Uno (1/1)

У Амели чрезвычайно низкая выраженность потребности в физическом и психологическом комфорте, но один из наиболее ощутимых элементов её профессиональной деформации заключается в зависимости уровня комфорта от площади обзора. То, что в случае с другим человеком можно было бы назвать клаустрофобией. Она чувствует себя наиболее уязвимой в ограниченном пространстве, но это практически не влияет на её поведение.— Мы здесь как в темнице, тебя это тоже бесит? Оливия так и не дожидается ответа. Амели слишком проницательна, к тому же ей наверняка не нравится разговаривать о себе. В журнале наблюдений О'Доран должны быть заметки, в которых описывается отношение Амели к вопросам о её личности, о её мнении и чувствах, но Оливия не дочитывает самые интересные книжки до конца — вырывает пару последних страничек и оставляет на память, чтобы додумать развязку самой. Голографический неоновый мячик беззвучно отскакивает от стены и падает в раскрытую ладонь Оливии, высветив её лицо и фигуру загадочным пурпурным переливом. Она смотрит в дальний угол. Амели касается лишь тонкая полоска света, льющегося из зазора между досками. Оливии кажется, что она подсматривает за Амели через щелку — видит только её неподвижные губы. — Мы могли бы чем-нибудь развлечься, пока тонбо не разорили наше гнездышко. В очередной раз попытки хоть как-нибудь вывести Амели на разговор проваливаются. Оливия не знает, что такого ей ещё нужно вычитать, чтобы добиться успеха. С О'Доран, например, они точно общаются — иначе не было бы всех этих записей на её компьютере. Возможно, их беседы похожи на сеанс у психолога. В голове сама собой всплывает сценка, в которой Амели рассказывает О'Доран о своем очередном убийстве, а затем они обе заливаются сардоническим смехом. Наверное, не в её характере быть злодейкой из детских мультфильмов, но Оливия по-настоящему не понимает Амели, уверенная только в том, что её напарница очень неразговорчива. Во время миссий они обмениваются информацией, но этого едва ли достаточно. Для хакера это просто невыносимо — встретить настолько неприступное хранилище данных. С другими проще — о других легко судить по досье, находить слабые места, привычки, но Амели невозможно манипулировать даже зная всю подноготную проекта. Неоновая искра пролетает ровной дугой, рисуя на стенах пурпурные волны, и угасает. Её свет беспомощно струится сквозь пальцы сжатой ладони. В темноте слышится неровный вздох Оливии. Недопустимое откровение. Самопредательство. Амели наклоняется так, что теперь можно увидеть её глаза, по их янтарно-ядовитому блеску угадывается ухмылка в теневой вуали. — Ты хочешь найти здесь развлечение получше чтения отчетов обо мне? Оливии становится тесно и жарко, и с каждым грассирующей ноткой чужого голоса в её системе возникают все новые и новые ошибки. Красные на черном надписи error шрифтом Lucida Console в сопровождении тревожных стонов клавишного синтезатора. — Estaría bien, но если ты против, с удовольствием продолжу помирать от скуки, — нарочито безразлично отвечает она и отключает голограмму, — но если все-таки нет — сыграем в парчис?