1 часть (1/1)

Это точно последний выпуск ?Парараза?. Точно-точно, совсем последний.Это елка блядская, этот огромный зал, текучий, живой, его десятки приглушенных голосов-шепотков, сотни глаз, которыми он смотрит прямо Лехе в душу, и видит насквозь, и понимает, что все попытки закончить, закрыть и забыть передачу оттого, что у Лехи внутри разбитое стекло, оно гуляет с кровью по венам, режет внутренности, превращает живого человека в кровавое месиво. Лехе больно на каждой съемке, оттого он и пытается свернуть передачу. Лехе больно, а вам бы все шуточки шутить.Было бы проще, если бы он вырос не в Кузьминках, а, например, в разгульном лояльном Питере. Было бы проще, если бы он хоть раз в жизни, хоть разочек ДО подозревал себя. Было бы проще, если бы хоть одна неловкая мысль, одно мимолетное желание.Никогда.До этого ебанутого фрика, до его невозможного Санечки, до мальчика-эльфа, до трогательного котенка (трогательного…трога-тельного… трогать… трогать)?— до него Леша никогда не ловил себя на симпатии, ну, не к девушке.Первая мысль?— пить. И Леша не просыхал почти месяц, останавливаясь только за день до выступлений, наскоро приводя себя в порядок, нехотя приводя себя в клуб, кое-как отрабатывая свои десять-пятнадцать минут на сцене в общем пуле комиков.Вторая мысль?— бить. И Леша расхерачил зеркало в квартире, предварительно в пьяном угаре отчитав отражение в нем за ебанутость мыслей и желаний. Наверное, осколки именно того зеркала сейчас гуляют у него внутри?— иначе откуда в Лехе взялось битое стекло?Третья мысль?— бежать. Самая удачная мысль, надо сказать. Потому что именно она привела его к Ксюше, к стабильности отношений, к ипотеке и к доченьке Саше (?Мне приятно, Лех, что ты дочь в честь меня назвал??— завали ебало, Саш, завали ебало хотя бы в моей голове, пожалуйста!). Леша почти успокоился, Леше стало почти не больно. Осколки прекратили свое бесконечное движение в его теле, замерли где-то около сердца, изредка покалывали, иногда мешали глубоко вдохнуть, но в целом не беспокоили. Движение начиналось только во время съемок ?Порараза?, когда невозможные эльфийские глаза смотрели в Лешину душу.Леша вел счет. Леша шутил. Леша смеялся. Леша хотел кричать от боли. Леша ненавидел ?Порараз?. Леша ненавидел себя. Леша мечтал, считал секунды до конца съемки, чтобы обратно свалить к семье, в свою нормальную квартиру, к нормальной жизни с нормальными желаниями и стремлениями. Леша успевал, почти всегда успевал, Леша убегал быстро, воспоминания его не догоняли.До сегодняшнего последнего ?Порараза?. Точно-точно последнего. С блядской елкой, хлопушками и многоглазым внимательным залом. Два мотора?— это много, за два мотора можно догнать кого угодно, даже Лешу.Голова болит. Глаза болят. Тело болит. Леша доживает блядские съемки и бежит в бар?— заливать то, что вспомнил. Дрожащими руками набирает смс жене, что-то типичное и тупое, типа ?пойдем с ребятами отмечать, не жди, буду поздно?. Конечно, никаких ребят он с собой не зовет?— нет сил терпеть их еще и в баре. Косые каламбуры Гарика, пьяные монологи Идрака, громкие несвязные выкрики Саши.Саши, Санечки, Санёчка. Ему совсем мало надо, чтобы напиться. И еще меньше надо, чтобы начать дурить?— он и на трезвую-то голову не всегда ведет себя адекватно…Это случилось во время тура ?Порараза? по России. Они ехали из одного города в другой, устали, как черти, остановились в какой-то небольшой и не очень чистой гостинице, естественно, насвинячились вдрызг, все четверо, прямо у Лехи в номере, а потом Гарика потянуло тусоваться. Санек, которому до невменоза хватило двух стопок водки (все остальные выдули почти по бутылке в тело), подрядился идти с ним. Идрак с утра был не в духе, потому от приключений отказался и завалился спать?— прямо на Лехину кровать. Леха бы тоже с удовольствием поспал пару лишних часов, но отпускать этих двоих без надзора в клуб было отвратительным решением, это он понимал даже сквозь спиртовые пары, окутавшие мозг?— велик был риск вообще не найти их с утра, а значит, не уехать вовремя и сорвать концерт. Кто-то должен был за всех отвечать, и как-то так с самого начала повелось, что этим кем-то был именно Леха.В клубе было жарко и скучно. Гарик почти сразу подцепил симпатичную брюнетку, Санек немного покрутился возле них, но быстро растерял воодушевление, приклеился к Лехе и молча сидел с ним у барной стойки, пока тот от нечего делать медленно догонялся коктейлями из бара.—?Сань, какого хуя? Ты хотел тусить?— иди и туси.—?Я просто хотел смены обстановки, Лех. В твоем номере темно и скучно. И вообще, как я уйду и оставлю тебя тут одного? Вдруг ты потеряешься и сорвёшь нам съемку?—?Блять, какие вы все сознательные, надо же! Вот где Гарик?—?Они с Дианой прошли в гостиницу. Гарик решил обкатать на ней новый материал.—?Обкатать, значить? А что же ты, Санечка, не пользуешься возможностью устроить проверку материала?—?Ну, во-первых, я женат.—?Ой, да когда тебя это останавливало?—?А во-вторых, здешние женщины не понимают мой юмор.—?Ааа, кто-то уже успел назвать тебя фриком?—?На второй минуте знакомства. Мой личный рекорд.—?Что ж, Санёчек, за это надо выпить.И они пили. Сначала какие-то коктейли, потом самбуку, потом еще что-то горячее и горящее на языке. Леха забыл, что пьет не с выносливым Гариком, а с Саней. Когда он понял, что свершил ошибку, было уже поздно?— Саша набрался настолько, что в буквальном смысле не мог самостоятельно идти. Пришлось просить бармена вызвать такси и буквально на руках грузить это чудо в салон машины.И вот в момент, когда Леша, матерясь и чертыхаясь, взвалил Сашу на руки, что-то в его системе обороны сломалось. Какой-то винтик отскочил, вылетел из системы и очень громко ударился об пол. Мантра ?пить-бить-бежать? потеряла свою волшебную силу, ограждающую его от неудобных мыслей. Леша жутко разозлился?— на себя, потерявшего контроль, на Саню, не умеющего пить, но отчего-то пьющего, на Гарика, втянувшего их в эту историю и бросившего ради какой-то смазливой мордашки. Все было не так, как должно быть, все было неправильно, остро, угловато?— как в кривом зеркале.Леша дотащил Саню до его номера, и уткнулся в закрытую дверь. Ключи, блять, ключи! Пришлось лезть в карманы этого пьяного придурка. В груди забурлило, заклубилось что-то невозможное, липкое, вязкое, что-то, похожее на возбуждение, как будто он не в карман пьяного приятеля лез, а в лифчик к девушке?— такая же близость кожи, тонкая граница ткани, за которой живое, теплое, нежное, хочется коснуться, поймать на кончики пальцев температуру тела. В глазах потемнело, голова опасливо отказалась анализировать происходящее. Нет, Леша не гладил его бедро сквозь ткань, не гладил. Этого не было. Просто от ощущения чужих рук в карманах Саша пришел в себя, выдал что-то нечленораздельное, открыл глаза, но взгляд не сфокусировал.—?Ключи, Саш, где ключи от номера?—?Лех… Это… Ты меня включил… Ага.—?Не включил. Ключи. Ключи. Кровать. Спать.—?Где?—?Ключи, блять! Где?—?Аааа… Ну… Уронил в сортир… Там, в клубе.Благо, через две двери был номер Идрака. И?— ура! —?там было не заперто. Они ввалились в номер (Саша шел сам, но всем весом опирался на Лешу, ноги его почти не слушались) и, не включая света, как были, в обнимку, рухнули на кровать.—?Лех, мы это… Как педики… В первую… брачную ночь…—?Я буду нежен, Санечка.—?Пошел ты…—?Куда? У меня спит Идрак, твой номер закрыт.—?Ну значит… Оставайся… Но… —?Саша с трудом собирал слова в кучу, слышно было, что составление предложений требует от него огромной концентрации. —?Не для тебя ягодка… это… сорвалась…—?Ягодка сорвалась? Долго держалась, а сейчас сорвалась? Леше (или спиртному внутри Леши) вдруг стало очень смешно?— от Сашиных слов, от собственных пугающих ощущений, от всей этой нелепой ситуации, и он засмеялся громко, в голос, истерически. И за собственным смехом не услышал сашину пьяно-негромкую реплику: ?Не сорвалась, но вот сейчас сорвется?, не услышал реплику, но в какой-то момент почувствовал странное.Странное.Страшное.Сладкое.Чужие губы на своих губах. Пьяное теплое дыхание. Дым в голове. Звон бьющегося стекла (что это разбилось? Что это во мне разбилось?). Страх. Желание замереть в моменте. Желание умереть в моменте. Огонь, родившийся прямо в солнечном сплетении, и мгновенно разросшийся до размеров всего тела.А потом тело среагировало само, Кузьмики внутри среагировали сами?— он оттолкнул Сашу, нет, отбросил себя от него, и выскочил из комнаты. И вернулся бар. И пил там всю ночь.И наутро выслушал кучу шуток от Гарика о своем алкоголизме, кучу замечаний от Идрака о своей безответственности. И ничего от Саши. Ничего. Слава богу, Саша не помнил, что произошло ночью. Или помнил, но делал вид, что не помнит. Похуй. Главное?— разговора не было. Ничего не было. Ничего.Кроме битого стекла, которое с той поры поселилось (нет, это не зеркало, не зеркало) в его теле и резало, калечило, кромсало его каждый раз, когда он встречался с Сашей взглядами.Что ж… Может, стоило предъявить этому сученку за свои мучения?Леша вздохнул, и полез в карман за телефоном.