Глава 7 (1/1)

Утром Костя проснулся раньше будильника. Во сне его ничто не тревожило, но, как только он открыл глаза и вспомнил всё, что произошло ночью, щемящая боль постепенно начала возвращаться, сдавливая грудь, мешая дышать. Он боялся за Олега. Боялся, что тот может что-то с собой сделать. Из нерадостных мыслей его вырвал тихий голос Оариты: — Доброе утро… Жница сидела перед кроватью на стуле и выглядела очень усталой. — Утро добрым не бывает… — проворчал Костя, садясь на кровати. — А ты что-то неважно выглядишь… Не выспалась? — Я не спала, — ответила Оарита, потирая покрасневшие глаза. — Тебе нужно было хорошо отдохнуть перед зачётом, поэтому я контролировала твой сон. — Контролировала сон? — удивился Костя. — Это как? — Сон сродни смерти, — пояснила Оарита. — Поэтому, когда ты спишь, я имею доступ к твоему подсознанию. Я блокировала сновидения, ведь после того, что ты испытал, тебе могли присниться кошмары. А так ты смог спокойно выспаться. — Так вот почему мне было так легко во сне… — протянул Костя. — Жаль, что эта твоя способность перестала работать, когда я проснулся… — А ты предпочёл бы не просыпаться? — от души зевнув, спросила Оарита. — Я могу и сократить твой срок, для меня это проблем не составит… — Нет, спасибо, — буркнул Костя. — Умереть я всегда успею, и именно в данный момент этого делать как раз и не стоит. Сначала я должен убедиться, что с Олегом всё в порядке… — … и постараться хорошо сдать зачёт, — закончила фразу Оарита. — Ну да, и это тоже… — вздохнул Костя. — А тебе надо поспать, у тебя вид такой измученный… — Уже иду, — проворчала Оарита, встав со стула и на заплетающихся ногах подходя к своей кровати. — Удачи на зачёте. Рухнув на кровать, жница моментально отключилась, а Костя, быстро собравшись, покинул комнату. Однако на зачёте он никак не мог сосредоточиться, так как думал совершенно о другом. Во-первых, Олег, как и обещал, не пришёл на занятия, и, хотя он сказал, что будет дома, это не заставляло перестать волноваться. Во-вторых, Оарита… С чего вдруг она стала такой заботливой, что потратила столько сил на то, чтобы её «подопечному» хорошо спалось? Или она настолько повёрнута на учёбе, раз сослалась на сдачу зачёта? Но, с другой стороны, это ведь не её дело… Одним словом, от всех этих «зачем» и «почему» у Кости окончательно запутались мысли, и он был отправлен на пересдачу. Но парня это мало волновало, он больше беспокоился за Олега. Конечно, можно было бы зайти к нему домой и спросить, всё ли в порядке, но с другой стороны… если вдруг его нет дома, то волноваться начнут ещё и его родители, люди далеко уже не молодые, а уж их травмировать Косте никак не хотелось. Поэтому оставалось только одно — ждать, не придёт ли он в универ на следующий день. Однако, вопреки надеждам, Олега и на следующий день на занятиях не наблюдалось, и на звонки он не отвечал. Костя начал уже всерьёз нервничать, даже чуть не накричал на преподавателя. Но ему простили это внезапное и резкое проявление эмоций, так как абсолютно все, даже преподаватели, считали его полоумным. И это бесило ещё больше. На перемене, вместо того, чтобы как обычно пойти в столовую, Костя просто слонялся по коридорам. Есть не хотелось, а нерадостные мысли не давали усидеть на месте. И вдруг он услышал совсем рядом с собой, за углом, знакомый писклявый голосок. Осторожно выглянув из-за угла, так, чтобы его не заметили, парень увидел ту самую гламурёну Настю, которая нервно грызла печенье и разговаривала со своей подружкой — ванилькой с юридического факультета. От нечего делать, Костя решил подслушать их разговор. И вот, что он услышал: — Всё равно, нельзя есть так много сладкого, оно портит фигуру! — Да вообще-то эти печеньки для другого человека были предназначены… — Вот как? Интересненько, и для кого же? — Олега Манучарова знаешь? — Это тот симпатичный гот? Как же его не знать… Так ты его решила сладеньким подкормить? — Ох, да нам наш куратор такое рассказал… Олег под машину попал, в больнице лежит. Вот я и решила его навестить, печенек вот купила… А меня к нему не пустили, сказали, что только родственников пускают… Дослушивать дальше Костя не стал. Наплевав на всё, он сломя голову помчался к гардеробу, оттуда, на ходу натягивая куртку, выскочил на улицу, добежал до остановки, пару раз чуть не распластавшись на льду, и, поймав первый попавшийся автобус, поехал в больницу, изо всех сил надеясь, что Олег не слишком серьёзно пострадал. Однако, эта надежда стала чуть меньше, когда в больнице Косте сказали, что Олег без сознания и ещё не приходил в себя, и долго не хотели пускать в палату. Но Костя, благодаря своей природной упёртости и идее представиться «дальним родственником пострадавшего», всё-таки смог попасть к другу. Олег лежал на койке как тряпичная кукла. Весь в бинтах, волосы беспорядочно разметались по подушке, а лицо настолько бледное, что почти слилось с белой наволочкой. Монотонное пиканье приборов острыми иглами вонзалось в и без того измученный мозг Кости, и он, не удержавшись, взвыл, вцепившись зубами в рукав куртки. Он злился на Оариту, за то, что она не позволила ему в ту ночь догнать Олега. Злился на себя, за то, что послушался её. И не только за это… Когда истерика прошла, Костя подошёл ближе к койке и, осторожно присев на её край, виновато опустил голову. — Прости, друг, — тихо произнёс он охрипшим голосом. — От меня одни неприятности… Если бы не я, ты был бы сейчас в порядке… Лучше бы ты меня не встречал никогда… Я бы всё равно попал в какую-нибудь переделку, всё равно бы помер, с моим-то везением… а ты жил бы спокойно… учился, веселился… нашёл бы ещё много-много друзей… не таких неудачников, как я… Ненавижу себя… Парень нервно запустил пальцы в волосы, и в этот момент услышал рядом с собой слабый голос: — Харе чушь городить… Не веря своим ушам, Костя поднял голову и увидел, что Олег, приоткрыв один глаз, смотрит на него и… улыбается! — Живой… Живой! — обрадовался Костя и кинулся обнимать очнувшегося друга. — Эй, эй, полегче, я ж пострадавший! — усмехнулся Олег, чуть заметно морщась от боли. — Конечно живой, жнец же за мной не пришёл. Костя снова скис, услышав эти слова. — Прости, что так вышло, — снова тихо сказал он, встав с койки и пересев на стул. — Забей, ты ни в чём не виноват, — ответил Олег. — И если ещё раз скажешь, что мне будет лучше без тебя, я не знаю, что с тобой сделаю… Я и миллион новых друзей ни за что на тебя не променяю. Я рад, что у меня есть такой друг, единственный настоящий друг. И теперь, когда я узнал, что тебе так мало осталось жить, я буду дорожить этой дружбой ещё больше. И знаешь что? — Что? — спросил Костя, глядя на друга уже с улыбкой. — Я никуда от тебя не денусь, даже если ты сам захочешь избавиться от меня подручными средствами, — сказал Олег, расплываясь в своей фирменной улыбочке. Костя только рассмеялся в ответ, радуясь, что всё обошлось. Олег пока не мог смеяться вместе с другом, поэтому выражал свою радость только широкой улыбкой. Потом парни увлеклись болтовнёй о том и о сём и не заметили, как за приоткрытой дверью мелькнула тёмная тень… Оарита сразу же вернулась в общежитие и по привычке уселась на подоконник. Её охватили глубокие и серьёзные размышления насчёт увиденного и услышанного в больнице. «Кажется, теперь я знаю, что такое настоящая дружба, и почему люди так ценят её», — сказала она сама себе, задумчиво глядя в прозрачный зимний небосвод.