Сеппуку (1/1)

Вставшее солнце осветило своими алло-золотистыми лучами, пропитанную кровью землю. Северный ветер ласково играл с слегка потускневшими листьями деревьев. Далекие горы в утреннем тумане были похожи на величественных богов, заграждавших мир живых от мира мертвых. В сосновой роще солнце совершало особые чудеса: проникало сквозь ветви и падало тонкими линиями на мшистые камни, добавляя волшебный колорит в итак сказочную природу. Это утро совершенно не гармонировало с тем, что творилось сейчас в сердцах людей. Весть о смерти Такеды потрясла всех. Изнуренные войны, узнавшие это событие, были столь угнетены и потеряны, что слонялись туда-сюда. Некоторые, особенно рьяные, услышав это, совершили сеппуку.Юнхо был одет в белое праздничное кимоно. Он сидел посредине пустой комнаты и рядом с ним лежал вакидзаси. В его покоях царила безмолвная тишина, и он сам, казался ее воплощение. Губы были плотно зажаты, глаза поблекли. Дайме взял пергамент и кисть.Я сожалею, смерть сотрет грехи, Рассеянные мною неумело,Прости и ты, за боль и за стихи,Лишь для тебя оставленные смело. Смерть не встречай как я. Тебе приказ. Мой род хранить, И забывать меня,И забывая, жить…Возможно, и любя.Ты для меня был искуплением бед,Всех тех, что создавал двоим. Прости, что не сказал тебе я ?нет?, Пропитанный теплом твоим. Я не жалею о любви своей,Лишь жалко, что умру не видя этих глаз, Прости, что от печали я не спасМой милый друг, тебя в который раз…Эти строки Юнхо писал, и его рука слегка дрожала. Чувства перемешивались в каком-то безумном вихре. Сожаление, честь и любовь – все это было для него сейчас только болью. Безумной болью, от которой не было избавления. Он знал, что должен совершить сеппуку и смыть позор, связанный со смертью того, под чьим флагом, они сражались. И в то же время он чувствовал безумную вину перед Дже за эту смерть, он знал сколько боли ему принесет его погибель. -Прости меня. – Юнхо распоясался и взял в руки вакидзаси. У него не было даже каясяку, но сейчас это вовсе не волновало. ?Боль Джеджуна не сравнится с моей, даже если я вспорю себе живот. Она будет недолгой и не такой уж продолжительной, хотя что она сможет искупить? Что? Ведь он был прав, когда не хотел идти на эту войну.Он был прав…? Юнхо вспомнилось как они с Дже в детстве переходили речку. Они прыгали по камушкам и громко смеялись. И тут неожиданно маленький дайме оступился. Он бы упал, если бы его не подхватил его друг. Именно тогда Юнхо почувствовал, что он не одинок, что чьи-то твердые руки всегда подхватят его и удержат на краю к пропасти. Всегда…Он жил, не ведая о том, сколько пришлось вытерпеть этим рукам. И даже сейчас, умирая, он возлагал на нихподдерживать его, поддерживать даже умершего. ?Бедный Дже…?В голове совсем помутилось, Юнхо казалось, что он сойдется с ума от того, что терзало его сердце. Выхватив вакидзаси, он сильным и страстным движениемзанес его над собой и направил в сторону открытой плоти. Он закрыл глаза.Что-то мокрое начало капать на его руки, а лезвие остановилось прямо у самого живота. Оцепеневшие руки, не могли сделать даже малейшего усилия, чтобыприблизить край острия к животу.Юнхо медленно открыл глаза. На него смотрели эти черные, верные и заботливые, сейчас безумно испуганные очи его слуги. Джеджуна слегка трясло, он тяжело дышал от быстрого бега и смотрел на него, вопрошая. На белое как снег кимоно, спадали алые капли крови с рук вассала, который удерживал холодное лезвие, направленное в сторону господина.Юнхо опешил, он не знал, что сказать а Дже боялся что-либо сказать, потому что нарушил один из священных ритуалов. Он пошел против обычая, вопреки воли господина умереть, он оставил его в живых, изнал, что сейчас дайме должен был как минимум отрубить ему голову за вмешательство в такое деяние.?Пускай?,- пролетело в голове. ?Если я сейчас умру, то ему придется жить, чтобы клан не прекратил свое существование?. -Простите. Господин. Вы должны убить меня за столь безрассудный поступок. Я готов.. – Его лицо было безумно бледным, а растрепавшиеся длинные волосы каскадами спадали на плечи. Красивые пухлые губы были покусаны и на них была видна кровь. Юнхо не выдержал, отбросив вакидзаси, он прижал к себе своего слугу и нежно дотронулся до его губ. Затем, уже не думая ни о чем, он стал целовать его сильнее, властней, так что в его рту чувствовался привкус крови.Он обнимал его за талию, сжимая в своих объятиях еще сильней. Обезумев от страсти, он повалил Джеджуна на пол и начал сбрасывать с него кимоно. Ему было сейчас не до правил. Нежное, но в то же время сильное тело отвечало на его ласки, глаза смотрели уже не так печально, а скорее удивлено.Юнхо целовал ему шею, щеки, уши, грудь, забывая о том, что время летит с неимоверной быстротой и в любой момент к ним могут войти. Джеджун немного постанывал от удовольствия и тихо шептал ?господин?. Уже нагие, они, казалось, не занимались любовью, а просто были единым целым. Сейчас после бури переживаний их страсть достигла апогея, сумасшедшая близость, которую они дарили друг друга, была для них даром за все пережитые страдания.Кончив, они оба упали на татами и, взяв друг друга за руки еще несколько минутлежали друг на друге.