Глава 39. Личный ад (1/1)
POV МаксаЯ сидел, понурив голову под тяжестью понимания: какую войну с отцом начал мой Ромочка, только чтобы увидеть меня. Мне стало стыдно. Безумно стыдно, за всё то, в чём я обвинял любимого, а особенно в предательстве. Оказывается, всё это время он тоже искал встречи со мной, а этот ублюдок мешал. Я сжал зубы, чтобы не врезать напротив сидящему, а заодно и не пролить слёзы. Ну и что, что я взрослый мужик, а всё это произошло десять лет назад, боль, злость и обида были очень сильны и давили изнутри, стараясь разорвать меня на части. Именно этот человек, которого я смею видеть перед собой, обрёк наши отношения, нашу дружбу и наконец, нашу любовь на провал. Мы вдвоём страдали от прихоти всего одного человека, в котором разыгралось чувство собственности и эгоизма.— В один из дней Ромка не пришёл ночевать. Конечно и раньше такое бывало, только вот он заранее предупреждал хотя бы мать. Заподозрив неладное, начал его поиски, — говорил Владимир.
?Убить мало! Какой же он тиран!? — ужаснулся я, закрывая глаза левой рукой. Ведь он сломал жизнь единственному и любимому сыну, как он говорит.Слушая историю возвращения сына в семью, я всё больше впадал в уныние. Но и это было ещё не конец. Перестав доверять Роме, отец поставил ему охрану, которая сопровождала его везде! Даже в туалете, дабы тот не вылез в окно или ещё чего-нибудь не придумал. Это же кошмар, а не жизнь! Тюрьма!— Он начал пить и гулять с отребьем, я же стал запирать его дома. Если он сопротивлялся, то мне помогали трое его охранников, но я никогда не трогал его и пальцем.?Что же тебе пришлось пережить, Рома??. Я зажмурился, только чтобы не видеть этого сумасшедшего, был бы рад ещё и уши закрыть, но я должен был всё это узнать. Хоть после и буду себя мучить этими воспоминаниями, но я обязан выяснить всё. В горле пересохло от отвращения, и я потянулся за стаканом и кувшином с водой, попутно отмечая, что руки трясутся.
В дверь постучались, означавшее, что со мной хотят переговорить. Медленно встаю с места и пытаюсь взбодриться, чтобы предстать перед посетителем Человеком, а не сломанной игрушкой.Думаю, получилось у меня это плохо, так как снаружи был шеф с Олегом.— Максим, может допрос будет вести кто-нибудь другой? Олег, например или тот, кого ты сам выберешь? – увидел я сочувствие в их лицах. Конечно они всё слышали и многое наверняка поняли.
— Ты не переживай, если что, тебе потом всё расскажут, — старался убедить меня мой друг. Я оценил их попытку облегчить мои страдания, но я был уверен, что обязан сам закончить допрос. К тому же мне важно услышать, что пережил мой любимый, пытаясь вернуться ко мне. А ещё у меня были вопросы относительно связи: ?Почему он мне ни разу не позвонил и не послал смс??. Поэтому попросив их принести мне чашку горячего кофе, вернулся в свой личный ад.Покрутив рукой в воздухе, предлагая этим продолжить рассказ, снова уселся напротив Виноградова.— Я же говорил, что мой сын был довольно сообразительным? Так вот, из этой ситуации он тоже нашёл выход.
— Почему он просто не мог мне позвонить? – перебил я его, на что получил:— Ха! – а после тот и вовсе заржал. Чего смешного? Встав со своего места, я подошёл к нему и взял Владимира за шкирку, как нашкодившего котёнка.— Чего ржёшь, ублюдок, — прорычал я. Пленник весь сжался от моей реакции, похоже, он надеялся, что я менее нервный. Поэтому сразу же продолжил, успокоившись:— Я незаметно взял у него телефон и поменял твой номер, — Виноградов снова собрался заржать, но увидев предостережение в моём взгляде, глубоко вздохнул.
— Чёёёёрррррт, — простонал я, а из глаз без моей воли покатились слёзы. ?Это невозможно! За что ты так с нами, Всемогущий??.— Я сменил номер буквально за три дня до вашего отъезда, — прошептал я никому. ?Он его просто не успел запомнить?. Не успел. Запомнить. Захотелось встать и пробить стену… головой. А я об этом ни разу и не подумал. Он хотел, он звонил, но не смог, а вовсе не от того, что не хотел. ?Рома, прости меня. Прости?.Теперь я на самом деле чувствовал вину, хотя толком и не определился за что именно. Что я мог изменить? ?Симка?, — усмехнулось сознание, подливая масла в огонь. Я опустил голову в руки, возможно, стараясь абстрагироваться, потому что моя душа не сможет выдержать большее. Как оказалось, я ошибался.— Подговорив свою тупую мать, а также подкупив группу гопников, чтобы избавиться от охраны, Роман смылся из дома. И в этот раз он прятал концы в воду, так что до тех пор, пока он не попал в больницу, я не мог его найти. Удивительно, но первое о чём я подумал, увидев сына: ?Как далеко он смог добраться?. Я в какой-то мере гордился им, и из него вышла бы отличная замена для меня, но, — Владимир бросил на меня взгляд и отвернувшись, продолжил:
— Я застал его ещё в нормальном состоянии, и мы поговорили. До сих пор помню, как он сказал: ?Я люблю его, пап. Ты не понимаешь, без него я не живу. Я умер сразу, как только ты забрал меня от него?.
По щекам мужчины прокатилась слеза, в то время как я уже шмыгал. Даже после ухода Ромки я так не плакал.— Я попрощался с ним, так как знал, что он выбрал взамен мучениям. Да, собственно все бы выбрали. Вернулся домой я обезумевший, потому что не там, не в больнице, а только по дороге домой понял, что не стало моей кровиночки, моей опоры в будущем, и я остался один. В больнице я видел сына ещё живым, а чувство, когда ты один возвращаешься ни с чем, меня опустило на Землю, — слышался монотонный голос.— Женщину, которая родила мне долгожданного сына отправил к нему, посчитав, что она не достойна ходить по Земле, после того как обрекла его на смерть.Я молча слушал, стараясь ничему не удивляться, чего естественно не получалось. Ведь единственный кто виноват в произошедшем — ОН сам, что довёл человека до такого. Если бы не его чёртова эгоистичность, если бы он смог отпустить сына в самостоятельную жизнь, если бы… если бы этот Владимир был настоящим любящим отцом, да вообще просто человеком, то Рома был бы жив! И не было бы столько лет метаний, мучений, поисков, время бы не прошло впустую. Как же я тебя ненавижу, Владимир Сергеевич!Я медленно встал, как хищник на охоте и направился в сторону жертвы. Я двигался медленно возможно от того, что старался успокоить себя и вернуться обратно, а может, обдумывал, каким же образом убить этого нечеловека. Но мысли об убийстве засели крепко. Так как оружия с собой не было, начал закатывать рукава, хищно блестя глазами.— Эй, ты чего? Не смей! Не подходи ко мне, — нервно бросал Виноградов, на что получил ещё шире оскал, — Это ты виноват! Ты! Если бы не ты, он до сих пор был бы жив, — попытался остановить меня мужчина.На пару секунд ему это удалось, но отбросив все сомнения, оттянул правую руку назад и занес прямо в рожу этому мерзавцу, убившего, в прямом и переносном смысле своего родного сына.Виноградов от этого свалился со стула, после чего попятился к стене что-то мыча. Я лишь ещё сильнее разозлился и снова направился к нему. Желания торопиться у меня не было, так как бежать Виноградову некуда, а растянуть себе удовольствие в самый раз. Злость, ненависть, наверное, еще никогда так не застилала глаза, что единственной мыслью было – убить. Убить врага! И сейчас мне было абсолютно по барабану, что со мной станет потом. Суд? Тюрьма? Всё равно! Главное прямо здесь и сейчас моя цель, которая погубила не одну жизнь всего из-за одной своей прихоти, а именно удержания сыночка на привязи. Вот только сам сыночек не захотел оставаться на привязи, радуясь каждой мимолетной ласке. Нет, Рома захотел свободы, а этот урод не смог его отпустить. Не смог? Так вот и я не смогу остановиться! Было тошно смотреть на сжавшийся комок у стены, просящий пощады.
— А ты пощадил сына? Ты остановился? – шипел прямо в лицо этому гаду, чувствуя как по моим щекам, спускаясь к шее, течёт вода. Сильно тряханув тело, пытаясь вытащить ответы на эти вопросы, Виноградов дерябнулся головой об стену и тихонько застонал.
— Больно? А знаешь, как больно было ему? Ты видел, КАК мучился ОН в последние минуты жизни?
Последовал следующий поцелуй со стеной. По следам крови на стене, было понятно, что мужчина мычит и стонет вовсе не от страха, а реально от боли, но мне было этого мало, я хотел добить его до конца. Так как тело не могло уже стоять на месте, а держать я его не собирался, то отпустил Владимира, проследив как тот ударяется головой, но уже об пол. Не успев больше ничего сделать, почувствовал, что меня кто-то удерживает. Всё ещё под действием аффекта попытался сбросить с себя лишнее, но не получилось. Обернувшись, увидел наших двух громил, еле справляющихся со мной.Меня мгновенно отпустило, и я поддался охранникам, позволяя увести из моего личного ада. Оглядевшись назад, увидел, что к Владимиру подбежали два человека и пытаются привести его в чувство.
— Это я? – тихо прошептал сам себе. Я чуть не убил человека, но не помню как так получилось. Вроде мы с ним говорили, он мне рассказывал всё что было после переезда их семьи и всё… туман. Последнее, что я помню — это как Виноградов сказал, что отправил свою жену к сыну.
Выйдя из комнаты, парни отпустили меня, поняв, что я справился с собой. Поблагодарив их, встряхнулся, попрыгав на месте как боксёр. Минутой позже ещё два охранника вывели Виноградова из допросной и увели в камеру.И только тут вспомнил: ?А где мой кофе??POV Кира?Не уходи? — застряло на губах.
После того как Максим вышел за дверь ничего не изменилось. Все также находились на своих местах и глазели на меня, как на экспонат музея. Пока меня не трогают, решил осмотреться. Моё внимание привлёк большой слон, стоящий недалеко от дивана. Из чего он сделан я не видел, так как между нами было расстояние в пять метров, но определённо он был красивым. Комната была обставлена со вкусом, и я уже было собирался похвалить жилище, как ко мне подбежал мальчик, кажется, его Лёшкой зовут, Макс говорил.— Кира, а ты правда ничего не помнишь? Ничего, ничего, — веселился мальчишка. Я улыбнулся такому задорному малышу и ответил: ?Абсолютно ничего?.После ко мне подошла девушка с ребёнком. Это сестра Ольга и её дочь Дарья. Да, я запомнил, что мне твердил Макс. ?Ну когда он придёт? Скорее бы?. А после начали все вставать и двигаться в мою сторону. Я почувствовал себя оленёнком, которого поймала в ловушку стая зверей.
— Кир, ну ты даёшь, — заржал парень, стоящий в обнимку с другим.— Стас, — одёрнул его тот.
Но мне всё же стало спокойней. ?Это же моя семья и друзья. Чего ты боишься?? — вёл диалог сам с собой и нашёл ответ: ?Они-то все помнят меня, а я не то, что их не помню, даже сам себе загадка?.