749 (1/1)

Семьсот сорок девять до Чикаго. Всего лишь один рейс. Три цифры, два города, один сын. И одна Сара. Она чувствует себя... Тяжелой. Да, пожалуй, это самое подходящее слово — больно отпускать, больно привязываться, но следовать она не может. Она нужна здесь, в вечно дождливом мрачном Сиэтле. Она думает, что все это — вопросы восприятия, и никакая погода не будет казаться приятной, если тебе плохо. И тут же как будто слышит голос Холдера: ?Эй, Линден, а ты в курсах, что Сиэтл — в пятерке самых дождливых городишек страны? А по количеству светлых дней так вообще самый мрачный, прикинь. В Википедии прочитал.?У него теперь племянник есть. Дэйви, кажется. Теперь — потому что Холдер стал похож для сестры на человека. Может, и слишком поздно, а может, нет никакого ?поздно?, есть только то, что хорошо именно сейчас, но почему же она, Сара, должна расставаться со своим сыном? ?Где-то убудет, где-то прибудет?, — сумничал бы Холдер. Саре нужно хоть что-то, хоть малая кроха, за которую можно уцепиться, чтобы не разбиться об 749. Она сильная. Она уговаривает сама себя, что это так, и Джек, кажется, сам это понимает. Он даже не поворачивается.Сара хватается взглядом за борт самолета, холодными руками — за перила, и ей больно дышать. Она снова одна. Она сто раз уверена, что все будет нормально, конечно, его встретит отец, конечно, скоро они снова увидятся, но сосущая боль, в которой она даже не может разобрать, то ли ее снова бросили, то ли она убегает сама — не отступает. Одна.Она вздрагивает, когда на ее плечо осторожно опускается большая ладонь, и боль, скукожившись, отступает, падая куда-то вниз и разбиваясь. Голос звучит уже не в голове, а вполне реально, здесь, над правым ухом. Сара позволяет себе заплакать.Не одна.