Глава 6. Соседи (1/1)

— Я не могу понять, он гений или идиот? — Чжао налил себе очередную кружку кофе, но к столу возвращаться не спешил — возможно, в надежде, что стоя будет чуть лучше соображать.При осмотре квартиры Да Цзи они нашли ловушку на входной двери — видимо, когда девушка зашла домой, та сработала и распылила некое вещество, определить которое сейчас пытались лаборатории. На кухне, в сумочке, на туалетном столике и в холодильнике оказалось столько всяких витаминов и пищевых добавок, что было странно, как девушка всем этим не отравилась самостоятельно. Но все вело к тому, что одно из веществ послужило противоядием, и потому несколько коробок ?улик? также уехали в лабораторию, как и кровь Да Цзи, которую ШэньВэй взял еще до приезда скорой. Открытым оставался и вопрос, почему девушка решила покончить с собой. Держа в уме противненькую версию про ?несчастную любовь?, Чжао склонялся к тому, что суицидальные мысли в голову Да Цзи кто-то вложил, а будучи под воздействием препарата она не смогла сопротивляться. В пользу этой версии говорил звонок с неизвестного номера в телефоне жертвы, по времени совпадающий с ее возвращением домой. Но преступник не учел, что девушка успела позвонить в полицию, иначе сейчас Да Цзи лежала бы в не в больнице под капельницей, а в морге в куда менее приличном виде.Девушка пока была недостаточно адекватна для допроса, ответ на запрос, на кого зарегистрирован неизвестный номер, еще не пришел, а телефон был отключен. Из больницы прислали отчет по анализу крови, взятому с утра. Если резюмировать пояснения ШэньВэя — определить конкретный яд не выйдет, но результат не совпадает с заключением ЦзяХуэя совершенно. Сам ЦзяХуэй исчез в неизвестном направлении, собственноручно уничтожив последний шанс организовать себе алиби и перейдя в статус главного подозреваемого. Он вышел из офиса во втором часу дня, хватились его около четырех, но ни его самого, ни его машину найти не удалось, телефон он отключил и дома не появлялся — как минимум с того момента, как туда выслали пару наблюдателей. Из кровати Чжао выдернули в половине седьмого утра, сейчас шел десятый час вечера, но ему казалось, что минуло минимум дня три. Он украдкой бросил взгляд на календарь на стене, убедился, что ощущения его обманывают, зевнул в кружку с кофе — и, так ни разу из нее и не отхлебнув, со стуком поставил ее стол. На звук ШэньВэй поднял голову, а Да Цин, прикорнувший на небольшом диванчике у стены, резко сел, уронив бумаги, которые пытался читать до того, как уснул, и сонно захлопал глазами.— Так, герои труда, сворачиваемся на сегодня! Результаты из лаборатории все равно раньше утра не придут, а на записях с камер я сейчас кого-то могу опознать, только если он подойдет вплотную и помашет мне ручкой. Да Цин, тебя подбросить? — Не надо. Пойду займу диван в приемной у капитана Сина. Он большой и удобный — под начальственные задницы! Ты лучше профессора Шэня захвати — все равно в одном доме живете.Чжао обернулся к ШэньВэю:— В смысле — в одном доме? Ты уже не живешь в гостинице? — Нет, мне временно выделили служебную квартиру — это дешевле, удобнее и ближе к офису, — невозмутимо ответил ШэньВэй. К вечеру он все равно умудрился выглядеть приличнее всех, если не присматриваться к покрасневшим от усталости глазам и слегка помятой одежде. Чжао выдохнул сквозь зубы. У Хайсинского полицейского управления было несколько ведомственных домов, где на льготных условиях предоставляли квартиры сотрудникам. Он сам жил в одном из таких, и Да Цин тоже — в соседнем подъезде. — Почему раньше не сказал?— А должен был?Чжао нервным движением достал из кармана чупа-чупс, сорвал упаковку и сунул конфету в рот. Достойного аргумента у него было.— Но я действительно не откажусь, если меня подбросят, — примирительным тоном продолжил ШэньВэй. — Если вы не против.— Как ты жил в своем Дисине без личного водителя? — попытался вставить шпильку Чжао, но понял, что слишком для этого устал. — Черт с тобой, поехали. — Дайте мне минуту собрать бумаги.— Ладно. Я подожду в машине. Да Цин, ты точно не поедешь? Да Цин, уже снова свернувшийся клубочком на диване, в ответ только всхрапнул.Чжао посмотрел, как ШэньВэй привычно занимает пассажирское сиденье и педантично пристегивается, и мысленно усмехнулся. Привычно! Да уж, сегодня был длинный день, за которой многое поменялось — например, ход его, Юньланя, мыслей. — Так почему ты не сказал утром, что живешь рядом? — спросил Чжао, трогаясь с места. — И почему не ушел к себе — если не спать, то хотя бы сходить в душ и переодеться?— Вы спали, пришлось бы бросить квартиру открытой, — не стал уходить от ответа ШэньВэй.— Ага, и меня могли украсть — полицейского из дома, где живет еще несколько десятков полицейских!— А еще, потому что вы меня попросили. — Профессор Шэнь, ты что, выполняешь просьбу остаться на ночь каждого, кто попросит? — Чжао аж развернулся к собеседнику. — Не каждого. Следите за дорогой. Чжао перевел взгляд вперед и тут же ударил по тормозам — вялый поток машин с трудоголиками за рулем, тоже возвращающимися домой поздним вечером, остановился на красный, и он чуть не ?поцеловал? побитый жизнью седан, тащившийся впереди. Тьфу, да что поцелуи весь день на ум лезут!От рывка почти успокоившееся плечо снова заныло, Чжао потер его и скривился — закрутившись с кучей дел, он забыл заглянуть в аптечку в кабинете. Привет, бессонная ночь, полная попыток устроить руку!— Болит? — спросили справа.— Ага, — бросил Чжао, не поворачиваясь к ШэньВэю. — Старею — не могу уже спасать падающих с крыши красоток без последствий. — Как приедем, зайдите ко мне — дам вам обезболивающую мазь. У вас я ничего подходящего не видел.— Когда рылся в моих вещах… — беззлобно пробурчал Чжао.***— Проходите. — ШэньВэй снял пиджак и указал на диван: — Присаживайтесь. Хотите чаю или перекусить?— Я хочу домой и спать. — Чжао демонстративно зевнул, не потрудившись прикрыть рот ладонью.— Хорошо. — ШэньВэй свернул на полпути к кухне, подошел к комоду, вынул аптечку, а из нее — флакон с бальзамом.— Зачем он тебе вообще? — поинтересовался Чжао. — На случай нападения бешеного книжного шкафа? — Это возможный вариант, — слегка улыбнулся ШэньВэй. — Давайте помогу нанести — самому не очень удобно.— Давай. — Он без задней мысли стянул футболку и повернулся к ШэньВэю спиной. Прохладная ладонь с легким нажимом провела по плечу, втирая бальзам и чуть разминая. Чжао вздрогнул, пытаясь справиться с накатившим потоком ощущений — фантазий? Воспоминаний?Ладони скользят по внутренней стороне бедер… Он лежит, измученный ласками, сил осталось лишь на то, чтобы тяжело дышать, раскрываясь под прикосновениями...— Больно? — спросил ШэньВэй, поднимая взгляд. — Извините, я буду аккуратнее. Сильные тонкие пальцы в смазке движутся между ягодиц, проникают… Юньлань вздрагивает от новых, непривычных, захлестывающих ощущений.— Больно? Прости, я буду аккуратнее…Чжао отшатнулся и, путаясь в рукавах, натянул футболку обратно. — Все, достаточно! Мне пора. На работу завтра рано вставать. Да, на работу! — Подождите, — ШэньВэй шагнул следом.— А?— Возьмите, — он протянул флакон с бальзамом. — Намажете еще с утра. — Да, хорошо. Намажу. Доброй ночи! — Чжао выскочил за дверь, больше не заботясь, что его действия выглядят, как позорное бегство. — Доброй ночи, — договорил ШэньВэй уже закрытой двери. Через пару секунд хлопнула дверь квартиры напротив — соседями они оказались ближе некуда.Он так и остался стоять и смотреть на то место, где только что был Чжао. Сморгнул, машинально потер грудь. Шрам на левой стороне, на ладонь ниже ключицы, почти не беспокоил. ШэньВэй полагал, что легкая тянущая боль, возникавшая время от времени, носит, скорее, психосоматический характер, нежели это физические последствия ранения.Он не помнил, как словил пулю. Равно как не помнил событий еще шести месяцев, предшествовавших моменту, когда он очнулся в палате под мерзкое пиканье приборов. ШэньВэй смог вернуться к своей обычной жизни до ?провала?, но не восстановить утраченные воспоминания. Иногда на краю сознания или во сне мелькали какие-то образы и ощущения, обрывки, за которые не получалось зацепиться. Бросок вперед — и резкий удар в грудь, сбивающий с шага.Кто-то кричит сорванным от боли голосом: ?Убей меня!..? — а тени мечутся, и ни одного лица — только уплывает вдаль потолок...Последние дни в груди болело все чаще.Чжао, задыхаясь, вломился в свою квартиру, сам не понимая, зачем и от чего бежит. Ну зашел к коллеге домой на пять минут. Ну чай предложили. Ну руку ему обезболивающим намазали. Да та же Чжу Хон ему сколько раз обед приносила и плечи массировала! А мелкие травмы сколько раз обрабатывали прямо в кабинете, чтобы в больницу не тащиться! Какого ж черта?!Он оглядел комнату, и взгляд зацепился за бутылки в баре. Мелькнула мысль нажраться до отключки, но Чжао волевым усилием ее отмел: утром надо было возвращаться к расследованию и куче отчетов, а от бюрократического дерьма его и без похмелья мутило. Кроме того, в последнее время алкоголь растерял почти все свои достоинства, перестав отгонять навязчивые сны. Чжао скрипнул зубами, разулся нога об ногу, перешагнул через орущего кошака и поковылял в ванную (и зачем он вообще плечо дал мазать, если мыться собирался?!), на ходу сдирая одежду и зло швыряя ее на пол. Задвинув за собой дверь душевой кабины, он несколько мгновений тупо смотрел на краны — мечущиеся в голове бессвязные мысли, наложившись на усталость, заставляли напрягаться даже ради элементарных действий. Среди коллег и знакомых у него была репутация чуть ли не плейбоя. Девицы вокруг него и правда вились, и Чжао даже несколько раз пробовал завести ?отношения? — хотя бы для того, чтобы официально назначенная на роль пассии девушка разогнала остальной рой. Не выходило, не ?щелкало?, не получалось себя заставить отвечать на объятия и поцелуи, не говоря о чем-то большем. Дежурный ответ: ?Дело не в тебе, дело во мне? — и, как следствие, репутация мудака. Свою репутацию мудака и не понимающего намеков тупицы Чжао берег и лелеял — она помогала ему не раз, когда кто-нибудь очередной решал спасти такого красивого его от одиночества. К сожалению, любительниц мудаков тоже хватало, так что Чжао даже подумывал предложить Чжу Хон встречаться с ним для прикрытия: они неплохо ладили — пожалуй, не отказала бы. Только такой поступок по отношению к сестричке Хон виделся совсем бесчестным — Чжао все же не был слепым, но заставить себя ответить на ее чувства не мог.Люди приходили, люди уходили, но всегда оставались за чертой, за той стеной, которой Чжао себя окружил. Пока один профессор не вперся в своих начищенных туфлях в его жизнь и не сломал эту стену, как тонкую скорлупу.Чжао выкрутил напор воды на максимум, пытаясь смыть тяжелыми струями приступ рефлексии, все события последних дней, все то, чего он не просил, с чем не хотел иметь дела, чего не хотел переживать. Если бы водой можно было смыть все внутри, все смутные ощущения-воспоминания, все чувства и оставить только пустую оболочку с нагловатой улыбкой…Смыть все слова....я буду аккуратнее…Все сны....я не уйду… Его трясло — и эмоционально, и физически. Чжао закусил губу, со стыдом себе признаваясь, что до чертиков возбужден. Что он никак не может отпустить все то, что возникло в голове в ответ на невинные — абсолютно невинные, мать их! — прикосновения и совершенно нейтральные слова человека, который ему не то что не нравится, а порядком раздражает. — Откуда ты только взялся! — взылЧжао, саданув кулаками по мокрой стенке. Сдавшись, он обхватил пальцами член — не сколько получить удовольствие, сколько решить засевшую в мозгу проблему. Может, у него просто недотрах, вот и встает на кого ни попадя! Точно, и мысли из-за этого всякие лезут. Незамысловато подрочить — туда-сюда-обратно — и попустит. Точно полегчает. Чжао запрокинул голову, уже не пытаясь прогнать тень ощущения сильных рук, гладящих его бедра, ощущения проникающих, растягивающих пальцев, от чего забываешь дышать. Соленый привкус на припухших зацелованных губах. Мягкий голос...— Зачем, — цедил Юньлань, с каждым словом с силой двигая кулаком с зажатым в нем членом. — Зачем. Ты. Влез. В мои. Сны. В мои. Мысли. В мой. Дом. В мою. Гребаную. Жизнь. ШэньВэй!В глазах потемнело, словно он не кончил, а получил кирпичом по голове. Кое-как отдышавшись, Чжао на подкашивающихся ногах в одном полотенце вышел из ванной, упал на кровать и отключился. Сегодня он спал без сновидений.