Глава 2 (1/1)

Я проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс меня за плечо, при этом этот “кто-то” безбожно матерился.

-Джей, мать твою, просыпайся, мы с Томо звоним тебе уже 4 часа! Ты чего, брат, оборзел? Что за мороз? – Шенн негодовал, нависая надо мной и заставляя почувствовать себя мелкой букашкой, ну или, по крайней мере, бестолковым младшим братом.Шеннон – самый близкий мне человек, роднее даже мамы и бабушки Руби. Он рядом всегда, сколько я себя помню. Готовый помочь, поддержать и успокоить, готовый терпеть мои бесконечные депрессии и истерики, которые я устраиваю по поводу и без него. И я всегда пользуюсь этим, иногда даже чересчур – ведь так приятно ощущать поддержку близкого тебе человека и знать, что ты не один и хоть кому-то в этой жизни можешь доверять.А вот именно сейчас мне абсолютно не хочется ему ничего рассказывать, и совсемне потому, что он не поймет. Я просто не хочу выливать на него весь этот поток негатива, который сейчас переполняет мое сердце. Не хочу, чтобы он в очередной раз обо мне волновался или, что еще хуже, жалел и утешал. Поэтому я отвечаю ему грубо, пытаясь оттолкнуть и не затягивать его в это дерьмо с головой. Я справлюсь. Справлюсь сам.— Шенн, отстань, а. У меня нет настроения выслушивать твои нотации, ты мне не мамочка и не жена. Какого ты приперся и не даешь мне нормально выспаться?— Джей, мы ведь договаривались ехать вечером в клуб. Мы тебя ждем, а ты не отвечаешь на телефонные звонкихрен знает сколько времени! Я лечу как угорелый сюда, бросая всех и все, а ты просто тупо спишь, еще и “Шенн, отстань”? Да, бля, совести у тебя нет совсем!Я вижу в его глазах обиду, она растекается по его зрачкам, оседая где-то на дне. Чувствую это даже по его напряженной позе, по наклону его головы. Он старается не выдавать себя, чтобы казаться сильным и уверенным — ну хоть что-то у нас есть с ним общее в характерах. Да, Шенн, ты – хороший актер, но я знаю тебя слишком долго, чтобы верить сейчас твоему уверенному и властному виду. Я знаю тебя всегда. Ты с рождения со мной и заботился обо мне: если нужно было, дрался с моими обидчиками и вытирал кровь с моих коленок и локтей, чтобы я не получил еще и от матери. Ты первым узнал, когда я впервые запал на девчонку, еще иучил меня как правильно ее целовать и что ей говорить, ведь ты – “опытный”, а я – “сопляк и растяпа” (твои слова). Ты всегда рядом. Может, в этом и проблема — я знаю, что меня примут таким, какой я есть, со всеми моими “закидонами” и странностями, поэтому вытворяю все эти “невменяемые штуки на концертах” (опять твои слова). И ты меня предупреждал, предупреждал неоднократно, что моя экспрессивность до добра не доведет. А ты ведь был прав… Как, впрочем, ивсегда.И Шенн запрещал мне делать все это! Да, именно Животное (как ласково обзывают тебя фаны), якобы обезбашенное и вечно трахающееся и ни о чем не думающее, не разрешало мне прыгать в толпу и раздеваться перед возбужденными малолетками. А я все равно делал это! Назло? Хочу кому-то что-то доказать? Не знаю. Честно, не знаю. Брат после этого может не разговаривать со мной целые сутки, как бы я не старался привлечь его внимание или заполучить хоть малюсенькую простительную улыбку. Он даже не смотрит в мою сторону, хоть я и скачу вокруг него, как обезьянка в зоопарке. Но в итоге он успокаивается, просто перегорает как спичка или просто ему надоедают мои ужимки и прыжки. Хм… никогда ведь не задумывался об этом, а зря. Шенн подходит ко мне совершенно неожиданно и просто говорит: “Чтоб этого больше не было, дебил”. Я обнимаю его и понимаю, что меня, дурака, в очередной раз простили. И он на самом деле прощает, прощает всегда. Вот почему я стал таким дегенератом, который творит, что ему вздумается и совершенно не задумывается о последствиях. Я не виню тебя, братец, ведь ты не виноват. Ты прощаешь, потому что любишь – любишь по-настоящему.

А вот эта женщина не простит. Почему-то я это знаю, чувствую что ли, не знаю. Ведь именно я отобрал у нее самого дорогого человека. Это сделал я. А простил бы я на ее месте, если бы кто-то забрал у меня Шенна вместе с его жизнью? Ответ однозначен – нет! Я отвечу, даже не задумываясь (хоть в чем-то я сейчас уверен).Эти мысли роятся в моей дезориентированной голове, пока Шенн выжидающе смотрит мне в глаза и ждет ответа на поставленный вопрос. После того, как он удостоверился, что со мной все в порядке, он ждет объяснений, и, зная его, я уверен, что от него не избавишься, пока он их не получит.

— Почему ты в одежде лег? Ты плохо себя чувствуешь?Ну вот, что я говорил? Перегорел и готов мучить меня своими расспросами и выдавливать из меня ответы.-Мне что, нельзя лечь одетым? – начинаю злиться от его чрезмерной подозрительности и от того, что он относится сейчаско мне, как к ребенку.— Не забивай мне баки! Я знаю, что ты не ляжешь спать, пока не побултыхаешься в ванной, как русалка, хотя бы полчаса. А тут прямо в одежде завалился. В чем дело, Джа?Мне иногда кажется, что мы сможем разговаривать и без слов, слишком уж хорошо знаем друг друга — привычки, вкусы, расписание дня. Черт, и сейчас мне это абсолютно не на руку и надо как-то выкручиваться.— Шенн, я знаю, что я – козел. Прости, что не позвонил. Но я действительно сильно устал, не хотел никуда, а особенно – в клуб. А одежда… Ну я … это… фу, короче, отстань!— Ты, правда, себя хорошо чувствуешь?— Да, у меня все хорошо и ничего не болит, мамочка! – последняя реплика явно лишняя, но я не удержался, впрочем, как всегда.-Ну, ты и язва! Я ведь волнуюсь…Ладно, раз ничего не болит и все чудно, валяйся тут как растение, не смею вас больше беспокоить, ваше Высочество! — Шенн нацеливает на меня свои глазища и, бросив пару молний, идет к выходу.

— А ну стой на месте! — рявкнул я. Брат от неожиданности останавливается на полпути. – Извини…(да, Джаред Лето тоже умеет просить прощения) Я не хочу сейчас ничего рассказывать. Пойми…

— Опять ты со своими гребанными заморочками, зае…— Нет. Послушай меня: я обязательно все тебе расскажу, ты же знаешь. Просто мне нужно время, чтобы самому разобраться в себе и в своих чувствах.— Обязательно расскажешь и побыстрее.-Да куда же спешить, я ведь еще не собираюсь умирать, так что, брателло, скоро ты узнаешь сокровенную тайну Джареда Джозефа Лето и сможешь ее продать желтой прессе и не плохо еще на этом заработать.-Очень смешно…Ты влюбился, да?Ах, если бы, братец. Если бы…— Все потом, вали уже!— Ладно, считай, что я тебя расколол, крепкий орешек. И хорвату сегодня же расскажу, а то бухать без повода как-то стремно. Ладно, пойду я. А ты приведи хоть себя в порядок, а то вон все щеки помятые.— Обязательно, Шеннимал! Ты в клуб?— Да какой, к черту, клуб? Ты время-то видел сколько? Домой поеду – хоть отосплюсь. Все, bye.— Пока.Мы пожали друг другу руки и брат наконец-то ушел. Счастью моему не было предела, и я вздохнул с облегчением. И тут-то передо мной и встала дилемма — а что же дальше? А ничего… Жизнь ведь продолжается и надо взять себя в руки и приходить все-таки в норму. Легко сказать – трудно сделать!Смотрю на часы. Так уже 5 утра, нехило я задрых вчера и не зря Шенн наехал – заслужил по полной. Надо будет потом извиниться обязательно, только бы не забыть… А вот смотреть на телефон действительно страшно, ведь там куча пропущенных от Шенна, да и от других людей, конечно, тоже, ведь я постоянно кому-то нужен и от этого никуда не денешься.И боялся я – таки не зря – 107 пропущенных звонков, причем половина из них от братца. Так вот оно что… Я б на его месте тоже волновался, да еще и после всего бы в морду врезал, а он… как всегда все замял, понял, видно, что со мной сегодня каши не сваришь и надо оставить в покое.И что делать теперь — спать ложитьсянет смысла, ведь уже в 9 утра нас ждет очередная“интереснейшая” пресс-конференция. Бреду на кухню, чтобы сделать чай и краем глаза вижу, что ноут мне маякует об очередном письме, пришедшем на мыло. И вот опять это чувство… Руки немеют, во рту резко пересыхает, и сразу не хватает воздуха; дышу через раз – просто забываю как это делается и забываю это делать. Стою посреди комнаты и, как дурак, пялюсь на монитор. Жаль, что письма не открываются одним только взглядом, пусть это и взгляд Джареда Лето. Не спеша сажусь за комп, трясущимися руками пытаясь взять мышку. Я уверен, что е-мейл от нее… Уверен на все 100%. Ну что, давай уже, ты ведь не трус, да и не бомбу она прислала с дистанционным управлением, а всего лишь свой ответ. Ответ…Да или нет… Слова, которые сейчас для меня являются чуть ли не самыми важными в жизни, что-то чересчур сентиментальным я стал – старею видно, ага.

Ладно, хватит! Нажимаю! Открываю и вижу ответ: ”Хорошо”. Хорошо? И это все, весь тебе ответ? Чеееерт, вот опять мне нужно ей писать и ждать ответа неизвестно сколько времени. Может, пойти вены себе перерезать и все дела? Что ж, мужчина здесь я и должен проявить инициативу, жаль только, что это не какое-нибудь любовное свидание, было бы намного проще и ожидание было бы приятным, а не угнетающим.

“Как вас зовут?” – пытаюсь наладить хотя бы минимальный контакт с этим человеком. И на этот раз ответ приходит моментально. Хм…вот не ожидал, ну, хоть дергаться не придется, что не может не радовать. “Мария. Мэрри” – ее ответ. А вот это мне уже не понравилось, сразу полезли в голову нехорошие ассоциации с нашей песней. Но, с другой стороны, человек ведь не виноват, что ему при рождении дали такое имя, а голова Джареда Лето родила текст “Будды для Мэрри”.

Продолжаю дальше налаживать связь (связист, епт): “Я надеюсь, что можно называть вас Мэрии? Так вот, Мэрри, напишите, где и когда вам удобно. Я не хочу напрягать вас, поэтому заранее соглашаюсь со всеми вашими условиями“. И ее ответ опять выбивает меня из колеи: “Как смерть, оказывается, меняет совсем отмороженных людей. И я благодаря смерти дочери могу познакомиться с самим Джаредом Джозефом Лето – какая честь, мистер.А вот она не смогла… Не смогла, хоть и очень этого хотела. Я буду ждать тебя завтра на Северном пирсе в 7 вечера. Я так понимаю, тебя всеустраивает? Раз так —не опаздывай”.Яд в каждом предложении, боль в каждой букве. Она ненавидит меня, ненавидит всем своим существом, даже не зная меня лично. А я… Я просто хочу хоть как-то это исправить, доказать, что я не виноват (Cебе? Ей? Кому?). Отправляю свой ответ ”Хорошо, в 7” и достаю телефон, чтобы позвонить другу и сказать, что завтра не приду на презентацию его книги.