Глава 22. Лицо страха (1/1)

Идти на следующий день в класс зельеварения ужасно не хотелось, и Манами лишь с трудом заставил себя. Он знал, что, конечно, встретится там с Онодой и, наверное, впервые был благодарен тому, что на этих уроках Онода чаще всего сидел вместе с Имаизуми, а не с ним. Но в этот раз что-то пошло не так.За пять минут до начала занятия профессор, войдя в кабинет, попросила приготовить побольше чистых пергаментов, поскольку, по ее словам, их ждала долгая и изнурительная лекция, — вот тут-то Онода и решил напомнить о себе.Взяв свои вещи, он довольно уверенно встал с места, а потом присел рядом с Манами, коротко и тихо здороваясь.— Привет, — ответил Манами, роясь в своей сумке в поисках чернильницы, которая куда-то запропастилась. И черт, он знал, что Онода пришел наверняка затем, чтобы потребовать объяснений о вчерашнем.Манами серьезно ждал этого, разобравшись со своими письменными принадлежностями, и смотрел на доску, на которой профессор записывала какие-то незнакомые ему ингредиенты для зелья. Только вот Онода почему-то сидел не говоря больше вообще ничего, и Манами решил, что должен сделать с этим что-то, пока все не стало еще хуже.— Сакамичи? — почти шепотом позвал он, обернувшись к Оноде. — Извини, что не пришел вчера.— А? Ты про игру? — чуть удивленно отозвался Онода, словно вообще впервые об этом слышал.— Да, — подтвердил Манами, на ходу придумывая историю, за которую он, вероятно, возненавидит себя уже через минуту. — Я собирался прийти. Пытался улизнуть от профессора, — сказал он, коротко взглянув в сторону преподавательницы зелий. — Но она все равно поймала меня. У меня была отработка, знаешь. И я никак не смог уйти…Господи, да он уже был готов сквозь землю провалиться из-за этого идиотского рассказа. Он отвернулся, уткнувшись лбом в сжатую ладонь, и почувствовал приступ головокружения и жар. Словно внезапно симптомы лихорадки вернулись.И зачем он вообще только открыл рот? Он мог молчать, а лучше — сказать уже правду. Но чем дольше все это затягивалось, тем сложнее становилось от мыслей, что когда-нибудь Онода все-таки узнает истину. Насколько сильно Манами пожалеет, если это случится?— Оу, да ничего, — немного затянул с ответом Онода. — Все в порядке. Я так и думал, что что-то случилось. Тебе не нужно извиняться за это. Мы ведь в первую очередь ученики, а потом уже игроки в квиддич, да?Ученики в первую очередь? — повторил про себя Манами, покусывая губу. Так ли это, Сакамичи? Может быть, в самую первую очередь мы всего лишь люди? А мы с тобой всего лишь… А кто мы друг другу?От этого мысленного вопроса стало еще хуже, и Манами постарался прогнать его из своей головы, даже если выходило не очень.— Сыграем в следующий раз? — добавил Онода.Манами потребовалось приложить усилие, чтобы заставить себя кивнуть.— Ага. Этого никак не избежать.Возможно, Онода хотел сказать что-то еще. Манами был почти уверен в этом и даже успел испугаться. Успел представить, как Онода выдыхает, чтобы произнести слова, которые вывернут все внутри наизнанку, вытрясут душу.Кого ты пытаешься обмануть, Сангаку? Сколько еще ты будешь лгать мне прямо в лицо, выставляя меня полным идиотом? Но я ведь не идиот. Я все знаю. Я знаю, насколько ты жалок. Насколько у тебя поехала крыша.К счастью, это было лишь воображением. Однако воображением таким ярким, что у Манами скрутило в желудке. Он слушал профессора, но практически ни слова не понимал из ее лекции и писал пропуская целые предложения.Он был учеником в первую очередь.Он был… жалким слабаком.Он был…Когда в горле встал такой ком, что уже невозможно было терпеть, Манами все-таки поднял руку. Профессор спросила, в чем дело, и ответить ей было равносильно новой пытке.— Мне нужно срочно выйти. Кажется, меня сейчас стошнит, — слабым голосом сказал Манами, и, по всей видимости, лицо у него было таким бледным и измученным, что профессор отпустила его немедленно.Он поднялся со стула и лишь на секунду заметил обеспокоенный взгляд Оноды. Перед ним снова стало ужасно стыдно, но Манами и правда не мог больше здесь находиться. Быть рядом с ним. С человеком, перед которым утонул в собственной лжи и попытках убежать.Покинув кабинет, он поторопился в сторону ближайшего туалета, но после того, как завернул за угол и оказался в пустом длинном коридоре, резко остановился, наклоняясь и прижимая ладонь к холодной стене. Приступ тошноты стал сильнее, и Манами показалось, что его действительно вырвет, но все, на что он оказался способным сейчас, было лишь слезами.Он заплакал, сам того не замечая, а когда заметил, на пол уже упало несколько маленьких капель.Это неправильно. Я не хочу, — сказал про себя Манами, мотнув головой. Ему казалось, что он отдал бы все, чтобы просто вернуться в прошлое. Туда, где не было этого кошмара. Где они с Онодой были просто… собой. Где им не нужно было притворяться, играя, как на сцене театра.А сейчас с каждым днем все становилось только запутаннее, и Манами понимал, что запустил ситуацию сам. И если он думал, что все каким-то образом может разрешиться само собой, то он, вероятно, ужасно ошибался. Такого не произойдет, и он не сможет все исправить, если снова начал отвергать чужую помощь и продолжал врать.Развернувшись и съехав по стене спиной, он обхватил дрожащими ладонями колени и судорожно выдохнул, неохотно прокручивая в голове все произошедшие за эти два месяца события.Он вернулся в школу. Он отвергал мысль о полетах или игре в квиддич несколько недель. Он обрел решимость и надежду, когда понял, что ему отвратительно быть слабым, когда понял свое желание вернуть команде Кубок. Он потерял решимость и надежду, когда едва не провалился в отборочных. Он снова нашел их благодаря поддержке Куроды. Он снова… потерял все это.Происходящее напоминало безумную поездку на американских горках. Манами могло показаться, что все хорошо, а на следующий день реальность бросала ему в лицо правду, напоминая, что нет — все дерьмово, а он идиот, если вообразил себе сказку со счастливым финалом.Сможет ли он в конце концов выбраться из этого кошмара? А может, он упустил этот шанс, когда решился снова играть в команде? Может, он ошибся, посчитав, что именно таким образом исправит все?Манами вернулся обратно в класс только спустя час. Урок уже подходил к концу, но профессор ничего не сказала ему и только после того, как разрешила всем идти, спросила, чувствует ли он себя лучше. Манами соврал, что да, и поторопился уйти, пока его не заставили идти в больничное крыло.Онода зачем-то притормозил его в коридоре, взяв за запястье, но Манами высвободил руку и виновато улыбнулся, сказав, что сейчас очень занят и что лучше им поговорить в другой раз, если у Оноды был какой-то вопрос.Он знает, он точно знает, — завертелось панической мыслью в голове, и Манами буквально сбежал снова, потому что страх в последнее время обрел слишком сильную власть над ним.Более того, он еще не знал, оставляют ли его в команде на самом деле после его выходки. Его вполне могли выкинуть, но Фукутоми этим же вечером сказал, что ничего не меняется, когда Манами почти безэмоционально спросил у него в гостиной. Это стало еще одним безумием, наверное. Манами действительно не понимал, по какой причине его так старательно пытаются удержать, прощая слабость и трусость. Почему Фукутоми раз за разом повторял, что они — сильнейшая команда, но терпел в своих рядах кого-то, вроде Манами?— Тренировочный матч — это не официальная игра, — сказал Фукутоми, оторвавшись от пергамента, который внимательно изучал. — Но если не сможешь выйти на поле в день нашего матча с Рейвенкло…— Я сделаю это, — ответил Манами раньше, чем его капитан смог договорить.Это было страшно. Но на этот раз страх был не в том, что он снова облажается. Страх был в том, что ему больше не дадут второй шанс. Его оставят позади, и он не сможет вернуться.В сторону Тодо Манами старался не смотреть, хотя он и был неподалеку. Сам Тодо тоже не рвался завести разговор после вчерашнего. Наверное, он был сильно обижен, пусть Манами и не был уверен, что точно понимает причину. Но может, это было даже к лучшему? Говорить сейчас с ним стало бы еще одним тяжелым испытанием, а Манами хватало мыслей о том, как он будет держаться на воскресной тренировке, которую теперь просто не имел права пропускать. Он должен был и дальше улучшать свои навыки, чтобы не проиграть в матче с Рейвенкло…* * *Новая неделя началась не очень.В понедельник за завтраком Манами обнаружил, что среди его одноклассников со Слизерина сидит почти один. Он не заметил, что многие остались спать, а потом понял почему, когда Фукутоми подошел и положил перед ним временное расписание. На этой неделе некоторые занятия были изменены по какой-то причине. Оказалось, что сейчас было окно, а защита от Темных искусств перенесена на среду. Уроков травологии почему-то вообще не было, хотя профессор Пьер и не предупреждал об этом. Может, ему потребовалось срочно уехать куда-то?Манами, может, и задумался об этом, но его слишком быстро отвлекло осознание, что он мог бы поспать сегодня подольше, если бы вчера вечером удосужился взглянуть на доску объявлений в гостиной.Обижаться было не на кого — разве только на себя.Из-за этого Манами показалось, что вся неделя будет наперекосяк, и он вроде как оказался действительно прав.Он навернулся в коридоре, когда возвращался на подземный этаж после уроков, а все потому, что снова уплыл в свои мысли и запнулся за пробегающего мимо кота. Коту подобное обращение совсем не понравилось — он вздыбился и предостерегающе мяукнул, прежде чем пойти дальше по своим делам, а Манами, чуть позже оказавшись в своей спальне, понял, что где-то потерял эссе по прорицаниям, которое писал весь вечер воскресенья. Черт, он, вообще-то, действительно старался, кажется до сих пор не теряя надежды хоть чем-то впечатлить профессора.Пришлось переписывать заново, напрягая память, но во второй раз получилось совсем не так здорово, как в первый.Вторник, в принципе, тоже не порадовал. И даже если уроки прошли спокойно, то на тренировке Манами пропустил один бладжер во время упражнений, и на виске у него остался огромный синяк и плохо сведенная заклинанием рана, которую он заклеил пластырем.И было бы, наверное, слишком хорошо для правды, если бы он не забыл о замене в расписании. Как он вообще мог помнить о каких-то измененных уроках, когда в голове вечный хаос из мыслей, которые все время возвращались то к квиддичу, то к Оноде?Ничего удивительного не было в том, что в среду Манами пошел на травологию, как и обычно. У него было дурное настроение, потому что сегодня отмечался Хэллоуин, из-за чего слизеринцы утром погасили весь свет в гостиной и принялись пугать своих товарищей страшными звуками, а потом в коридоре после обеда в Манами врезалась девочка с Хаффлпаффа, поскольку убегала от дементора, которого смастерили ученики Рейвенкло.Суматоха стояла весь день, если уж быть точнее, а Манами совершенно не хотел поддаваться всеобщему веселью — уже на следующей неделе его ждал первый официальный матч, и он понятия не имел, как все пройдет.К счастью, интуиция еще не совсем отключилась и помогала временами. Благодаря ей Манами понял, что делает что-то не так, направляясь по тропинке к теплицам, а после развернулся и побрел обратно в замок, все-таки вспомнив, что травологию отменили, а вместо нее сейчас нужно было на ЗОТИ. И он, вообще-то, уже опаздывал.Профессор точно снимет баллы, думал Манами, решив даже не торопиться, потому что он так… чертовски устал уже. Устал быть прилежным учеником. Делать домашку, приходить на занятия вовремя, не просыпать первые уроки. Еще пара месяцев в таком духе убьет его, похоже, но было ли у него право останавливаться?Перед тем, как войти в кабинет, Манами думал, как положено, постучать, но обнаружил, что дверь немного приоткрыта, а, когда подошел ближе, из класса, к его искреннему удивлению, донесся смех. Это точно был кабинет ЗОТИ?Ничего не понимая, Манами заглянул внутрь и увидел необычную картину. Парты почему-то не стояли на привычном месте, а вместо этого были сдвинуты к стенам. Большинство учеников кучковались двумя большими группами — одна из слизеринцев, другая из гриффиндорцев. Все уже прекратили смеяться — теперь словно чего-то ждали, и до Манами медленно начала доходить суть, когда он увидел большой шифоньер с зеркальными дверцами, поставленный недалеко от учительского стола.— Мистер Имаизуми, — сказал профессор, держа в руке пергамент, видимо, со списком учеников.Имаизуми уже тем временем направлялся к шкафу, попутно доставая из кармана мантии волшебную палочку. Пока профессор готовился открыть дверцы, Манами смог незаметно проскользнуть внутрь и, двигаясь вдоль ближайшей стены, подойти к одному из своих товарищей-слизеринцев.— Боггарт, — сказал слизеринец, с недовольством поморщившись, когда, видимо, заметил на лице Манами все еще сохранившуюся озадаченность. — Сегодня практика.Ну да, и как он мог об этом забыть, в самом деле?Вообще-то, очень легко, но профессор и правда в пятницу напоминал о том, что на следующем занятии будет практика с боггартом. Они проходили это привидение еще в начале семестра и повторяли в как раз в пятницу, но у Манами все это совершенно вылетело из головы, потому что он не мог сосредоточиться, сидя рядом с Онодой.Он удивленно моргнул, когда перед Имаизуми возник капитан гриффиндорской команды.— Мне очень жаль говорить тебе об этом, но твоя игра в последнем матче ужасно разочаровала меня. Я вынужден принять нелегкое решение о твоем отстра… — спокойно и негромко начал говорить капитан, но слышно было хорошо, и Манами увидел, как Имаизуми резко и нервно вскидывает руку с палочкой, после этого произнося слово заклинания.— Ридикулус!Что-то изменилось. У капитана гриффиндорской команды вдруг начали расти усы. Быстро и бесконтрольно, отчего многие гриффиндорцы уже захихикали, и даже на лицах слизеринцев Манами смог заметить намеки на усмешку.Вскоре — не прошло и полминуты — усы у боггарта, принявшего облик капитана Имаизуми, отросли настолько длинными и тяжелыми, что он не смог больше говорить и прикрыл ладонью нижнюю часть лица, похоже смутившись этой ситуации. Он и правда мог?Профессор кивнул и, загнав боггарта движением палочки обратно в шкаф, присудил Имаизуми пять баллов. Где-то среди гриффиндорцев раздался громкий смех Наруко, который Манами без труда узнал, а после этого профессор вызвал следующего ученика для битвы со своим страхом.Страх, — мысленно повторил Манами. У Имаизуми что, были какие-то проблемы с самооценкой, из-за чего он боялся вылететь из квиддичной команды? Что-то подобное даже поразило Манами. Пусть он и не особенно разбирался в том, как играют охотники, ему всегда казалось, что у Имаизуми получается довольно хорошо. Иначе попал бы он в команду уже на своем втором курсе?Тем не менее задуматься об этом серьезно Манами не успел. Каждый раз боггарт принимал новый облик, а смех ребят после новой победы над бедным привидением отвлекал.По всей видимости, профессор вызывал сначала только гриффиндорцев, потому что к шкафу подходили только ребята с этого факультета. Слизеринцев оставил напоследок? Может, до Манами очередь не дойдет?К своему стыду, он действительно задумался об этом, мысленно признавая, что предпочел бы не приближаться к этому злополучному шкафу.Когда очередь дошла до Наруко, тот вышел вперед с гордым и самодовольным видом. Он был готов к бою и ожидал чего-то по-настоящему впечатляющего, по-видимому, но все случилось вряд ли так, как он хотел.Потому что для него боггарт принял облик женщины, и Манами почти незамедлительно понял, что это мама Наруко. И она была определенно рассержена.— КАК ТЫ ЭТО ОБЪЯСНИШЬ? ПОЧЕМУ Я СНОВА ПОЛУЧАЮ ВЫГОВОР ИЗ ШКОЛЫ ИЗ-ЗА ТЕБЯ? ДУМАЕШЬ, МНЕ ПРИЯТНО ВОТ ТАК КРАСНЕТЬ КАЖДЫЙ РАЗ? ВСЕ ЛЕТО БУДЕШЬ ПОМОГАТЬ МНЕ С КАФЕ… — закричала она на весь класс, отчитывая сына, и Наруко, поборов свою растерянность, выкрикнул в ответ заклинание, вскидывая волшебную палочку.Внешность его мамы начала меняться. Одежда трансформировалась в яркий нелепый костюм, волосы стали очень кудрявыми, а лицо раскрасилось гримом. Еще до того, как она достала из-за спины разноцветные шарики и начала жонглировать, Манами понял, в чем дело. Наруко попросту превратил боггарта в клоуна, и многие ребята, как и профессор, оценили это. Ученики посмеялись, а преподаватель дал Наруко больше баллов, чем его товарищам с факультета.Манами, может, тоже бы посмеялся в любое другое время, но сейчас ему было не до смеха. А еще хуже стало, когда на проверку вызвали Оноду.Тот явно не хотел подходить к шкафу. Он уже боялся, и Манами не был этому удивлен. Онода пугливый по своей натуре. Сейчас выпрыгнет боггарт и станет кем-нибудь жутким. Большой собакой или оборотнем. Может, даже Аракитой.Последнее предположение было даже забавным, но ничего из того, о чем подумал Манами, не произошло. Когда дверцы шкафа открылись, оттуда никто не вскочил, — внутри была пустота, словно боггарт таинственным образом исчез. Может быть, он стал невидимкой, потому что у Оноды, на самом деле, не было настоящего страха?Это предположение здорово удивило Манами, но он снова ошибся.Боггарт не исчез — просто ему понадобилось чуть больше времени, чтобы материализовать страх своей новой жертвы. Манами понял это, когда воздух в кабинете вдруг похолодел, а свет стал меркнуть.На этот раз зрелище было приготовлено совсем непривычным образом. Отличающимся от того, что удалось увидеть перед этим. Само помещение изменилось. Парты и стены исчезли — вместо них выросли огромные деревья. Пол под ногами стал землей и травой, потолок стал ветвями и густыми листьями.Вот оно что, точно. Онода боялся леса — Манами знал это, но сейчас упустил из виду, не представляя, что боггарты способны воссоздать нечто такое большое.И что же можно было предпринять против такой иллюзии? — задумался он и понял, что это еще не все.Нет, дело было не только в лесе. А в том, что было в этом лесу. Потому что откуда-то словно издалека послышался непонятный шум, треск. Словно что-то большое пробиралось сюда, ломая все на своем пути. Оноде стало страшно. Его плечи вздрогнули, и он сжался, будто пытаясь уменьшиться.Манами ощутил это так, будто чувства Оноды передались ему ментально. Он сжал кулаки, с трудом заставив себя остаться на месте, хотя так сильно хотелось рвануться вперед, защитить. Защитить?Это было даже смешно. Смешно, когда Манами смотрел на Оноду как на человека, который стал причиной боли. А потом смотрел на него как на человека, ради которого он был готов сделать что-то противоречащее своим чувствам, противоречащее ситуации.Но зловещим треском и шумом дело не кончилось. Когда из леса вдруг донесся пронзительный и воистину страшный рев неведомого существа, Манами и сам вздрогнул, чувствуя дрожь по спине.Профессор напомнил Оноде о заклинании, но Онода ничего не мог сделать. Слишком испуганный, он только зажал уши руками и присел на корточки, после чего преподаватель все же пришел на выручку. Он отвлек боггарта на себя, встав перед Онодой, и лес вдруг… загорелся. За пару секунд он был объят ярким огнем, осветившим полумрак.Пламя поднялось до небес. Не менее устрашающее, и ученики окончательно запаниковали, пытаясь прижаться друг к другу.— Ридикулус! — четко и сурово произнес профессор, взмахивая своей палочкой, и огонь вдруг взорвался вспышками разноцветных фейерверков.Только после этого иллюзия начала медленно развеиваться и боггарт снова спрятался в шкафу.— Попробуете в следующий раз, — сказал профессор, положив ладонь на плечо с трудом поднявшегося на ноги Оноды.У того все лицо было в слезах, когда он развернулся и с потерянным видом побрел в сторону своих друзей, и Манами стало совсем не по себе, если могло быть еще хуже.У него не получалось прийти в себя еще долго, и он почти не смотрел на то, чем становился боггарт для других ребят. Для одной девушки из шкафа вылез гигантский паук, для одного парня боггарт принял облик его умерших близких, и далеко не все, как и Онода, смогли справиться с заданием. Манами не заметил, но очередь дошла и до слизеринцев.Когда профессор назвал его фамилию, Манами снова показалось, что воздух похолодел. Он все еще не хотел идти, но пересилил себя, скинув сумку на пол и сделав первый шаг.Представить что-нибудь забавное, произнести заклинание, это не сложно, — мысленно повторил себе Манами, пока шел к шкафу.Чем боггарт напугает его? Станет квиддичным комментатором и объявит на весь класс о проигрыше слизеринской команды? Станет ускользающим снитчем? Манами предпочел бы не выбирать из этих вариантов, но его неизбежно ждала встреча со своим страхом, и он слишком поздно подумал о том, что Онода тоже увидит его.Когда профессор взмахом палочки снова открыл дверки, Манами напрягся и стиснул зубы. Отступать было поздно, а потом из шкафа вдруг упало что-то красное. Это красное начало быстро трансформироваться, поначалу принимая лишь хаотичные непонятные формы, но Манами уже задрожал.Потому что он знал этот цвет. Знал, что могло иметь этот цвет.Еще пара секунд — и боггарт наконец стал чем-то более понятным. У него появились очертания. Человеческие очертания. Красное стало мантией. Квиддичной мантией Гриффиндора. Полы взметнулись по воздуху в последний раз и плавно опустились, образуя полукруг. Манами застыл в ужасе.Верить не хотелось, но это перед ним спиной к нему сейчас сидел игрок квиддичной команды Гриффиндора. Он чуть развернулся, приподнимая левую руку, чтобы медленно снять с головы капюшон. Чтобы явить себя полностью.Это был мальчик. У этого мальчика было лицо Оноды, и Манами хрипло выдохнул ?нет?, чувствуя, как отчаянье накрывает лавиной.Только не Сакамичи, только не он, — закрутилось мыслью в голове, но отрицать увиденное было сложно.Онода не собирался исчезать. Вместо этого он опустил левую руку и приподнял правую, показывая, что держит в ней. Золотой снитч. Он лениво трепетал крыльями, и у Манами закружилась голова от внезапной слабости.— Я сделаю это снова, Сангаку, — сказал Онода, улыбаясь, и в этой улыбке читалась победа и безжалостная уверенность.— Заклинание, — тихо напомнил профессор, и до Манами только в этот момент дошло, что он все еще в классе. Что ему нужно выполнить задание. Ведь это не настоящий Онода. Это просто боггарт. Его можно прогнать. Можно…Представить что-то забавное, — сказал про себя Манами, в дрожащей руке приподнимая палочку и нацеливая ее на Оноду. Какую забаву можно было принести в эту ситуацию?Судорожно выдохнув, Манами поудобнее сжал рукоять палочки, но вообразить смог только одно. Только как красное вдруг начинает превращаться в кровь. И ее становилось все больше. Она текла по полу, и, когда лужа почти достигла ботинок Манами, он содрогнулся от приступа тошноты. Фантазия была настолько реалистичной, что от нее скрутило внутренности.Он зажал рукой рот, опуская палочку, а потом не выдержал. Резко развернулся и поспешил к дверям, сбегая снова, как последний трус.Дверь за его спиной, кажется, хлопнула слишком громко, но его это уже не интересовало. Манами почти задыхался, торопясь по коридору и едва не запинаясь на ровном месте. Так плохо ему не было даже в прошлую среду, когда он специально пропустил игру. Сейчас мир окончательно раскололся пополам, и чувство необратимой потери душило, сжимая горло сильными пальцами. Это казалось самым настоящим концом всего…— Сангаку! — послышался где-то сзади голос Оноды. Настоящего Оноды — Манами был в этом уверен, и чувство безысходности только усилилось, становясь огромным океаном, в котором он тонул.Онода догонит его. Несомненно. Здесь только один поворот, а дальше выход к лестницам.— Сангаку, подожди! Поговори со мной!Он был таким упрямым.— Упрямый, — едва слышно выдохнул себе под нос Манами, и по щекам скользнули слезы.Но поймать себя он не мог дать. Только не сейчас.К счастью, он знал этот коридор. Он проскользнул за одну из дверей и оказался в давно неиспользуемом кабинете. Он нашел его как-то раз случайно — еще, кажется, на первом курсе. Это было неважно теперь.Бесшумно закрыв за собой дверь, Манами прижался к ней спиной и съехал вниз, пока не оказался на пыльном полу. Вскоре послышались приближающиеся шаги Оноды, а потом они затихли — прошел мимо.Манами шумно всхлипнул и тут же зажал ладонью рот, после чего вцепился в основание большого пальца зубами. Слезы хлынули сильнее.— Сангаку! — донеслось уже едва слышно.В голосе Оноды тоже звучало отчаянье, но Манами только помотал головой и прижал руки к ушам.— Нет. Не надо, — взмолился он. — Не ищи меня, чтобы успокоить. Только… не ты…И голос Оноды больше не вернулся. Через несколько минут Манами услышал лишь разговоры других ребят, которых отпустили с урока, немного задержав, а потом и они затихли. Ему показалось, что он остался совсем один на всем этаже.Слезы вроде высохли, но тошнота и слабость все еще напоминали о себе. Манами продолжал сидеть, почти не двигаясь, и ему снова становилось страшно, когда он представлял, как откроет дверь и увидит за ней Оноду, дожидающегося его.Но прятаться здесь вечно было бы сложно. Когда прошла пара часов и в голове стало совсем пусто, Манами все же поднялся на затекших ногах. Осторожно и медленно он приоткрыл дверь и взглянул через щель наружу. Коридор был пустым, и никаких звуков не было слышно.Почувствовав себя чуточку увереннее, он вышел наружу, осмотрелся и понял, что один здесь. Стоило вернуться за своей сумкой, которую он бросил в кабинете ЗОТИ, извиниться перед профессором и пойти к себе в гостиную. А потом… Что потом? Он продолжит жить дальше, как будто ничего не случилось? Как будто он или Онода смогут просто закрыть глаза на случившееся сегодня.Снова расстроившись и не представляя, как они будут общаться теперь, Манами с понурым видом отправился за сумкой. К счастью, кабинет был не заперт, парты вернулись на места, а его сумка все еще лежала нетронутая возле стены. Профессор сидел за учительским столом, разбирал стопку пергаментов и даже не поднял головы, когда в класс кто-то вошел. Но это не означало, что он ничего не заметил.— Задержитесь на минутку, — сказал он, когда Манами взял сумку и уже сделал шаг обратно к двери, рано подумав, что ему удастся просто ускользнуть.Пришлось подчиниться. Развернуться и подойти к столу.— Эм… Простите за то, что сбежал, — сконфуженно извинился Манами, глядя в пол.Профессор перестал перебирать пергаменты, и в классе стало неуютно тихо.— Не извиняйтесь — я понимаю, почему вы сделали это, — сказал он, и Манами все-таки взглянул в его суровое, расчерченное мелкими морщинами лицо. — Я не большой фанат квиддича, но школьные матчи я смотрю всегда. Ради неспортивной части игры.— Неспортивной? — не понял Манами, растерявшись.— Квиддич — это спорт в первую очередь, конечно, но это еще и борьба. Борьба с оппонентом, борьба с собой иногда, — объяснил профессор. — Эта сторона квиддича самая занимательная, на мой взгляд. И для вас, как мне показалось, квиддич — это больше борьба, чем спорт. И вы пока проигрываете в этой битве.— …Да, проигрываю, — неохотно согласился Манами.— Вы боитесь проиграть в решающем сражении. И боитесь взглянуть этому страху в лицо. Потому что в нем заключено нечто больше, чем просто боязнь поражения. Не так ли? — спросил профессор, и от его проницательного взгляда стало не по себе.— Эм… да? — глупо сказал Манами, не понимая, что от него хотят.— Я думаю, некоторым людям сложно отделить одно от другого. Особенно детям, — попытался объяснить профессор. — Детям сложнее всего… Это лишь предположение, но, может быть, вы тоже смешали все воедино. Те вещи, которые смешивать не стоило в вашей ситуации.— Оу, — растерянно выдохнул Манами.— Что вы выбрали раньше? Сблизиться с этим человеком или пойти сражаться против него на поле? — спросил профессор, и у Манами снова закружилась голова.Он не выдержал больше. Сухо извинившись во второй раз, он снова поспешил прочь из кабинета, и, уходя, думал, что этот день, наверное, планирует убить его.Все было так, как и сказал профессор? Манами смешал несовместимое? Позвал Оноду в квиддич, чтобы испортить их отношения? И как он мог отрицать это после того, что случилось сегодня?Направляясь к выходу с этажа, он едва снова не заплакал, а потом удивился, встретив недалеко от лестниц Тодо. Тодо просто стоял здесь, никуда не спешил, и Манами понял, что он пришел за ним.— Что ты здесь делаешь? — спросил все равно Манами, опуская голову.Тодо шагнул навстречу и осторожно положил ладонь на плечо.— Твой одноклассник рассказал мне, что случилось. Он тоже ходит на квиддичные тренировки, — объяснил Тодо.— А, — понимающе произнес Манами. Вообще-то, двое из его одноклассников ходили на тренировки, но ему было все равно, кто именно посвятил в эту ужасную историю еще и Тодо.— Слушай, давай пройдем и присядем ненадолго? — мягко предложил Тодо, разворачивая Манами обратно и уводя в коридор.Манами не сопротивлялся. Ему вроде стало немного спокойнее, когда он увидел Тодо. Поэтому вместе они подошли к большому окну и опустились на широкий каменный подоконник, сделав это практически синхронно.— И много тебе рассказали? — спросил Манами, первым продолжая разговор, потому что Тодо теперь отчего-то затих — может, собирался с мыслями.— Ну… — протянул тот. — Только про твоего боггарта и про то, как ты сбежал от него. Прямо дежавю, да?Манами горько усмехнулся.— Это просто ужасно, — выдохнул он, чувствуя, как глаза снова наполняются слезами.Он задрожал, и Тодо, заметив это, прижал его к себе, пододвинувшись вплотную. Манами вцепился пальцами в его мантию и всхлипнул, стараясь не разрыдаться во весь голос.— Я понимаю. Мне жаль, — тихо сказал Тодо, погладив по спине.— Он пошел за мной, — надрывающимся голосом объяснил Манами, уткнувшись лицом в плечо Тодо. — Сакамичи пошел за мной, когда я убежал. А я… не мог принять его. После того… После того… как он сказал мне в мае… Он сказал ?спасибо?, Джинпачи. Он благодарил меня за то, что я позвал его в квиддич. Я все испортил.— Ну, неправда, — успокаивающим тоном сказал Тодо. — Все не так. Просто вспомни, зачем ты позвал его…— Я… — запнулся Манами и снова всхлипнул. — Я хотел, чтобы его присутствие придало мне сил. Мне было не так страшно, когда я знал, что он тоже в своей команде. И я… Я хотел стать похожим на вас… На тебя… и Макишиму.— Ты запомнил, как я жаждал встречи с ним на квиддичном поле, — согласился Тодо, и Манами кивнул. — Вот видишь? Ты не сделал ничего плохого. У тебя не было плохих намерений. Перестань винить себя так сильно, малыш. Иначе ты лопнешь от боли, понимаешь?Снова пытаясь кивнуть, Манами неохотно отодвинулся, и Тодо, отпустив его, достал из кармана носовой платок, чтобы вытереть слезы с его мокрого лица.— В том, что случилось в финале, никто не виноват, — снова заговорил Тодо. — Но ты принял все близко к сердцу. Настолько близко, что это трудно игнорировать. Для тебя титул команды значит так много, что у понимающих это просто не остается сомнений в том, что ты лучше всего отвечаешь нашей морали. Поэтому Джуичи верит в тебя. Поэтому я верю в тебя. Ясутомо и Хаято тоже. Но ты… уж слишком переусердствовал. Из-за этого есть одна вещь, в которой ты поступаешь неправильно.— Что это? — спросил Манами, чувствуя, что вроде немного успокоился.Тодо вложил платок в его руки и отвел взгляд, словно ему было стыдно за что-то.— Прости, что накричал на тебя в прошлую среду, — извинился он, отчего Манами растерялся. — Мне было больно. Так больно, что не представляешь. У меня чуть сердце не разорвалось, когда ты сказал, что просто сбежал вместо того, чтобы прийти и сыграть в матче. Я не знал, как поверить в это, ведь именно ты еще два года назад показал мне, что со сложностями проще справляться, когда вы вдвоем. Но ты бросаешь его. Ты бросаешь Сакамичи, а ведь ему так же тяжело, как и тебе.— Ему тяжело, — повторил Манами, словно это было каким-то откровением для него.— Вам обоим тяжело, — подтвердил Тодо. — И ничего не изменится, если все продолжится в том же духе. Если ты так и будешь убегать от него.— Но… что я сделаю? — грустно спросил Манами, и Тодо устало покачал головой.— Вероятно, это будет настоящим испытанием для тебя. Но самый лучший вариант здесь — поговорить, не скрывая ничего. Вам придется поговорить и принять чувства друг друга. Придется, потому что я ни за что не оставлю тебя в этой беде.— Я… — замялся сразу Манами, — не уверен, что смогу все ему объяснить.— Потому что не хочешь показать ему свои слабости? — улыбнулся Тодо. — Или потому что не хочешь, чтобы твоя боль потянула и его вниз? А может, все вместе?— Ты знаешь, — слабо улыбнулся ему в ответ Манами. — Ты слишком умен.— Тебе не нужно разговаривать с ним как с соперником, — подсказал Тодо. — Вы должны поговорить как просто дорогие друг другу люди. Он ведь все еще дорог тебе?— Наверное, — нерешительно согласился Манами, думая, что сейчас будет ужасно неуместно вспоминать, как он хотел пообнимать Оноду в прошлом месяце.— Личная жизнь и квиддич — все-таки разные вещи. Нужно уметь отделить их друг от друга, — сказал Тодо. — А если не можешь это сделать, то тебе придется выбрать то, что дороже. Либо квиддич, либо Сакамичи.Манами поморщился, понимая, что о чем-то подобном говорил ему профессор недавно.— Я не хочу выбирать.— Конечно не хочешь, — кивнул Тодо. — Будешь ли ты полностью счастливым, если лишишься квиддича? Не ослабнешь ли ты, если вычеркнешь из своей жизни Сакамичи, воспринимая его только как противника на поле? Поговори с ним, — снова посоветовал он. — Теперь уже терять нечего. Теперь, я думаю, он все знает, и будет гораздо легче.— А дальше? — спросил Манами, посмотрев на Тодо. — Если мы просто помиримся, то будем играть в квиддич вместе. Ты сказал, что я делаю Сакамичи сильнее, но… Разве это не противоречиво? Я увеличиваю его шансы на победу таким образом. Это ведь не принесет пользы нашей команде. Или я чего-то не понимаю?— Но ведь это еще не все, — немного нахмурился Тодо. — Ты ведь сам об этом говорил. Он так же делает сильнее тебя. Только с ним ты раскрываешь свой максимальный потенциал, и разве это не удивительно? Таким и должен быть квиддич. Таким он обретает свою настоящую ценность.— А… победа? — неловко поинтересовался Манами, боясь случайно рассердить Тодо еще больше.Но Тодо на этот раз только улыбнулся.— Ну разве не скучно побеждать, когда тебе и сражаться толком не приходится? — спросил он. — Это спорт. В настоящем спорте никогда не угадать результаты заранее, в том и суть. Каждый сражается, чтобы победить. И ради этого стоит рискнуть — чтобы в процессе испытать радость и счастье. Не только негативные эмоции. Я очень хочу, чтобы ты снова почувствовал то, что должен приносить квиддич в первую очередь. Так ведь и было? Ты был счастлив, пока играл с Сакамичи? Еще пока результаты были не ясны.— Да, — ответил Манами, и ему не нужно было время, чтобы подумать об этом.— Это просто отлично. Кто бы мог знать, — снова улыбнулся Тодо.— О чем ты? — не понял Манами.— О том, что такой, на первый взгляд, беспечный ребенок, как ты, с такой серьезностью отнесется к квиддичу, — ответил Тодо. — Пусть многие думают, что для тебя это глупое развлечение, но они просто идиоты. Я собираюсь держаться за тебя до конца. За человека, который поставил квиддич выше своей привязанности к кому-то и даже не заметил это. Но я все же надеюсь, что ты научишься разделять это. Из вас с Сакамичи хорошая парочка выходит, и, может быть, было бы даже лучше, если бы ты выбрал его, если бы пришлось выбирать. Раз уж он смог так сильно повлиять на тебя. Вероятно, это нечто, что не стоит так просто списывать со счетов.— Это… — почувствовал неловкость Манами, резко опуская взгляд.— Это может быть началом великой любви, — сказал Тодо, и в его голосе послышалась совсем детское восхищение.— Джинпачи, — смущенно попросил Манами.— Хорошо, — махнул ладонью Тодо, улыбаясь. — Но ты ведь меня услышал? Поговори с ним, когда будешь готов. Дай себе немного времени, подготовься и поговори. Все встанет на свои места, я обещаю.— Ладно, — ответил Манами и снова опустил глаза, глядя на белоснежный платок в своих ладонях.Тодо снова сделал это, тем не менее. Каким-то образом с помощью поддержки он всегда добивался своего, и, даже если сегодняшний день был просто ужасным, Манами медленно начинал обретать новую надежду. Снова.