three. когда я вижу тебя, это похоже на эмоциональный калейдоскоп. (1/1)

Ближе к вечеру воздух начинает пахнуть дождём. Шиён распахивает дверь в гараж, припирает оранжевым кирпичом, что тоже с давних времен помечен символичным, криво нарисованным волком, и стоит так пару минут, блаженно улыбаясь.– Возвращайся уже, – нетерпеливо кричит Юбин, – последний раз отыграем и на сегодня всё.Минджи импровизирует соло, пока Шиён берёт в руку микрофон. На раз, два, три, что отсчитала Минджи палочками, помещение набивается звучанием гитары. Лишь когда мелодия с быстрой и громкой сменяется на затихшую – Шиён начинает петь. Голос срывается. Юбин застывает с гитарой в руках.– Это ещё что такое?– Я просто вымоталась, – спокойно ответила девушка, пробуя повторить партию, – теперь получилось идеально. – С утра пою и пою. Да и… Новая песня довольно жёсткая и высоких нот полно.Юхён отчаянно выдыхает и опускает бас на пол. Ноги за несколько часов беспрерывной репетиции трясутся. Девушка, поняв, что больше играть не будут, счастливо улеглась на диван под недовольный юбинов взгляд.– Ладно, ты права, если будем мучить себя, только хуже сделаем, – Юбин, следуя юхёнову примеру, убирает гитару, но вместо дивана – уходить на уголок, отведённый под кухню, чтоб заварить Шиён и себе тёплого чая.Минджи, встав из-за ударной установки и тыльной стороной ладони протирая взмокший лоб, обеспокоенно:– К концерту точно всё нормально будет?– Конечно, – фыркает Шиён.– Она только и может, что в партиях накосячить, – со смехом говорит Юхён, – а вот голос – никогда не подводит.Шиён бормочет что-то по типу ?сплюнь?, потому что совсем не любит, когда её хвалят так, будто точно не посмеет совершить ошибку. В прошлом слишком часто была разочарованием, и повторить желается в последнюю очередь.На диване Юхён почти засыпает под мерное гудение вентилятора и музыку из потрескивающего радио, что секунду раньше включила Минджи. Она словно без музыки совсем никуда. Даже больше, чем Шиён. Если Шиён её нужно – создавать; то Минджи обязательно слушать. Юхён это в ней до беспамятства обожает.Пока Минджи присаживается к Юхён, а Юхён на минджины коленки укладывает ноги, Юбин возвращается с чаем и тянет стаканчик Шиён.– Спасибо, – первым говорит Шиён; улыбается; делает глоток тёплой жидкости – Юбин разбавила водой, чтоб Шиён тут же не обожглась. Они обе присели на длинную коробку у самой стенки, чуть правее барабанов.Вторым Шиён говорит, прежде слегка приобняв Юбин:– Прости уж, что репетицию запорола.Юбин жмёт плечами и тоже делает глоток.Она не переживает, ведь уверена, на концерте всё исполнят в лучшем виде.– Ты хорошо сегодня поработала.Шиён кивает и смущённо тычется носом в краешек пластикового стаканчика.На мгновение виснет приятная тишина.От чая телу всё так же жарко, либо температура после пылающего дня не успела сойти на нет. До Шиён едва доходит прохладный воздух. Волосы липнут к шее. Поставив чай на коробку, Шиён, сцепив с запястья резинку, убирает волосы в высокий хвостик. Теперь – затылок чуть охлаждает то ли вечерний ветер, то ли вентилятор.– Эй! – Минджи привлекает к себе внимание и оборачивается назад, чтоб увидеть Шиён с Юбин. – Нас на тусу приглашают.– Я пас, – Юбин махает рукой в воздухе, – у меня другие планы на ночь.Минджи обиженно дует губы, утыкаясь обратно в телефон. А Юхён тянет на себя левую минджину руку, примирительно поглаживает.Шиён, сказав: ?Я всегда за любой кипишь?, переползает на стул у синтезатора, захотев чуть поиграть; и показать Юбин новые наработки. Она не подключает наушники, оттого гараж скоро окутывает лиричная мелодия клавишных. И – редко-редко – приглушённое пение Шиён, по обыкновенному глубокое, но когда поёт намерено негромко, слышится голос бархатным до мурашек.Уличив момент:– Ты чего? – тихонько спрашивает Юхён у Минджи, переплетая пальцы.– Да просто… – вздыхает Минджи. Она откладывает телефон и смотрит на Юхён. – Никак не выходит нормально провести время впятером.– А… Впя…– Я про Бору, – проясняет. – Типо, она забегала к нам пару раз на репетиции, но… но вот и правда, что забегала. Бора с Шиён вечно цапаются, из-за чего нормально посидеть не получается. А за пределами гаража… Один раз и то, какой-то лажовый.Юхён становится более растерянной.– Ты Бору позвала что ли? И, погоди, а в прошлый раз, в клубе, мы разве не нормально провели время?– Тогда же Шиён ушла, – Минджи звучит расстроенной.От серьёзности ситуации Юхён аж поднимается. Спускает свои ноги с минджиных коленок. Оказывается очень-очень близко. Но рук Минджи из своих рук не выпускает. Она покрепче хватает длинные ладони, и, поддавшись чувству, кратко целует острые костяшки.Спрашивает:– Почему тебя это так волнует?У Минджи губы дрожат в улыбке. И во взгляде на Юхён – вспыхивает солнце; ласковое-ласковое, ничуть не по-летнему знойное. Но Юхён всё равно ощущает, как под минджиным взглядом плавится.Когда Юхён кладёт их скрепленные ладони вниз, Минджи немного ребячески играется с юхёновыми пальцами, не сразу отвечая:– Вы важные для меня люди. Бора тоже – важный для меня человек. И я хочу, чтобы дорогие сердцу люди ладили. Хотя бы… просто дружили.– Это разве единственная причина? – Юхён всегда была чересчур проницательна. Когда Минджи не отвечает, Юхён пытается сама: – Ты… ты же не боишься, что Бора, если ей в Сеуле ничего не понравится, снова уедет?От своей догадки Юхён немного выпадает. По правде – Юхён не слишком хорошо осведомлена обо всём, что произошло в семье Ким, но ей достаточно минджиных переживаний, чтобы сделать кое-какие выводы. Первый: Бора уехала, потому что возникли семейные проблемы или что-то такое произошло в городе, что не смогла остаться. Второй: у Минджи плохие отношения с родителями, а других близких родственников у неё нет.Поэтому:– Она же вся оставшаяся у меня семья, – выдыхает Минджи. – Точнее, вы все – ты, Шиён, Юбин – и Бора. Не хочу снова её терять.– Не в другую же страну переезжает.Сказав, Юхён понимает, что зря. Минджи морщится, прекращает играть с юхёновыми пальцами, и даже вынимает руку из чужой хватки.– Проблема была не в этом.Юхён хаотично соображает, чтобы такого сказать и исправить положение, но не успевает. Минджи кидает взгляд за спину Юхён, там, где открытая входная дверь, и мгновенно вскакивает, улыбаясь.Даже не обернувшись, Юхён, горестно вздохнув:– Привет, Бора.Бора на пороге чутка мнётся, с интересом осматривает помещение – и замечает, что хлама с каждым днём становится только больше, – и только спустя секунды две тянется, чтоб обнять Минджи в ответ.В руке шуршит пакет, наполненный продуктами из минджинова списка; вот с пивом и раменом – понятно, но кому из них понадобились чудные шоколадные печенья с ежевикой хороший вопрос. Боре почти вошло в привычку покупать девушкам еду и тащится через полгорода пешком – потому что на такси или автобусе ехать не нравится. Скорее всего, Минджи ищет в этом причину заставить Бору приходить почаще, ведь дома они видятся слишком редко.– В следующий раз я принесу что-то более существенное из еды, – ворчит Бора, когда Минджи её отпускает. – Сколько будешь питаться этой гадостью?– Не нуди, – Минджи толкает Бору плечом, отбирает пакет и зовёт за собой к дивану.По очереди Бора бросает Юбин и Юхён краткое ?привет?, а Шиён намерено не замечает, желая вызывать у неё, хотя бы, злость, но та безразлично склонила голову над синтезатором, ради приличия не встретившись с Борой взглядом, как она пришла. И да, Бору это бесило. И да, Бора никак не избавиться от ощущения, что Шиён она проигрывает.– После работы не устала? – в юхёновом голосе читается неподдельная забота.– Не. День сегодня выдался лёгким, – Бора заваливается рядом и ловит от Минджи банку с пивом.Первый раз, когда Бора приходит вечером. Раньше – она заскакивала где-то в середине дня, когда припекало упрямое солнце, раскаляющее асфальт, забрасывала в гараж пакет, перекидывалась с группой несколькими словами и быстренько убегала по делам.Теперь по ощущениям слишком напоминает долгую посиделку с друзьями.Если бы не одно но, не дающее Боре расслабиться.Угроза исходящая от Шиён давит на затылок, и Бора едва противится с желанием на девушку повернуться. О её присутствии напоминают редкие звуки клавишных и тихое-тихое пение, которым Бора – правда – не наслаждается. В остальном – будто её и нет.– Мы после идём на вечеринку, – Минджи вновь утыкается в телефон, – Арым сказала, заедут через минут сорок.– Ага, – Бора выпрямляется и хмыкает, – ты меня позвала с планом, что я поеду с вами?– Пожалуйста? – она строит эту умоляющую мордашку, которой Бора с детства противиться не может.– Ладно…Бора получает звонкий чмок в щёку.Со стороны Шиён послышалось некое шевеление. Юбин встала из-за синтезатора:– Я тогда пойду. Увидимся завтра, да?–Ага. Если мы протрезвеем, – Юхён шутит, но Юбин воспринимает совсем никак шутку.Прежде чем уйти, Юбин даёт парочку советов Шиён насчёт песни, исправляет переход к припеву – делая его более равномерным. С пола она хватает свой наполненный тетрадками, медиаторами и запасными струнами рюкзак, и, попрощавшись, выходит из гаража. У Минджи есть второй комплект ключей, оттого Юбин может спокойно уходить из дома, зная, что гараж открытым не останется.Бора долгим взглядом пялится на нетронутую еду в пакете, но не делает Минджи замечания – мол, если я нужна была тебе, так и скажи, чтоб попусту не тратила свои деньги.За процессом создания музыки Шиён неосознанно отключается от мира. За пределами синтезатора пустота, а в голове мысли направлены на одно: там по строчкам скачут ноты, меняют тон, скорость, в таком беспорядочном темпе, что у Шиён точно так же создаётся песня. Поэтому, чтоб поймать мелодию, не обращает внимание на остальное. Не сразу понимает, что Юбин рядом больше не сидит. Она, как бы, слушала все советы, запоминала, но больше на автомате.Поэтому пропустила миг, когда нагрянула Бора.Поэтому не ощущает на коже несколько враждебные взгляды карих глаз.Бора старается не смотреть, но косится взглядом вправо, пока Минджи молчит и быстро-быстро строчит сообщение, а Юхён решает немножко поспать на минджином плече.Вроде никто не спалит, поэтому немножко можно.Шиён записывает ещё несколько слов и нот в блокнот чёрной ручкой. В этой песне – много про скитания и голубой цвет дня, ночи. Может, её Шиён не исполнит на сцене ни разу. Может, ей будет казаться песня слишком личной. Но написать, пока голова переполнена строчками, нужно очень-очень.Всё ещё до невыносимого жарко.Видимо, уходя, Юбин выключила вентилятор, чтоб попусту не тратилось электричество.И для Шиён остаётся один верный вариант, чтоб, не отрываясь от синтезатора, охладиться.Она, ничуть не смущаясь, стягивает с себя футболку, кидает куда-то на барабаны, и сидит, как ни в чём не бывало.Бора шумно давится пивом и теперь – Шиён поднимает на неё взгляд.– О, привет, младшая сестрёнка.Шиёновы губы слегка тянутся в усмешке.– Как бескультурно мне не отвечать, – она качает головой, заправляет волосы за ухо и встаёт.Бора разрывается между двух вариантов: ?как же ты меня заебала? и ?блять, давай трахнемся??. Ни одно из сказать не получится, пока рядом сестра; ну потому что всё происходящее слишком странное и сумбурное. Поэтому она сидит, молчит, и выглядит наверное глупой, раз не в состоянии ответить Шиён чем-то столь же саркастичным.– Ты закончила? – Минджи не впервой видеть, как Шиён вдруг раздевается. У них уже давно сложились отношения такие, что стесняться почти нечего.Но до Минджи не сразу доходит, каково Боре. Про себя материться; если так будет идти дальше, Шиён с Борой никогда не поладят.– За сегодня я точно песню до совершенства не доведу, – она разминает затёкшую шею ладонью; на животе ощущается чужой пристальный взгляд.Бора находит у Шиён новую татуировку.Но совсем капельку – Бора теряет себя.У девушки чёрный лифчик и плоская линия живота; пирсинг в пупке; и эта злосчастная тату, от которой не увести взгляд.Если до этого, в моменты, когда Бора заглядывала на репетиции, Шиён просто – могла шутить, издевательски звать сестрёнкой или малышкой, могла выглядеть слишком ахуенно, вынуждая Бору едва не биться головой об стенку; то теперь – она окончательно взорвала борино терпение.Бора кусает нижнюю губу до пронзительной боли, но это ни капли не отрезвляет.Минджи, нахмурившись, трясёт Бору за плечо:– Ты чего вся красная? Заболела или перегрелась?Бора делает глубокий вдох, старается выглядеть спокойной, и Минджи отвечает:– Жарко просто. Не беспокойся.Собрав всё имеющееся самообладание, Бора отворачивается от сестры. Зарекается не быть такой открытой на эмоции, а то самодовольная улыбка Шиён как появилась, так не исчезает. И с этими мыслями – Бора отскакивает назад и скомкано ругается.Перед глазами внезапно медовая кожа; и в нос ударяет запах сладких духов.Шиён незаметно подошла к столику, и теперь стоит, рассматривает пакет, углядев пачку печенья.– О-па, я как раз проголодалась.– Так значит ты ешь эти гадкие печенья, – у Боры это вырывается само. Голос ужасно хрипит.– Ты их просто не пробовала. И, знаешь, чужие вкусы не осуждают.Я же например молчу про то, как тебе нравится рассматривать мою шею и тату.От Шиён, конечно, не скрывается, как реагирует Бора.И может поэтому – она наклоняется вперёд, едва не задевая боком лицо Боры, чтоб достать печенье. Не то, чтобы наклоняться было обязательно.Бора уже прокручивает в голове как хватает Шиён за талию, как тянет на себя, не позволяя удрать, как проводит пальцами по линиям татуировок, как кусает её ключицы и горячо целует в губы. И Боре даже кажется – она это выполняет, потому что обмякшие руки, словно по ним пускаю ток, тянутся к Шиён – она же так близко, блять, она настолько близко, что Бора пронзительно ощущает запах, видит в деталях бархатную кожу.Но когда Минджи заговаривает, что:– Нам пора собираться.Бора, придя в себя, понимает, какой пиздец нагрянул по её душу.С довольной улыбкой Шиён плюхается напротив, поправляет спавшую лямку, и в ладони крутит печенье. Крошки остаются на губах. Она их слизывает.У Боры зрачки горят диким красным.Шиён это совсем не пугает.Она парирует борин взгляд, пожимает плечами, молчаливо подначивая – и что ты мне сделаешь, ничего же, да?И Бора, сжимая до скрежета зубы, понимает, что да, ничего. Пока они не одни, пока у Боры нет шанса схватить и увести Шиён куда подальше. Потому она вскакивает на ноги. От шума просыпается Юхён и мило моргает, переведя взгляд на Шиён – она закатывает глаза и становится даже возмущённой.– Ты куда? – Минджи пальцами цепляется за рукав боринова широкого кардигана.– Выйду покурить, – сухо бросает Бора, – ты же сказала, скоро за нами заедут? Встретимся на улице.Боре очень нужно пусть на немного привести нервы в порядок.– А, ну окей, – Минджи отпускает Бору. И, только когда та скрывается за дверью, вспоминает: – Она же вроде бросила…– Видимо, некоторый стресс вынуждает начать заново, – весело подмечает Шиён, доедая печенье.Минджи удручённо вздыхает:– Оденься уже, Шиён.\Арым приезжает на пикапе с широким кузовом, в который ловко запрыгивает Шиён, объясняя, что хочет посмотреть на тёмное небо, с редко блестящими звездами, и почувствовать холодный ветер, сбавив градус пылающего тела. И Бора хотела сделать нечто похожее, но к Шиён не села, предчувствуя, что они обязательно поругаются, если ещё хоть раз заговорят.По пути Бора узнаёт, что Арым так же играет в группе, что с Минджи они познакомились не так давно в одном из ночных клубов, в который они как раз и направляются. Ещё у Арым выкрашенные в ярко-фиолетовый волосы и ленивая улыбка; она проста на общение, болтает без умолку, и несколько раз умудряется вызывать у Боры смех.И борин смех Шиён приглушённо слышит, находясь изнутри.Вечно она смеётся, когда Шиён нет рядом.Из пикапа Бора выходит последней: Минджи убегает в клуб, тащит за собой Юхён, и обещает всем заказать выпивку, а Арым пищит брелоком сигнализации, отправляет Боре незамысловатую улыбку, и тоже заходит.Шиён до последнего вылазить из кузова не хочет. Она задумчиво всматривается на небо; и Бора, зацепившись за неё взглядом на безлюдной парковке, затихает, на секунду перестав дышать. Девушку едва видно из-за полумрака. Единственный фонарь светит ближе к клубу, а до них доходит лишь слабый свет синего неона, на шиёновой коже что расплывается на оттенки голубого.– Нравится? – шепчет Шиён.– То, что вижу? – в Боре откуда-то отыскалась дерзость ответить усмешкой, а не запаниковать, потому что её поймали.Хотя, в чем смысл скрывать, что Бора откровенно запала на Шиён, если об этом известно и Шиён, и Боре, не привыкшей отрицать чувства; она их принимает и пытается что-то решать.Шиён похожа, но контрастно другая – она чувствует, как чувствуется, но решать никогда не спешит. Она чувствами живёт, ими дышит, чтобы через них творить, и у Боры получается изредка Шиён на песни вдохновлять. Например тогда, когда беззастенчиво раздевала взглядом во время их выступления. В своей квартире Шиён начеркала несколько строк про безрассудное влечение и красный-красный-красный по губам; она словно была захвачена тем, как Бора её хочет, и потихоньку понимала, что испытывает взаимное.Красные отпечатки помадой очень хочется оставить на тонких губах Боры.Затянувшееся молчание длится слишком долго, потому Шиён встаёт, опираясь об бортики, и Бора, вместо того чтобы протянуть девушке руку, подначивает:– И чего ты не поехала в клуб в одном лифчике?Шиён спрыгивает на сухую землю и глухо смеётся. Сверху на футболку накинут бомбер, который она точно снимет сразу же, как зайдёт в клуб; но взяла, мало ли, хлынет ливень.Она ловит взгляд Боры и смотрит глаза в глаза.– Хочешь, чтобы я снова разделась? Мне показалось, тебе и первого раза было достаточно.У Боры ладонь сжимается в кулак, и ногти больно впиваются в кожу. Вместо того, чтоб зарядить Шиён по её слишком насмешливому лицу, она отвечает:– Не рассмотрела.Протянув букву м, вибрацией прошедшей по Боре, Шиён делает небольшой шаг вперёд, засунув руки в карманы чёрного бомбера.Бора назад не отходит.У Шиён в зрачках блестит дьявольский огонь; и она чувствует себя победительницей, зная, что полностью владеет ситуацией. Она наклоняется, делаясь одного с Борой роста:– Малышка слишком многого хочет, не думаешь?По правильному Боре стоило Шиён схватить за ворот и притянуть к себе, ведь между ними преступно мало расстояния, но её уязвлённая гордость вынудила усмехнуться. Бора качает головой из стороны в сторону и тихонько смеётся.Вздохнув, она бросает Шиён:– А ты слишком многое о себе возомнила.И уходит в сторону клуба, намереваясь выпить очень много текилы, особенно когда получает в спину от Шиён ядовитое: ?Ууу, какие мы крутые?.\Клуб оказывается намного шумнее того, в котором Бора побывала на выступлении Мidnight Wolves. Людей во много больше, музыка на звучание электронная и суперсовременная. Потому напившись, Бора, спрашивает у Арым – потому что Минджи где-то там с Шиён и Юхён, а от них Бора нечаянно потерялась – как они раньше смогли здесь выступать.– Владельцы сменились, прошлые были покруче, – объясняет Арым.Они сидят на высоких барных стульях, Бора без перерыва вливает в себя что-то до ужаса крепкое, а в памяти никак не всплывает, как звали всех тех, с кем Бору познакомили. Арым же тут не одна; вся её группа в сборе. А Бора в силах вспомнить только букву ?ч? или вовсе ?с?; остальное – никак.– Теперь тут не слишком жалуют рокеров. И, в последние недели, здесь околачиваются байкеры.– И нахера тогда мы сюда притащились? – Бора пьяным взглядом осматривает толпу. Конечно замечает мелькающую блондинистую голову с выкрашенными в розовый кончиками. Скорее всего, Минджи вынудила танцевать вместе с ней.В помещении едва улавливается голос Арым, но Бора приспособилась. И освещение тут – мелькающая светомузыка; от такой не мудрено словить припадок. Но Боре и так не слишком хорошо. Боре и так дурно с каждой секундой, а мысли о губах Шиён не пропадают. Вероятно именно это выбило имена участниц группы Арым.– Мне нравится здешняя атмосфера, – Арым с неким осуждением смотрит, как бойко Бора вливает в себя алкоголь. – Иногда можно собраться. Тут много кто из наших должны подойти.Бора кивает, создаёт вид заинтересованности.Темы дальше кончаются. А Арым вовсе ускользает из поля зрения, и Бора остаётся одна за барной стойкой. Недолго. Минджи, словно учуяв, что Бора заскучала, находит и занимает пустое место.– Всё нормально? – у Минджи степень алкогольного опьянения выражалась по красным щекам и сумасшедшему взгляду. Её глаза блестели очень сильно, а щёки почти сливались с цветом прядей волос.Интересно, они с Шиён красились одной краской?– Лучше не бывает, – Бора поднимает над головой стакана с текилой и тут же его опрокидывает. Во рту становится горько, в этот момент резко приходит мысль, что Шиён, сейчас, верно, сладкая на вкус до приторного.Бора со стуком прикладывается головой об барную стойку.Минджи понимающе вздыхает, гладит влажной ладонью Бору по волосам.– Ты не можешь тут одна сидеть, – решает Минджи, – пойдём. Нас там собралось очень много человек, так что сможешь избегать Шиён.Боре хочется у Минджи просить прощение; она же хотела между ними – крепкую и семейную связь. А Бора до зуда хочет Шиён в том самом смысле; хочет касаться тела, водить по пирсингу кончиком ногтя, зарываться в короткие волосы, сжимать в ладонях худые бедра. И ещё хочет Шиён посильнее ударить. Как тут – семейная атмосфера?Компания и впрямь внушительная: по именам Бора запоминает не всех, но зато те, кто пьют с ней, становятся едва не друзьями. Они занимают два столика в зале, заказывают более десятка коктейлей и откуда-то Хонджун вытаскивает бутылку коньяка. Бора плюхается между Ёнын – она в той самой группе Арым – и Хёнджином – новичок на рок-сцене, но уже обрёл очень много фанатов и умеет поддержать беседу с пьяной в ничто Борой.Шум стоит оглушительный.К музыке – прибавляются несмолкающие голоса людей вокруг, громкий смех, крики, когда Шиён лезет, чтоб отобрать у Юхён свой бомбер.Бора почти не общается с теми, с кем пришла, потому что на диване напротив – где Минджи и Юхён – сидит Шиён, а значит, общаться нужно будет и с ней.Поэтому – Бора слушает, как Хёнджин делится про свой опыт выступлений на улице, а Бора невпопад поддакивает, пока чересчур тактильная Минджи сжимает Юхён в своих объятиях. Снова пьёт. Язык уже не горчит. Зато мир пред глазами плывёт и смешно размывается. Боре начинает нравится это пьяное состояние, до момента, как не замечает пристальный взгляд Шиён.Хёнджин всё болтает, болтает, болтает.А Бора пропадает, пропадает, пропадает.Она щурится, чтоб почёте увидеть шиёново лицо, и та усмехается даже по-доброму. Но её алые губы и колечко пирсинга в нижней совершенно портят впечатление. Потому что – когда Шиён усмехается, Бора неосознанно смотрит на губы.В какой-то момент посреди вечеринки, когда Бора перекинулась хотя бы одним словечком с каждым в компании, её толкают поближе к столу, по бокам освобождают место и чего-то ждут.– И чё? – Бора с вопросом обращается к Киуку – у того на макушке белая панама, а выражение лица хитрющее.– Давай на спор выпьем это? – говорит некто, сумев перекричать гам в зале, залитом яркими вспышками изумрудного блеска. Бора переводит взгляд вперёд. На другой стороне стола образовалась Шиён.– На спор? – переспрашивает Бора, и бегло осмотрев стол, замечает, что Минджи не обнаружилось. Может, они вышли с Юхён на улицу или пошли заказать ещё выпить. Бора уже чувствует, что маленько перешла свой лимит – ещё часа полтора назад.Шиён завлекающе улыбается:– На спор.– И на что спорим?– У тебя есть предложения?По шиёнову виду совсем не понятно, сколько она выпила. Либо всё потому, что у Боры картинка штормит и Шиён как-то мигает, как неоновая клубная вывеска, у которой недавно Бора курила вместе с Хёнджином. А Шиён выпила и впрямь немного – на такие тусах она, в большинстве своём, учувствует во всеобщем хаосе, иногда даже в драках, но в этот раз было более интересно наблюдать, до какой черты дойдёт Бора и как сильно напьётся.– Я озвучу тебе его чуть позже, – подумав, говорит Бора; она, пусть абсолютно потеряла связь в адекватностью, как-то осознаёт, что вокруг собралось много людей.– Ладно, – Шиён толкает Боре рюмку, до краёв наполненную тёмной жидкостью – цвет чем-то схож с коньяком, но немножко иной, будто намешали очень много всего. – Условия: кто выпьет и не блеванёт – победила.– И что в этой дряни? – Бора, для начала, жидкость нюхает. Смесь ядрёная.На плечо ложится тяжёлая рука Ёнын, она, наклонившись над ухом Боры:– Тебе, серьёзно, лучше не знать.Отголоски сознания говорят, что идея сомнительная. Но Шиён впереди продолжает лукаво улыбаться, и Бора, конечно, ведётся на уловку, принимая спор. У Шиён с плеча соскальзывает футболка, оголяя ключицу. Бора смотрит туда, когда подносит рюмку к губам, и пьяным мозгом готовит то желание, которое озвучит, когда победит.– Так, – Киук выставляет между их лицам ладонь, – раз, два, – шестеро человек, наблюдающих, начинают гудеть, – три.Он поднимает ладонь, призывая пить.И Бора пьёт.Зажмурившись и не дыша, одним махом вливает в себя алкоголь – и эта дрянь обжигает горло, будто проглотила бенгальский огонь.Бора, отдышавшись, под довольные крики – Хёнджин орёт, что вау, ты правда это выпила, а Ёнын кряхтяще смеётся, – открывает один глаз, и видит Шиён – та в смехе поджала губы.В руке у неё наполненная рюмка.От злости Бора задыхается:– Ах, ты, блядь такая…Шиён защищаясь выставляет руки вперёд, но на лице у неё всё так же нет страха; она:– Вкусно было?Бора подрывается на ноги, хлопает ладонями по столу, но быстро теряет понимание, где верх, а где низ, и начинает падать. В этот же момент желудок решает бунтовать. Сынмин помогает Боре подняться, и та тут же стартует с места, едва снова не упав, в сторону туалета.Но впустую разбивает коленки об кафель.Теперь-то уж – ей становится и впрямь паршиво; и не только от физического состояния.В туалете прохладно и никакого нет. Бора умывает лицо водой, и кожа на ощупь, как вата. Глаза чересчур красные. Она надолго залипает на своё отражение в зеркале и мысленно отчитывает саму себя. Как же нужно было так напиться. На утро Бора, наверное, от похмелья скрючиться.– Ебучая Ли Шиён, – цедит Бора, упираясь красными от удара по столу ладонями об раковину.Бора уже готовится, гордо подняв голову, вернуться в зал и что-нибудь с Шиён сделать.Что – пока не придумала. Но Боре злость разрывает нутро, скопившееся за недолгое время горячит и так разгорячённую кровь, а желание как-то проучить девушку не даёт покоя.Но единственное нормальное, что Бора может в таком состоянии – либо на Шиён накричать, либо затолкать в одну из кабинок и прижать своим телом; и то, во втором, скорее, она ударится головой об стену или ещё что-то.Дверь в туалет тихо скрипит.Звук осторожных шагов отскакивает от кафеля, превращается в эхо.Бора кидает замыленный взгляд на зеркальное отражение. Горестно усмехается. Зашедшая Шиён выглядит так, словно пришла извиниться – и Боре это кажется чертовски смешным, но вместо смеха с губ срывается рассерженный фырк.За пределами приглушённо играет музыка. Лампы горят пронзительно-ярко, почти как белизна. Под светом Боре детально видно растрёпанные от духоты шиёновы волосы, красные от жары и алкоголя щёки.Бора напротив Шиён выглядит какой-то безумной.А когда поворачивается, упираясь бёдрами об раковину, в воздухе начинает искриться напряжение; такое, что с одного удара убивает; Бора от ног до макушки заполнена ненавистью, но разбавленной и не совсем истиной.Но она смотрит на безмолвную Шиён, и представляет, как чудно будет поставить на её ключицах фиолетовые засосы или синяки.– Ты как? – и в вопросе ничуть издёвки.– Блять, – на выдохе усмехается Бора. – Как я? Ты, нахуй, на полном серьёзе?Она ерошит влажные после воды волосы. Шиён закатывает глаза. Собирается что-то сказать.Бора спускает взгляд на шиёновы растянутые джинсы, потёртые, увешенные толстыми цепями. И медленно-медленно ползёт вверх, по чёрному ремню, по складкам заправленной за пояс футболки, по линиям талии, спрятанной в ткани оверсайз одежды, застревает на шиёновых ладонях. Резко вздёргивает голову к её лицу.Шиён смотрит с лёгким недоумением. Когда Бора продолжает странно молчать, но вглядываться упрямо и с неким упрёком в глаза, Шиён, не выдержав, треплет цепи, говоря:– Изв…Слова прерываются вскриком.Бора, в два широких шага, толкает Шиён, прижимая к стене.Удар лопаток об кафель звучит опасно громко, будто в спине что-то треснуло. Голова бьётся об светлую плитку. До звона в ушах. Шиён болезненно кряхтит, теряет дыхание от неожиданности. Сделать вдох становится невозможным.Открыв зажмуренные глаза, Шиён углядывает покрытые пеленой борины зрачки – у неё радужки едва не чёрные.Бора давит предплечьем на шиёново горло, вжимаясь в девушку своим телом. Эмоции взяли контроль, Бора превратилась в одно желание, что становится ядерным взрывом, стоить бросить взгляд на приоткрытые шиёновы губы.Их лица в считанных друг от друга сантиметрах. Порывистое дыхание Шиён обжигает лицо Боры.Не двигаются обе – Шиён ждёт, что сделает Бора, выискивая ответ в глазах, заодно рассматривая чужое лицо. Красноту на щёках, множество родинок, рассыпанных, как звёзд, нахмуреные брови, плотно сжатые тонкие губы.Шиён начинает бояться, что Бора выкинет что-то очень плохое, ведь они впервые остались наедине в закрытом помещении подальше ото всех. Причём Бора пьяна, зла и не в себе. Держит крепко, зная, что причиняет боль. Шиён делает попытку вырваться, но её только сильнее прижимают к стенке и перекрывают доступ к кислороду.От Боры невыносимо пахнет спиртом.От Шиён до помешательство тянет цветами и шоколадом.Её тело обжигающе горячее, июльское, мягкое, и Бора дрожащей рукой спускается вниз по талии, хватается ладонью за футболку, а Шиён вновь выдыхает, вновь опаляет лицо дыханием; которое у неё затруднённое.– Ты в край ебанулась, да? – сдавленно шепчет Шиён.– А тебе что-то не нравится? – говорить даётся с трудом; язык не слушается, тело не слушается; всё в Боре хочет только Шиён, а не болтать о чём-то ненужном.– От тебя воняет.– И из-за кого же это, а? Не подскажешь?Шиён недовольно хмыкает. Я вообще-то не заставляла тебя пить всё остальное. Но замолкает. Бора непроизвольно облизывает пересохшие губы. У Шиён взгляд спускается туда. Тоже непроизвольно.От возмущения Бора сжимает шиёнову талию в ладони до синяков, а Шиён хмурится, чертыхается, и сама – льнёт вперёд.Но не выдерживает Бора первой.Врезается губами в другие губы, поддавшись телом плотно-плотно, прижимаясь грудью к груди, и чувствуя грудной клеткой громко стучащее сердце. Этот звук отдаётся везде, в каждой клеточке.Поцелуй на поцелуй не похож; они кусаются до ранок на губах, остервенело, будто ведут бой. Очень горячо, очень влажно.И это похоже на то, словно Бора целует огонь и солнце, словно касается огня и солнца, словно смотрит на огонь и солнце.Боре кажется, она ещё чуть – и свихнётся окончательно.Шиён на вкус как ром и шоколадное печенье с ежевикой.Она тянет Бору к себе за талию, будто девушка ничего не весит, и быстро перенимает инициативу. Сразу же Бора кусается.– Да блять, – вырывается от Шиён. Самодовольную улыбку, цветущую у Боры на лице, Шиён стирает, когда углубляет поцелуй.Знакомая волна жара окутывает тело.Бора цепляет зубами пирсинг в шиёновой губе; намеренно оттягивает, чтоб причинить боль.Шиён снова ругается. Шёпотом и очень хрипло. У Боры по спине ползут мурашки. Её захватывает чувствами, как цунами.И, когда Бора может вот так – Шиён касаться, Шиён целовать, до синяков сжимать талию, трогать кончиками пальцев мягкую кожу под футболкой, раздражение к ней словно испаряется. Остаётся только неумолимое желание продолжить.Бору толкают в грудь.Несильно, но так, чтоб девушка с недовольным стоном потянулась обратно. Второй толчок более настойчивый. По инерции Бора отшатывается, потому что ноги и до этого слабо держали, а после Шиён…– Ну всё, хватит, – Шиён проводит большим пальцем по своим опухшим губам. Красивые. Бора снова на них смотрит. Бора снова хочет их целовать. Сильно-сильно. До зуда в черепной коробке.Бора в несогласии качает головой. Привстаёт на носочки, чтоб тянуться вверх. А Шиён, пользуясь моментом, убегает из-под Боры, пока её снова не припёрли к стенке.Перед лицом остаётся лишь стена, в которую Бора врезается. Блять.Шиён за страданиями девушки наблюдает, шагая к двери спиной, и смеётся. Бора, с трудом, поворачивается на девушку и злиться начинает намного сильнее, чем было до.Что это было.Что это, черт подери, только что было.Сначала Шиён отвечает и целует так, словно хотела этого точно столько же, сколько Бора, а потом динамит, снова становится насмешливой, как посмотрите, твоя влюблённость в меня очень, очень миленькая.В груди очень жарко.Внизу живота – пылает; и слишком влажно, чтобы оставаться спокойной.– Хочу дать тебе совет, – прежде чем уйти, говорит Шиён. – Когда будешь целовать меня в следующий раз, ты хотя бы прополоскай рот чем-нибудь мятным. Окей?Напоследок она облизывается – и помада у Шиён едва смазана, – поправляет футболку, которую Бора успела вытащить из пояса джинс, и, подмигнув девушке, что прожигает взглядом безмолвной ненависти, спокойным шагом выходить из туалета.В этот же момент Бора ударяет кулаком об кафель. Шипит сквозь зубы проклятия. Она пытается выпрямиться, что получается, но не с первого раза.Костяшки рук оказываются разбитыми и вымазанными в красный.Примерно такого же цвета – губы Боры после шиёновых губ.Это ощущение она забудет не скоро.Боре до последнего хочется колотить стену, но кисть уже начала болеть, а сердце и без этого саднит так мучительно, что Бора почти готова зарыдать. Опьянение никуда не уходит. Но вместо легкости и веселья, вместо ощущения полёта, Бору будто прибили на грязный пол гвоздями, и в горле стоит отвратительный привкус.Но на языке – сладко, сладко, сладко.На сегодня тусовок достаточно.\На улице Бора успевает пройти только несколько метров, шатаясь от любого порыва ветра и вдыхая запах недавно прошедшего дождя. Из клуба она уходит незамеченной, продираясь сквозь толпу, и даже не пишет смс Минджи, что решила пойти домой пораньше.Сзади окликает знакомый голос. Голос, который Бора хочет слышать в самую последнюю очередь.За руку Бору разворачивают к себе.– Так и знала, что это ты! – Хандон улыбается широко-широко и в волосах у неё гуляет ветер. На плечах накинута чёрная кожанка. Что через секунду оказывается на хрупких бориных плечах. – Ты откуда идёшь? Из клуба? Или сбегаешь от очередных неприятностей?Бора смотрит на девушку, подняв голову. Она не знает, как отвечает. Правильно бы просто продолжить путь без разговоров, но что-то не даёт.– Что ты забыла в Сеуле? – рычит Бора – получается жалко.Хандон машет людям чуть поодаль, показывая, что подойдёт попозже, и приближается к Боре, становясь почти вплотную. От Хандон привычно запах заката, дорогих китайских духов и на кожанке – бензина и железа.Будь Бора трезвая, давно бы послала Хандон подальше, но Бора пьяна, недовольна, у неё неисчерпаемая злость на Шиён, губы печет от слишком прекрасного поцелуя, и голова затуманена не только текилой, но и возбуждением. Немножко потрясением. Встретить эту девушку Бора совершенно точно не ожидала.– Не подумай, я не преследую тебя, – Хандон тихонько смеётся. – Знаешь же, я не люблю задерживаться на одном месте надолго. Вот и переехала из Пусана к друзьям после… Сама понимаешь, – она улыбается снова; и её улыбка для Боры такая знакомая и почти родная.– Как много ты выпила? – задаёт следующий вопрос Хандон, когда Бора продолжает молчать.– Не твоё дело.– Ну, эй, Бора, давай не будет начинать такую удачную встречу с ссоры.– Блять, Дон. У меня выдался паршивый день. Я не настроена с тобой говорить, – она удобней поправляет кожанку, не отдаёт – потому что свой кардиган Бора потеряла ещё несколько часов назад, а так, хоть чуть теплее.Хандон от представшей картины умиляется.Вновь скрепляет длинные пальцы на запястье Боры. Заглядывает в глаза:– Если хочешь, я могу капельку помочь избавиться от напряжение.Голос у Хандон звучит с ломанным акцентом и очень пленительно. Думает Бора недолго. Ей, честно, сказать, так похуй. Бора даже посреди ночи думала затащить Арым в свою кровать, просто потому что.Просто потому что затащить в кровать Шиён кажется сновидением.Бора кивает. Идёт за Хандон к мотоциклу, пока та по пути прощается с друзьями. Бора по привычке надевает шлем, а когда Хандон заводит мотор, так же по привычке жмётся к спине девушке, прикрывая глаза.Даже в смелых догадках Бора не могла предположить, что ночь закончиться тем, что она переспит со своей бывшей.