Пролог (1/2)
?…Счастливы сообщить, что вы приглашены на торжественную церемонию венчания Савады Тсунаеши и Сасагавы Киоко…?Отливающий металлическим блеском динамик размером чуть побольше чем монета в десять чентезимо, не выдержав жара, растекся лужицей по пеплу, бывшему ранее вполне симпатичной музыкальной открыткой. Голос диктора отчаянно сфальшивил, опустившись сразу на добрых полдесятка тонов относительно первоначального звучания, и на грустной басовой ноте замолк.
Занзас плеснул себе еще виски. Когда-то давно его гувернантка, нанятая Тимотео в надежде на усмирение нрава тогда еще совсем юного наследника, от подобных поющих бумажек фанатела до крови из носу, и будущему боссу Варии дни напролет приходилось слушать слабо потрескивающие помехами песенки в духе ?Истории любви? или ?Ах, мой милый Августин?. Надо ли говорить, что те пресловутые бумажки методично истреблялись Пламенем Ярости, а сам воспитанник пронес отвращение к подобным вещам сквозь всю жизнь?
Но сейчас, сидя в кресле и заливая в глотку выпивку, Занзас понял, что предпочел бы еще раз послушать историю о страданиях брошенного Августина. Все лучше, чем слова, записанные на серебристой капельке динамика, догорающей в камине.- Жениться надумал? Е*анутое на всю голову Небо Вонголы... – почти шепотом прорычал мужчина, до скрипа откинувшись в кресле.
Небо Вонголы… Для него лично Савада Тсунаеши никогда не был Небом.
Мусор? Раньше – возможно, но не сейчас. Тогда… Отброс? Грязь?..Болото. Да, наверное, так. Это близко. Тихая такая, опасная топь из тех, что с виду вроде бы безобидны, но вот попробуй войди – и затянет так, что фиг выберешься потом.
А что самое смешное: ведь куча народу уже повелась на безопасный фасад хлипкого мальчонки с наивными глазками. Босс Шимон, Рокудо Мукуро, Бьякуран, Хибари Кея… Список можно продолжать еще долго, потому что сейчас, на седьмой год пребывания Савады Тсунаеши в качестве Десятого, собралось уже до хрена идиотов, пускающих слюни вслед обожаемому боссу. И он, Занзас, в какой-то мере один из них.
Стакан с остатками виски мелодично хрустнул в кулаке, осыпаясь на пол смесью битого стекла и алкоголя.Это не было наваждением или чем-то вроде того. Нет, все началось очень давно - и ненавязчиво так копилось, развивалось, трансформировалось… Медленно, потихоньку пуская корни в душе.
Еще с Битвы Колец Занзас вполне отдавал себе отчет в том, что хочет прибить бестолкового паршивца нахрен, и по мере взросления Савады желание только усиливалось. Сломать вечно теребящие прядку на лбу пальцы; выжечь пламенем испуганно распахнутые глаза. Швырнуть на землю и бить, бить, бить… Колотить руками и ногами, так, чтоб мелкое ничтожество захлебнулось кровью и никогда больше не смогло не то что говорить – а даже голос подать. Чтоб никогда больше не слышать бесконечно бесящее ?хи?…
От воплощения мечты в реальность с трудом удерживали остатки здравого смысла и Скуало на пару с Девятым, но все равно первое время Занзас не мог находиться в одном помещении с наследником мафии, не разбив чего-то при этом. Спасало то, что и сам Савада, то ли чувствуя жажду крови варийца, то ли – что более очевидно – попросту отчаянно труся, старался свести подобные встречи к минимуму.
Но время шло, мир понемногу менялся. И они, конечно, менялись тоже. Оба.
Занзас стал еще сильнее и чуть-чуть – вот самую малость только – сдержаннее, а Тсунаеши… Тсунаеши превратился в того, кем его так хотел видеть Реборн. Настоящий босс-мафиози - немногословный, уверенный в себе; обладатель стойкого внутреннего равновесия…
И, наверно, тогда – когда взгляд Савады стал не испуганным, а цепко-проницательным; когда его голос перестал дрожать и срываться на нелепые восклицания, - Занзас начал разрываться между привычным уже желанием убить гаденыша и… просто желанием. Причем последнее чем дальше, тем сильнее перевешивало. Нелогичное, где-то даже постыдное, оно родилось из рефлекторного порыва унизить, поставить на место зарвавшуюся мелочь, невесть кем себя возомнившую. Заставить встать на колени всеми обожаемого босса, как оказалось, бесившего своим независимо-непрошибаемым видом намного больше, чем тот мальчишка, которым он раньше был.
Это превратилось в идею-фикс, но ее Занзас поначалу даже вроде как игнорировал. Пожирал Саваду голодным взглядом на редких встречах; просыпался со стояком после каскада снов, в которых имел Десятого во всех позах; матерясь, онанировал в душе, - но терпел. Пока не понял, что все девчонки, с которыми он спал в последнее время – как на подбор кареглазые шатенки с пышными прическами и азиатскими чертами лица.