Унижение (1/1)
Воздух пропитан унижением, которое пахнет чужим мужским одеколоном, гибискусом и терпким кофе. Отдаваться, как последняя шлюха, на противной выбеленной простыне… давиться пошлыми стонами, просить, нет, умолять быстрее, глубже, резче…самому насаживаться на член, словно ты телка, и при этом получать удовольствие… Все это не унижение.
Унижение – это когда отдаешься человеку, который тебя никогда не полюбит.Унижение – это когда приходить изо дня в день в его квартиру, где ты никому не нужен, но тобой все равно пользуются.Унижение, когда ты просто замена.Шивон расстегивает ширинку на джинсах Кю, призывая того приподнять бедра, чтобы наконец избавиться от ненужной одежды. Он целует каждый миллиметр его кожи, блуждает руками по всему телу. Кюхён слишком соблазнительно приподнимает свои чертовы бедра и, ощутив это движение, Шивон шипит как гремучая змея. Он хочет макнэ просто до одурения. До дрожи в пальцах.Кюхён чувствует, как внутри него легко скользит палец и задевает простату. Удовольствие реактивным следом проносится по телу. Он закидывает голову назад, капли пота стекают по горячей коже… Черт, черт, черт, это невыносимо.
Шивон заканчивает растягивать и толкается вперед, вырывая у обоих стон. По позвоночнику со скоростью света пробегается электрический ток – Кюхён подается навстречу Шивону. Толчки усиливаются и ускоряются. Стоны превращаются в дикие вскрики. Все это пытка.На последнем вздохе Шивон стонет особенно громко и, изливаясь внутри Кюхёна, произносит:- Хён…Кю закрывает глаза. Это как горький шоколад. Вроде сладость, но все равно горько. Когда Шивон пытается поцеловать макнэ, он лишь отворачивается.- Я хочу принять душ, - бесцветно говорит Кюхён, словно не было ошеломляющего секса минуту назад. Сейчас просто нужно смыть с себя пот, сперму и унижение. Хотя последнее уже давно впечаталось в кожу, словно позорное клеймо.- Это не может подождать? - удивляется Шивон.- Нет, не может. – Кюхён выбирается из-под старшего и направляется в ванную.Ледяная вода молотком пробивает голову, плечи, спину, но не отрезвляет. Кюхён по-прежнему любит Шивона, хотя так хочется его ненавидеть. Боль, унижение, горечь разливается по венам, словно мышьяк, вызывая озноб и тошноту. Он обнимает руками колени, как маленький беззащитный ребенок, и плачет.Кюхён может прекратить унижаться в любую минуту…секунду. Всего-то нужно перестать приезжать в эту квартиру; просто не ждать Шивона после репетиций и концертов, чтобы помочь ему справиться с напряжением.Но Кюхён намеренно продолжает втаптывать свою гордость в грязь. Потому что это проклятое чувство сильнее него.Шивон заходит в ванную и его глаза раскрываются от ужаса. Он спешит выключить воду, хватает макнэ на руки и относит в спальню. Обтирает кучей махровых полотенец, которые ни черта не сушат, а только царапают кожу, одевает макнэ в теплые вещи, укутывает в три одеяла. Потом приносит какие-то таблетки и заставляет Кюхёна их выпить. Они очень горькие, но слезы все равно горче.На следующее утро Кюхён просыпается на удивление здоровым, даже горло не першит. Шивон приносит ему завтрак в постель и какие-то вещи.- Что это? – хмурится Кю, держа в руке белый шерстяной свитер и такие же белые шерстяные носки.
- Одежда.- А где брюки?Шивон улыбается.- Ходи так. Это сексуально. - О да, - иронизирует Кю, - волосатые и кривые ноги - это очень сексуально. Если ты меня трахаешь, это не значит, что я начну носить женские шмотки.- У тебя красивые ноги. – Шивон пропускает мимо ушей некоторые слова Кю и перестает улыбаться, замечая, что у Кюхёна паршивое настроение.Утро испорчено.