Прием. Часть I (1/1)

С самого утра Лувр гудел, словно растревоженный улей, переполненный пчелами. Высокое дворянство прибывало на давно обещанный им королевской семьей праздник. Люди буквально растекались по лестницам, коридорам, приемным и парадным, по внутренним дворам и альковам. Казалось, что во дворце сейчас не осталось ни одного темного и безлюдного закутка, где можно бы было укрыться от посторонних глаз. Екатерина вошла в тронный зал в сопровождении герцога Алансонского. От яркого освещения и, пожалуй, слишком пестрых одежд придворных рябило глаза. Она взяла принца под локоть, чувствуя легкую дурноту... Как она и предполагала, этой ночью ей не удалось сомкнуть глаз даже на несколько минут. Она так и просидела в кресле напротив камина, с растрепанными волосами, закутавшись в шерстяную шаль и пустым взглядом следя за тем, как догорают последние угли, пока рассвет, швеи и толпа камеристок не ворвались к ней все разом. Первый, затем, чтобы навсегда лишить ее любимого сына, а вторые, дабы придать ей при этом королевский вид. Королева-мать с покорностью позволила затянуть себя в корсет, как в молодости - по всем правилам, а именно, пока не послышался треск в ребрах... Прошел не один час, прежде чем венецианские шелка и бархат были идеально подогнаны под изрядно исхудавшую за последние пару месяцев фигуру. Тонкую шею, что вполне могла бы выдать возраст, плотно закрыл глухой стоячий воротник. Екатерина с трудом сглотнула, в который раз привыкая ко всем прелестям парадных одеяний. На свадьбе Марго ее одежды были еще более тяжелыми и неудобными, но она практически не замечала этого. Тогда ее сердце полнилось надеждами на светлое будущее и мир, который должен был принести этот союз. Судьба распорядилась иначе, увы. Но тогда Екатерине было неведомо, к какой трагедии приведет решение, казавшееся ей на тот момент единственно правильным.Тройные нити черного жемчуга упали ей на шею, словно камень утопленника. Даже сквозь платье она почувствовала их обжигающий холод. Это были древние украшения с плохой историей, которые Екатерина не любила. Одев их, она сразу чувствовала неумолимую тяжесть и холод своего рода - рода Медичи. Она выпрямилась перед зеркалом, равнодушно взирая на собственное отражение. Ее дамы молчали и вели себя так, словно одевали ее на похороны. - Неужто я так подурнела? - Екатерина хрипло рассмеялась, ей не хватало возможности дышать полной грудью. - Вы прекрасны, Ваше Величество, - тут же отозвалась за всех мадам де Сов. - Как и всегда.- И этот цвет мне особенно к лицу, правда, Шарлотта? - Я никогда не устану повторять это, мадам, - спокойно ответила фрейлина, давно привыкшая к подобного рода каверзам. - Чуточку опиата, Ваше Величество, прошу вас, - Шарлотта раскрыла перед королевой баночку с карминово-красной помадой. - А где ваш опиат? - Екатерина медленно оглядела своих придворных дам. - И что за сиротские наряды? - все женщины, словно по договоренности, были одеты в простые темные платья с неприлично малым количеством украшений. - Я надеюсь, вы не намереваетесь встречать поляков в этих лохмотьях? - она почти что брезгливо дотронулась до рукава маркизы де Бриссак, что стояла ближе всего. - Не хватало еще, чтобы подумали, что я держу вас в черном теле, - с наигранным неудовольствием процедила Екатерина. Она прекрасно понимала, что весь этот спектакль предназначался лишь ее вниманию. Французские красавицы вряд ли упустили бы возможность блеснуть своим гардеробом перед иностранными послами на столь важном и долгожданном приеме. Кто-то из ее женщин по-настоящему сочувствовал ей, зная не понаслышке, какой невыносимой может быть разлука с собственным ребенком, а кто-то из боязни попасться под горячую руку, так или иначе, но их затрапезный вид был проявлением некой поддержки и солидарности. - Переодеться, - прохладно бросила королева, скрывая улыбку от того, с каким облегчением придворные модницы перевели дух. Она на мгновение замешкалась, когда ей по традиции принесли корону. Так делали всегда, когда речь шла об особенно значимых мероприятиях, на которые вся королевская семья одевалась с особой тщательностью. - Обычный головной убор, - ровно произнесла Екатерина, после недолгих раздумий. Корона, одинаково напоминавшая и о былом величии, и о былых разочарованиях, была ей почти также неприятна, как и тяжелые жемчуга, пудом висящие на ее шее... - Вы в порядке, матушка? - поинтересовался Франсуа, полуулыбкой отвечая на чье-то очередное приветствие. - Да, мой мальчик, - королева коротко кивнула сыну. - Только вот глаз не сомкнула. - Я тоже, - задумчиво произнес Алансонский. - Сестрица в своем репертуаре, - вдруг с усмешкой добавил он, взглядом указав матери на Марго, которая стояла в плотном окружении как польских, так и французских дворян. Шляхтичи взирали на нее с каким-то немым восторгом, а она, не скрывая, наслаждалась их обществом. Лишь сотни восхищенных взглядов, направленных на нее, давали принцессе из дома Валуа иллюзию свободы и счастья. В своем темно-синем платье, сплошь расшитом серебряной нитью, с волосами цвета воронова крыла, убранными под идеально подобранную диадему, она казалась настоящей королевой. Марго умела одеться, умела причесаться, умела подобрать украшения, духи, веера, платки... Любая мелочь ее туалета переливалась в самом выгодном свете. Умение подать себя было несомненным и единственным, по мнению Екатерины, достоинством Маргариты Валуа. - Пускай, - она бросила равнодушный взгляд в сторону Марго. - Для того она и нужна, - красота и обаяние дочери не вызывали в ней никаких эмоций. Она вдруг вспомнила свою маленькую, невзрачную, робкую Елизавету, которую ей пришлось скрепя сердцем отдать Испании. К горлу снова подкатила тоска. Всевышний бил точно в цель, навсегда разлучая ее с теми, кого она любила больше всего. - Ваше Величество, - знакомый голос отнюдь не добавил ей хорошего настроения. Генрих Наваррский рассыпался в привычных неискренних любезностях, однако был не так многословен, как обычно. - Позвольте мне украсть у вас принца, - Генрих весело улыбнулся Алансонскому. - Разумеется, - Екатерина согласно склонила голову, не сводя с Франсуа пристального взгляда. Когда молодые люди откланялись, она обернулась к своим придворным дамам, которым полагалось всегда следовать на пару шагов позади своей королевы. - Я даю тебе последний шанс, Шарлотта. - Простите, Ваше Величество, я не совсем понимаю... - мадам де Сов в мгновение оказалась рядом. - Тебя всегда выдают твои дрожащие губы, дитя мое, - не глядя на нее процедила королева-мать. - Подумай хорошенько, кому и ради кого ты врешь. Он не любит тебя и никогда не полюбит. Он не прольет ни единой слезинки, когда узнает, что ты погибла из-за преданности ему. Я дала тебе все, я и заберу, если ты не расскажешь мне, о чем этот мерзавец болтает тебе в постели... Если он вообще о чем-то разговаривает с тобой, - добавила она презрительно скривившись. - Теперь займешься Алансонским. Может, там от тебя будет больше проку. - Мадам, я умоляю вас! - Шарлотта в отчаянии схватила ее за руку, готовая упасть на колени прямо посреди приемного зала. - Как ты его любишь, Боже мой, - фыркнула Екатерина, буквально вырывая у нее свою руку, и быстро прошла вперед. Поведение Франсуа беспокоило ее едва ли не сильнее, чем странная дружба короля с его обожаемым беарнцем. Она знала, что стараниями Наваррского ее младший сын втянут во что-то очень нехорошее, но пока не имела достаточных сведений о том, во что именно, и это не давало ей покоя... - Добро пожаловать, матушка, - Карл привычно указал ей на место по левую руку от себя, будто бы перед ней был не один трон, а несколько. Королева застенчиво повторила приветствия мужа, явно поборов в себе желание привстать. Поприветствовав в ответ царственную чету, Екатерина медленно опустилась на свое место. Едва она успела перевести дух в объятиях беспощадного корсета, как объявили начало приема, так как вся королевская семья была в сборе, за исключением самого Генриха Анжуйского, которому полагалось явиться позже. Пока король произносил по обыкновению цветастую и очень длинную приветственную речь, Екатерина внимательно разглядывала послов. Людей, которым она должна была отдать своего сына. Они держались без заносчивости, которую обычно приписывали полякам, но и без робости перед чужим и столь помпезным двором. Спокойные и полные достоинства, однако Екатерине и в голову не пришло бы причислить их к европейцам. Было что-то необузданное, дикое в их взглядах, в их осанке, в том, с какой хищностью они смотрели на сверкающие вокруг золото и драгоценности, на французских женщин и даже на некоторых мужчин... Варвары! Лучшего слова было не подобрать. Екатерина вдруг перехватила адресованный ей любопытный взгляд. Лет тридцать назад она бы смущенно потупилась, поймав на себе такой. Сейчас же королева-мать без зазрения совести рассмотрела глазевшего на нее мужчину. Он был примерно ее лет, быть может, чуть старше. Заросшие длинными усами лица виделись ей чудными и непривычными, но было трудно не отдать должное привлекательности некоторых из них. Кроме того, ей казалось, что она знает этого человека очень давно, знает его имя, знает, что он скажет ей... Он был одет скромнее других, но держался свободнее, как дворянин имеющий более высокий титул или звание. Екатерина была в замешательстве. Ей оставалось лишь ждать, когда его представят. И ждать пришлось долго. Король был в отличном настроении и, по-видимому, писал речь не одну ночь...- Гетман Ян Замойский! - Екатерина улыбнулась, когда первым из объявленных вышел тот самый, давно знакомый ей незнакомец. Они вели переписку несколько лет подряд, пока та не была перехвачена королем, и Екатерине не пришлось уже окончательно смириться с отъездом Генриха Анжуйского в Польшу. Теперь ей было понятно его любопытство. Пан Замойский поприветствовал королевский дом по всей строгости этикета и на на удивление ладном французском. Выразив свое почтение, а так же восхищение Францией, столицей, дворцом, приемом и всем, чем требуют приличия восхититься, он откланялся, уступив место другим. Он слегка замешкался, еще раз взглянув на королеву-мать. Та кивнула в ответ, давая понять, что после официальной части приема хочет поговорить с ним. Его темные глаза блеснули интересом, а губы тронула чуть хищноватая улыбка. Он встал в противоположном от своих ряду, с той стороны, где сидела Екатерина, заведя непринужденный разговор с кем-то из свиты герцога Анжуйского. Первая официальная часть приема плавно перетекала во вторую. Отдав должное иностранным дворянам, следовало не забыть и о своих собственных. Королевское семейство едва удерживалось от продолжительных зеваний, а народу, кажется, так и не становилось меньше. Екатерина с жалостью взглянула на невестку. Ее и без того бескровное личико приобрело теперь зеленоватый оттенок. Еще немного, и повалится в обморок. Она подозвала одну из своих дам и велела подать бедняжке нюхательные эссенции. Ее-то румяные фрейлины вряд ли догадаются. - Где ваш Гиз, матушка? - уставший, но от этого не менее насмешливый голос Карла заставил ее вздрогнуть. - Почем мне знать? - хмыкнула Екатерина. Однако этот вопрос тревожил ее с той самой минуты, как она вошла в тронный зал. "Ваш Гиз!" Он давно не был ее. Он никогда не был ее. Она снова почувствовала тот самый ужас и ту самую растерянность, что уже несколько месяцев успешно сводили ее с ума. Если сейчас позволить себе начать думать о нем, то она просто не выдержит, безумие вернется снова. Он знает, он все знает о ней... поэтому и не пришел. "Мучает!" - эхом проносилось у нее в голове. "А разве ты заслуживаешь другого?.."- На ловца и зверь бежит, - голос сына снова вывел ее из оцепенения. - Господа де Гизы... наконец-то почтили нас своим присутствием. Милости просим, - она знала эти ядовитые нотки наизусть. Король был недоволен и недоволен очень сильно, хотя до ставшей уже привычной всем ярости было еще далеко. Екатерина резко распахнула глаза, будто бы только что проснувшись. Действительно, все Гизы стояли прямо перед ней, все... кроме одного. - А что же его светлость? В добром здравии, надеюсь? - мягко поинтересовалась молодая королева, избавив всех от неловкой паузы. - Брат наш приносит глубочайшие извинения, государыня, - Карл Майеннский одарил королеву самой обворожительной из своих улыбок. - Но ему пришлось срочно отбыть в Нанси, на учения. На границах нынче...- Не спокойно, - закончил за него король. - Мы очень надеемся, дражайший кузен, что учения эти пойдут нам всем во благо, - Карл пристально посмотрел на герцога Майеннского.- Разумеется, государь, - быстро ответил тот, сто раз послав к чертям своего любимого брата, из-за которого ему приходилось терпеть все это. Король небрежно махнул рукой, давая понять, что разговор на этом заканчивается. Екатерина с трудом выдохнула. Дурные предчувствия в который раз окатили ее с головой. Так бывало часто, она стала слишком нервная и впечатлительная. Слишком много всего свалилось на нее в последнее время. Такими мыслями она пыталась успокоить себя, но тщетно. Что-то было не так... именно сейчас в куда большей степени, чем обычно. Ей хотелось вскочить с места и бежать к Карлу Майеннскому. Схватить его за грудки, кричать, вопить, вытряхнуть из него нужную ей правду... Где этот сукин сын? Где он?!.. - Его Высочество Генрих Анжуйский! Наследный принц Франции! - это имя было объявлено так громко и так четко, что у нее защипало глаза. Все мысли разом покинули воспаленное и измученное сознание, все, кроме одной - это был конец. Сегодня она обнимет его в последний раз.