегаешь, собираешь оружие, мочишь все, что выпрыгивает из-за угла и с потолка…Я не знаю, почему он решил, что мне это интересно, но, в любом случае, лучше слушать его, чем старого зануду лектора. Правда, справа от меня кое-кто снова очень недоволен тем, что я с кем-то треплюсь. Я уже отчаялся объяснить Хиро, что больше внимания привлекает как раз его манера поведения.— По сети интересней?— Намного. Веник тебе нужен будет...Интересно, зачем. Уточню потом.

— Самое главное – серьезно подойти к делу. Кое-кто уверен, что это все развлекуха, но вот что я тебе скажу: настоящий задрот – задрот ответственный, опытный — всех натягивает. Чем чаще будешь играть, тем лучше будешь знать карты, оружие, бонусы…Впервые слышу, как кто-то с такой гордостью произносит слово “задрот”.

— Ну, хоть во что-то ты уже играл?— Пока не приходилось.

— Да ладно!— Звиняй. Но я быстро всему учусь.Мы с Эшем улыбаемся друг другу, и я чувствую спиной холодок и почти физическую угрозу, исходящую от Хиро. Кажется, задротом мне стать так и не дадут, даже не знаю, хорошо это или плохо.— В таком случае тебе открывается новый, удивительный мир! Выполнение квестов, получение новых уровней, развитие навыков и профессий, исследование неизведанных территорий, борьба с ужасными монстрами… А, забудь. Это так тупо звучит, потому что я рассказываю. Тут слова бесполезны, лучше самому один раз попробовать, все равно что. Я вот до сих пор помню, как в первый раз играл. Не знал ни черта, долго нубил, дох постоянно. Зато потом, когда я проходил своим третьим персом, была сказка. Если бы так по жизни было можно! Только представь: знаешь, например, что завтра лектор заболеет – и можешь спокойно поспать пару лишних часов. Или: вон той грудастой блондиночке будет крайне одиноко в определенном месте в определенное время – оказываешься там, и она, возможно, даст себя утешить! Или: завтра здесь будет теракт, — и я, и Хиро невольно насторожились. – Но ты-то в курсе, потому что все уже не впервые, и просто не пойдешь туда, куда не стоит! В общем, знание – это сила!Пара голов поворачивается в нашу сторону. Эш, уже ничего не замечая вокруг, снова открывает рот, но тут случается что-то невообразимое.— И не надоедает каждый раз начинать сначала?

Вот это номер! Надеюсь, я не присвистнул. Хиро проявил интерес к чему-то не относящемуся к делу?!— Каждый раз – одно и то же, неужели весело? – Тихий, злой шепот.Быть не может. Из-за такой ерунды? Да что с ним? Как будто, его и правда это волнует.

— Конечно, нет, — наклонившись вперед, Эш поворачивает голову, чтобы видеть Хиро. – К счастью, в большинстве игр можно сохраняться, так что ты не будешь все время возвращаться на старт. Если хочешь, я подгоню тебе классную рпг, недавно вышла…Снова приняв свой обычный холодно-равнодушный вид, сказал, как отрезал:

— Спасибо, нет.

Фух, даже полегчало: вот он, наш миляга Хиро, которого мы все знаем и очень любим. Только какого черта сейчас произошло?Место: Милфорд, общежитие университета.Контроль: ниже нормы, требуется включение защитных механизмов.Задача: взлом.Отличительная особенность: тактильное раздражение.

Хиро сидит за компьютером и стучит по клавиатуре. Подхожу сзади и облокачиваюсь на спинку кресла, заглядывая через его плечо на экран. Во время останавливаю руки, уже тянущиеся в привычном движении. Хирди не хватает.— Служащий технического персонала в здании Конгресса. Хиро… Я тут подумал: если хотя бы десятая часть из того, что сказал сегодня этот мужик – правда, мы встали на сторону очень нехороших парней.

Хиро отрывается от работы, поворачивается и слегка улыбается грустной улыбкой:— Мы были орудием возмездия, сражались за независимость колоний, и нас предали. Мы боролись за то, чтобы космос был безоружным, а колонии породили Белый Клык. Мы отстаивали Принципы Абсолютного Мира, а сами так и не смогли их принять. Мы никогда не были особенно разборчивы в выборе своей стороны.Его лицо слишком близко, намного ближе, чем обычно позволяет себе Хиро, так любящий всякого рода дистанции между людьми. С ним что-то не так, уже не первый день в голове вертится эта мысль, но сейчас я не могу не улыбнуться в ответ и не развести руками, признавая его правоту:— Что ж, придется и на этот раз карать, кого ни попадя.Может быть, этот новый Хиро даже лучше старого, и я смогу привыкнуть к его раздражающей смене настроений.Задача: восстановление контроля.Карать, кого ни попадя. Это они умеют лучше всех. Хиро думает, что им пятерым лучше было бы вообще никогда не появляться на свет, но кто-то посторонний заставляет его продолжить разговор. Кто-то, кому очень понравилась удушающая близость губ Максвелла, когда тот склонился над его плечом.— Дуо, знаешь, что было до колонизации символом правосудия?

— Что?— Статуя, с повязкой на глазах.Максвелл улыбается уголком губ:— Суровые же были времена.Хиро закрывает его глаза ладонью:— Кого ты так будешь карать в первую очередь? Тех, кто виновен?— Пожалуй, — хихикает Максвелл, и Хиро напряженно следит за его наивно приоткрытыми губами. – Тех, до кого дотянусь. – И улыбается, а Хиро быстро убирает руку и возвращается к своему занятию.— Завтра я установлю жучки, твоя задача – сидеть и слушать запись в те дни, когда я буду там, — уже без улыбки на лице и без улыбки в голосе сообщает Максвеллу привычный Хиро.

Место: Милфорд, общежитие университета.Дата: 2 сентября 177г. После Колонизации, 3:11.

Контроль: отсутствует.Задача: восстановление сил.Отличительная особенность: мозги на стене.Блокировка.Ну, вот, опять это шевеление за стенкой. Тихо шепчу:— Хиро, ты спишь?— Уже нет.— Хиро, мы же друзья?— Смотря, что тебе понадобилось от меня в три часа ночи.— Давай потрахаемся.Вот какого черта я это брякнул?— Заткнись и спи.Затыкаюсь и пытаюсь уснуть. Черт, как же хочется хоть кого-нибудь.— Хиро, ты спишь?— Хиро.— Хиро.Не то, чтобы я такая свинья. Я, правда, не могу уснуть.— Хиро.— Что?Рад я или нет, что все-таки разбудил его?— А мы — жуткие лицемеры.— Спи.Я даже не слышу его дыхания, но в темноте можно разглядеть забравшееся почти с головой под одеяло тело. Я снова не один. От этой мысли и радостно, и страшно.Я должен уснуть.— Хиро…Вот сейчас прозвучит классическое: “Я убью тебя”.