Глава 6. Любовь и боль (1/1)

Ева Вилланель вышла из комнаты, чтобы я успокоилась. Ещё одна сигарета, только одна. На улице холодно, но дышится легко, я делаю медленные затяжки, прихожу в себя. Сказать ей, что я её оставлю, — о чём я думала? С другой стороны, разве это ложь? Этим всё и закончится, и если она не сможет отпустить, то мне — придётся. Её место в тюрьме или фамильном склепе, разве может такое зло, как она, разгуливать по городам и наслаждаться беззаботной жизнью? Мне кажется это неправильным и несправедливым. А ещё я чувствую, что мне это не по силам. Моя работа должна была закончиться после того вечера в доме Камбеллов. Не моя миссия — восстанавливать баланс в мире, я даже с собой справиться не могу. Я стала предателем для всех, просто они ещё не знают. И мне сложно представить, кто сможет меня понять. Нико? Он всегда бежал от трудностей и закрывал на них глаза, он не пойдёт на жертву и не уступит мне, не станет терпеть и точно не простит измену. Каролин? Для неё работа — это главный ориентир в жизни, предателей она испепеляет, я буду преградой на её пути, мои мотивы она изничтожит. Вилланель? Я совсем не знаю её: что ей движет, какие у неё моральные ценности, способна ли она на прощение, если всегда просит прощения сама? Признаться ей мне духу не хватит. Поэтому я остаюсь на этой странной позиции, дрейфующая между всеми, и выбрать берег у меня пока нет возможности. Согреваюсь в комнате, нахожу свои штаны, пишу Нико сообщения, одно за другим. Что скучаю, что с мамой всё хорошо, что сейчас мне сложно, но я вернусь, и всё обязательно наладится. Стук в дверь меня немного пугает, я засмотрелась на рисунок, думала о том, что творится в душе Вилланель. Должно быть, она тонкая и ранимая натура, просто у неё отличная броня. Создавать такое можно, только имея душу, она в ней есть, всё не так безнадёжно.—?Можно войти?—?Конечно, это же твоя квартира.—?Ужин подан, составишь мне компанию? —?аккуратно интересуется она, протянув в мою сторону руку. Сегодня я узнала, что мы можем заниматься сексом, предаваться акту любви и быть раскрепощёнными, а затем чувствовать это. Неловкость и трепет перед касанием. Взять её за руку, вообще подойти — это столько эмоций. Вилланель мягко улыбается, сжимая мою руку в своей холодной руке, она ведёт меня за собой по квартире. Она вновь надела костюм, но осталась босиком, я, впрочем, тоже. Озираясь по сторонам, я очень хочу спросить её о картинах, но мои вопросы явно всегда её напрягают. Играет другая пластинка, не думала, что Вилланель так любит музыку, она очень подходит к ужину. Как и стол, который Вилланель накрыла, приборы и свечи, не верю, что это принёс курьер. Где пицца и пара бутылок пива? Тайская еда в коробочках? Передо мной ужин, над которым трудился даже не один повар, и это впечатляет. Потому что я очень голодна, я даже не помню, когда полноценно ела в последний раз. Вилланель отодвигает для меня стул и предлагает выбрать вино. Я смотрю на бутылку белого и красного вина и знаю точно, что под конец ужина они обе окажутся во мне.—?Выбирай с умом, разрешаю только одно и только один бокал.—?Ты что, запрещаешь мне пить?—?С тобой сложно будет говорить, а нам и так сложно.—?Ты хочешь говорить? —?удивилась я, встряхнув салфетку.—?Вот видишь,?— ставит ударение она, присаживаясь напротив.—?Я так голодна, что говорить мы, возможно, не будем.—?Приступай.—?Один бокал красного. Вилланель встала из-за стола, чтобы наполнить бокал для меня, красиво прокрутив горлышко в конце, чтобы не оставить на нём каплю, она отставила бутылку на свою сторону.—?Музыка не мешает?—?Нет. Ты нальёшь себе?—?Нет.—?Ты часто отказываешься от алкоголя.—?Ценю трезвый рассудок, мне и так сложно его контролировать из-за жажды. Сегодня мне точно не нужен алкоголь, я пьяна тобой.—?Вилланель,?— закатив глаза, я врезалась ножом в стейк сёмги под каким-то соусом.—?Это не романтика, Ева. Власть крови над вампиром безраздельна и до крайности жестока, она окутывает разум, порой управляет им. Твоя кровь, насыщение ей — я чувствую себя иначе, в каком-то смысле я пьяна, и это продлится ещё какое-то время. Пока…—?Не захочешь ещё?—?Не с тобой. Не тебя. Прости.—?А кто это обычно? Как часто тебе это нужно?—?Лучше бы ты спросила о музыке.—?Я заметила, что ты неравнодушна к винилу.—?В нём, как мне кажется, особенные душа и звучание. Французские шансонье: Эдит Пиаф, Бурвиль и Жорж Гетари, Лин Рено, — просто создано для вечера в Париже.—?Ты знаешь французский?—?Oui.—?Ты умеешь производить впечатление,?— улыбаюсь я.—?Могу рассказать алфавит. Французский по праву красивейший язык со своим шармом. Если говорить на нём, то только о любви. Хочешь о любви?—?Хочу.—?L’amour est la seule passion qui se paye d’une monnaie qu’elle fabrique elle-même. Любовь?— единственная страсть, которая оплачивается той же монетой, которую сама чеканит.—?Хорошо, всё же впечатлила. Полагаю, этим ты можешь соблазнить любую француженку.—?Да, они испытывают слабость к сладким фразам.—?Хорошо, мы поговорили о музыке и твоём знании французского.—?Всё равно хочешь знать? Я отвечу на твой вопрос. Это кто угодно, Ева. Опрятный, приятный мне, это секс без обязательств, кровь и не более. У себя дома я использую клуб для поиска подходящего человека, за пределами выбираю туристов: они расслаблены и чаще всего пьяны. Нас учат быть осторожными, мы не можем делать это, где попало и с кем придётся.—?А я?—?Ты исключение.—?Это проблема для тебя?—?Ты не будешь давать по этому поводу интервью? Вряд ли побежишь рассказывать кому-то, да и кто поверит?—?Ты портишь мне идею с блогом.—?Ева, я надеюсь, тебе не стоит объяснять, что это только между нами? Это опасно. Для тебя, в первую очередь.—?Сегодня ты хотела меня убить, мне предельно понятно. Подхватив бокал вина, я делаю большие глотки — терпкое и прохладное, как и её взгляд. Она упирается локтями в стол, опустив подбородок на кисти, и наблюдает, как я допиваю до конца.—?Я могу себя сдерживать, просто моё состояние требовало крови сильнее обычного.—?В парке той ночью, в Лондоне, ты с трудом сдержалась. Я не понимала, что с тобой, но сейчас даже анализировать не нужно. Ты хотела это сделать.—?Ты сводишь меня с ума, Ева.—?Признай, я пострадаю вновь, дело не в том, что тебе нужно было что-то залечить.—?Еще рано для этого разговора. Дай себе время.—?Я хочу знать уже сейчас, что будет дальше.—?Потом Ева.—?Сейчас!—?Я попрошу тебя стать моим донором.—?Оу, понятно. У тебя есть хоть какие-то чувства ко мне? Или твой план заключался именно в этом? Чтобы я стала твоей подзарядкой, перекусом под рукой! —?я резко поднялась, Вилланель тоже.—?Сядь.—?Не приказывай мне.—?Ненавижу, когда бросают еду только из-за плохой темы для разговора. Прошу тебя, сядь, тебе нужно поесть, я буду молчать.—?У меня аппетит пропал.—?Ещё вина? Вилланель подходит ко мне, я опускаюсь на стул. Она опрокидывает бутылку и без какой-либо осторожности льёт вино в бокал.—?Достаточно,?— прерываю её я. Вино переливается за края бокала, багряная жидкость бежит по столу, и я отодвигаюсь от него. Вилланель резко ударят пустой бутылкой по столу, все приборы вздрогнули, я тоже.—?Что ты творишь? —?тихо задаю вопрос я.—?Уверена, что не хочешь есть?—?А ты? —?прищурив взгляд, я явно дала понять, о чём я. Вилланель ухватилась за край скатерти с моей стороны и потащила на себя, к своему месту, роняя всё и разбивая, свечи потухли. Грохот оглушил, она проделала это с таким каменным выражением, доказывая мне, как она обижена и задета моими словами. Моим отказом. Это ребячество, и этот спектакль — он не впечатлил.—?Отличный ужин,?— съязвила она, удаляясь. Музыка прервалась, дверь хлопнула. Я не побегу её успокаивать, мне самой нужно успокоиться. Я перегнула, мне стоило уступить ей, стерпеть, продолжить ужин. Я не хочу быть жертвой, я не хочу быть Анжелой. Она будет кусать меня, а когда я ей наскучу или взбешу её, она убьёт меня? Она может стараться быть чертовски милой и обходительной, но она преследует свою цель. Я не буду обманутой! Конечно, какие чувства могу быть у неё к такой, как я! Принуждаю себя оглядеться и понять: мы разной масти. Она слишком высоко, со своим вкусом ко всему, со своим статусом, с внешностью, с которой может добиться кого угодно. Мне хочется надеть пальто и сбежать. Но я впервые понимаю, что это опасно: она знает, где я живу, если я сбегу, её это заденет ещё сильнее и она не будет разбивать вдребезги посуду, она может разбить мою жизнь. Я обхожу квартиру, пытаясь собраться с мыслями, пойти и извиниться. Ей не понять, с чем я столкнулась, я люблю её. Да, кажется, я действительно люблю, и это не бокал вина и взвинченные нервы говорят во мне. Мне хочется, чтобы между нами были все эти разговоры, чтобы были вопросы и ответы, но чтобы мы справлялись с этим. Не сбегали, не прятались, терпели и узнавали друг друга. Хотя, возможно, её это совсем не интересует. Я могу говорить лишь за себя, и вряд ли я разгадаю, что думает она. Сняв бинт с руки, я осматриваю продолговатую линию пореза — выглядит лучше. Начинаю убирать беспорядок, может, что-то могло уцелеть, мне нужна тряпка, и я не придумала ничего лучше, чем сорвать одну с полотна картины. На холсте та же женщина, что и на других картинах. Здесь она сидит в анфас, рядом с книгами, кроткая улыбка красуется на её губах. Медленно отхожу назад. Пропитываю тряпкой вино, что растекалось всё это время по полу, несу к раковине на кухне. Мойка выглядит как произведение искусства, и не думаю, что в ней когда-то мыли посуду. Выжимаю и иду вытирать дальше, признаю, нехитрая стратегия и занятость рук могут избавить от необходимости кипеть изнутри и зарываться в мыслях. Мне становится легче, я даже нахожу пакеты для мусора. Убираю осколки и еду, я по-прежнему голодна, и это отличное наказание мне.—?Ева, что ты делаешь? Завтра утром придёт горничная,?— голос Вилланель с претензией послышался ещё издалека, вероятно, я шумела, и она решила это прекратить.—?Мне несложно,?— отвечаю я, не представляя, чем ещё я могу занять этот вечер, если она со мной говорить не будет. Вилланель теперь без брюк, но в чёрных капроновых колготах, и её стройные ноги кажутся мне ещё длиннее. Она замечает в моих руках тряпку и тут же находит взглядом место, откуда я её взяла. Я приготовилась к её осуждению, но она молча подошла к портрету и перевернула его, спрятав.—?Кто эта женщина? —?осмелилась спросить я, собирая то, что уцелело в руки.—?Любовь. От лёгкости, с которой она это произнесла, осознанностью того, как она это сказала и кому, мне сдавило горло. Я удостоилась листа размером в А4, а этой женщине здесь посвящены все краски, всё время Вилланель и все холсты. Это не ревность, это осознание своей ничтожности в её жизни.—?Она жива? —?решаюсь спросить я.—?Нет. И картины спрятаны, потому что я готовлю их к транспортировке. Они улетят в Лондон, похороню их в юните.—?Почему? —?вскользь спрашиваю я, отправляясь в очередной путь к раковине,?— Кстати, милые колготки.—?Спасибо. Давно следовало это отпустить. Теперь у меня другая муза, и я хочу посвящать свои работы ей. От её слов моё лицо, вероятно, побагровело, я включила холодную воду, сунув под неё руки вместе с уцелевшей тарелкой. Вилланель подходит, она рядом, и моё дыхание застревает на рваном выдохе, когда она прижимается ко мне сзади.—?Ты же понимаешь, что это ты, Ева? —?шепчет она, стягивая резинку с моих волос. Получив свободу, мои волосы распались по обе стороны, но Вилланель провела пальцами и убрала назад волосы, открывая себе вид на мою шею с раной. Я чувствую, как её бедренные кости упираются в мои ягодицы, как грудь прижимается к спине, а дыхание щекочет мочку уха, но есть кое-что ещё. Твёрдое и давящее, она хочет, чтобы я это чувствовала.—?Клянусь, Ева, если ты поранишься об осколки, и тут будет запах твоей свежей крови, я тебя убью.—?Это угроза?—?Предупреждение. Оставь это и выключи воду,?— я слушаюсь, выключаю воду,?— Чувствуешь его?—?Ты отрастила член, вампиры так могут?—?Твоё счастье, что это невозможно, ты бы с него не слезала.—?Может, спросишь разрешение, прежде чем тереться этой штукой об меня?—?Твой дрожащий голос?— моё разрешение, твои зардевшиеся щёки и дрожь здесь,?— Вилланель провела руками по моим бёдрам.—?Вилланель. Схватив мои волосы, она осторожно запрокидывает мою голову, укус напоминает о себе болью, я не могу сдержать шипение. Её язык касается мочки моего уха, тело простреливает, и что-то жаром отдаётся ударом в пах. Толчки изнутри как сигнал о сильном возбуждении, как она это делает со мной? Это же грубо и бесцеремонно! Но я завожусь и не возражаю, когда она расстёгивает на мне брюки и резко спускает их с меня вместе с бельём. Я боюсь, мне по-настоящему страшно испытывать это с ней, в первый раз, но у неё явно есть опыт. Её твёрдая рука толкает меня вперёд, надавливает на поясницу, принуждая нагнуться над раковиной. Мне так стыдно, кажется, я сейчас просто сгорю, хочется открыть кран и подставить лицо под ледяную воду! Звук рвущегося капрона, я сжала ноги, за что она ущипнула меня за ягодицу.—?Не надо так, Ева.—?Хорошо, извини,?— выдала в смятении я.—?Расслабься. Не могу сказать, что я не кусаюсь, сама понимаешь, но сейчас я сделаю тебе только приятно, если ты мне поможешь. Обёртка от презерватива упала на столешницу, затем маленький тюбик смазки.—?Ева? Мне нужен доступ. Я попыталась вдохнуть воздух, а затем уже расставить ноги — это кажется невероятным. И я позволяю этому происходить! Одна её рука легла на мой крестец, другая направилась между ног. Прохладные пальцы прошлись по моей горячей плоти, этот контраст был так ощутим, что я покрылась мурашками. Бесстыдно ощупывая мою уже мокрую промежность, я начинаю слышать её тяжелое дыхание.—?Как же ты меня заводишь, Ева. Сразу два пальца плотно скользнули в меня, и я со стоном сжала края раковины. Ноги задрожали. Под сердцем и в области живота образовалась какая-то сосущая пустота, Вилланель двигалась поступательно и туго, разрабатывая меня.—?Думаю, ты готова. Готова? К смерти? Я не выдержу! Она мазнула твёрдой головкой по моим губам и надавила на центр. Мою спину обдало жаром, а живот скрутило, с губ сорвался скорее хрип, чем стон, и я клянусь, мне ещё никогда в жизни не приходилось ощущать подобное.—?Да! —?крикнула я,?— Возьми меня. Вилланель начала движения во мне. Задрав на мне кофту, она водит рукой по моей напряжённой спине, и это помогает. Я не чувствую ног, что я на них стою, ощущаю, как рёбрами вдавливаюсь в раковину, как кровь приливает к вискам, потому что я опустила лицо вниз. Она трахает меня в такой позе минут десять, и это на грани всего моего опыта в сексе. Просто её движения, её касания, — она слишком идеальна в этом. Всё моё тело отдалось ей и подчинилось. Резкие, короткие уколы удовольствия мешались с волнами. Одна волна была уготована для того, чтобы накрыть меня с головой. Последние толчки были плотными и глубокими, потому что мои стенки сжали то, что Вилланель так усиленно в меня вставляла. Я забилась в её руках, всё потемнело, и только яркие вспышки в глазах и эйфория не позволяли мне отключиться. Обессиленно почти рухнув, я почувствовала её крепкие руки вокруг своей талии, она вышла из меня, и это передёрнуло меня. Ощущение пустоты чуть не вызвало ещё один оргазм. Вилланель повернула меня к себе лицом, моя спина заныла. Подхватив меня на руки, не дав даже прийти в себя, она сделала несколько шагов до острова и усадила на него. Впиваясь в мои губы, она воспользовалась тем, что мои ноги обхватили её талию, и этот предмет вновь оказался во мне. Теперь её толчки были грубыми и направленными вглубь, поцелуй прервался, мне нужен был воздух. Вилланель стащила с меня кофту, обнажив целиком. Я пыталась смотреть на её лицо и эмоции: дикое и жадное, блеск тёмных глаз, припухшие губы, будто она часто их кусала. Я нежно провела рукой по её щеке, среди такого разврата я нашла этому место, и она потянула один край своей губы, будто в улыбке, но, скорее, в ухмылке. Она победила, я отдаюсь ей, она мной владеет, тут даже нечего обсуждать. Она сама расстёгивает на себе пиджак, я решаюсь опустить взгляд между нами. Видеть, как её бёдра ритмично двигаются, загоняя страпон в меня. Её пресс так напряжён, и, должно быть, ей больно, постоянно больно от раны. Она хватает мою руку, ту, с которой я сняла бинт, она покусывает её, вдыхает её запах, она хочет крови, моей крови.—?Укуси меня,?— выпалила я, мой мозг под ударом эндорфинов совсем не соображает.—?Нет. Не проси меня об этом,?— строго запрещает она.—?Я разрешаю тебе. Давай. Вилланель скользнула от моей ладони вверх, у неё появились клыки, и она готова была укусить, но сдержалась, повалив меня спиной на стол. Она подняла одно моё бедро, прижав к себе, и наклонилась ко мне. Облизывая мою грудь, она нападает на сосок, оттягивает его, посасывая в своём рту, я сдаюсь второй раз.—?Больше не могу,?— простонала я, толкая рукой её плечо.—?Знаю, ты так хороша, когда кончаешь, я без этого теперь жить не смогу. Я с самого начала была уверена, что ты станешь целым миром для меня, а ты говоришь, что я ничего не чувствую!—?Вилланель,?— могу лишь простонать я в своё оправдание, притягивая её к себе.Вилланель Я ещё слишком слаба, но Еве меня хватило, а мне не хватило её. Оставила её без сил и без еды, она отказалась от еды и отправилась в душ. Надеюсь, она там не плачет и я не сделала ничего такого, с чем она не справится. Должно быть, эти сутки для неё оказались слишком сложными. Мы дважды переспали, и это просто непостижимо! Я лежу в постели, рассматриваю потолок и ощущаю что-то странное в себе. В груди дрожит и будто щекочет изнутри, глупая улыбка не сходит с лица. Я вытягиваю руки вверх, играясь с пальцами, представляю масштаб будущей картины, изображаю рамку пальцами. Может, сделать фреску? На весь потолок! Я хочу видеть её и только её утром, днём и вечером, могу ночами не спать, — это одержимость? Ева выходит, наполнив спальню мягким лавандовым запахом. Она надела длинную футболку, мою, и я против. Не что футболка моя, а что она прикрыла своё потрясающее тело.—?Мы будем спать вместе,?— продолжаю улыбаться я, отодвинув для неё одеяло.—?Ну да,?— поникшим голосом отвечает она.—?В одной постели заснём и проснёмся вместе!—?Да, Вилланель,?— она забирается под одеяло, взбивает для себя подушку.—?Это в первый раз.—?Ты многие вещи делаешь со мной в первый раз, но тебя будоражит сон? Ты хоть будешь спать?—?С тобой? Буду. Закроем глаза, отправимся в царство Морфея, вот эти все дела. Ты обнимешь меня?—?Любишь спать в объятиях?—?Не приходилось, но думаю, это очень приятно.—?Тебе ничего не стоит переспать с кем угодно, но тебя не обнимают?—?Для секса душа не нужна, а вот обнять, прижать к себе и дать понять, что это что-то значит, — другое дело. Это усилие, это поступок, люди на это не идут.—?Не обижайся, но я бы хотела иметь пространство этой ночью, свободное от тебя.—?Ты же не как они.—?Им ты вряд ли делала так больно. От слов Евы моя улыбка исчезла, я выключила свет, натянув на себя одеяло. Убеждаю себя, что и так слишком многого требую, нужно дать ей пространство, но как же хочется её тепла!—?Ева?—?Ты мне не дашь заснуть, да?—?Я лишь хочу сказать, в этой постели почти никого не было. Я не привожу сюда людей.—?Почти.—?Послушай, ты нигде не сможешь быть настолько близка ко мне, как здесь. Это место?— моё сердце. Здесь я включаю эмоции. Здесь я скорблю обо всём, что потеряла в своей жизни.—?И я так неосторожно проникла сюда.—?Я тебя пригласила. Я была готова дать тебе возможность узнать меня лучше. Я не знала, что ты узнаешь так много. Мне тоже тяжело.—?О, не сомневаюсь…—?Ты так отвечаешь, потому что голодна? Когда я голодная, то тоже могу грубить.—?Никакой грубости, я очень устала. Мне даже не до еды, хочу отключиться.—?Это из-за секса?—?Это отняло много сил.—?Знаю, такие оргазмы! Может, я тебя обниму? Это как-то странно, что после всего, что сегодня случилось, ты отдаляешься.—?Давай спать.—?Я прилезу к тебе ночью, ты не сможешь сопротивляться. И обниму так крепко, что ты почувствуешь сквозь сон.—?Ладно! Иди ко мне,?— я на её половине кровати и ложусь ниже, прижимая голову к её мягкой груди, она обнимает меня.—?Не злись на меня.—?Боже! Вилланель! Твои ноги просто ледышки!—?И на это не злись. Прости. Согрей.—?Не трогай!—?Поздно, согрей. Я слышала, как Ева клацнула языком, но как бы она не противилась близости, обняла и согрела. Мы ещё не спали, когда я решила спросить:—?Тебя обнимает ночами муж?—?Нет, он не любит это делать.—?Значит, это только для нас?—?Вилланель, дай мне заснуть!—?Хорошо, тебе удобно?—?Лучше бы задала этот вопрос, когда трахала меня над мойкой.—?Тебе понравилось, не противься этому и не возбуждай меня сейчас, ты же хочешь спать.—?Я буду молчать.—?Можешь погладить меня? Я сразу же засну. Услышала её нервный выдох, но ладонь всё же начала поглаживать меня по спине. Я крепко закрыла глаза, но не спала. Мне хотелось чувствовать это убаюкивающее движение её руки от начала и пока она сама не уснёт. Я спала поверхностно и тут же проснулась от сигнала лифта. Высвобождаясь из объятия Евы, я тревожу её сон.—?Куда ты? —?бормочет она.—?Я скоро, спи,?— нежно поцеловав её в висок, я выбираюсь из постели. Что, если это те же люди, что напали на меня в Валенсии? Меня смогли найти? На что они надеются: что я не смогу защитить себя на своей территории? Выставив пистолет перед собой, я медленно ступаю, не создавая шума. Никакого запаха, что странно. Передо мной возникла фигура, пара насмешливых глаз уставились на дуло.—?Это так ты меня встречаешь?—?Хел… Что ты здесь забыла? Теперь всем можно врываться в мою квартиру без предупреждения?—?Пара поворотов ключа в замочной скважине спасли бы тебя от нежелательных гостей. Хотя, надеюсь, я к ним не отношусь. Опустив тяжёлый пистолет на комод, я вижу, как Хелен разводит руки. От неё редко можно получить нежность.—?Хелен,?— я кинулась в объятие, крепкое и спасительное. Мне хотелось рассказать ей все, как меня ранили, как я ошибочно думала, что к этому причастна Ева. Как я проделала путь до Парижа и здесь убивалась в своей любимой утрате, как тонула в жалости к себе. Но появилась Ева, и я укусила её, а она! Она невероятная. И нет, она не предавала меня, потому что она здесь и ей плевать на то, что случилось в Валенсии.—?Малыш, ты дрожишь, как ты?—?Ты волновалась и приехала?—?Почти. У меня здесь есть дела, и ещё я привезла тебе это,?— Хелен высвободилась из объятия и вынула открытку из пальто.—?Что? Опять? Я сделала это только что! —?шепотом возмутилась я.—?Ты здесь не одна. Человек в твоей спальне, поделишься?—?Нет.—?Не будь жадной,?— снисходительная улыбка, а глаза уже зажглись желанием насытиться.—?Это Ева.—?Ева здесь? Ты притащила её в Париж?—?Говори тише.—?Не думаешь, что это по её наводке тебя продырявили?—?Нет. Я уверена в ней. Я ей доверяю.—?Хочу в душ. Отправишь её в отель?—?Ночью?—?Я хочу тебя, я приехала к тебе. Если она, конечно, не против посмотреть, пусть остаётся.—?Ты не ради меня здесь.—?Эй, не обижайся, что я совместила тебя с делами. Это не помешает нам.—?Я не могу. Пока я с ней, нет.—?Ты кусаешь её?—?Да. Теперь да.—?Познакомишь нас?—?Хелен, не лезь к нам.—?Хочу знать, с кем ты.—?Утром. Ладно?—?Покажи рану.—?Для тебя свободна любая комната.—?Вилланель,?— моё имя из ее уст прозвучало грозно, ослушаться её я не имею право. Рана, ладно, покажу, задираю футболку и поддеваю ногтем пластырь.—?С кем лечила? —?вздохнула она, касаясь моей кожи.—?В Испании перед вылетом подкрепилась туристом в отеле. Здесь только сегодня один раз.—?Этого недостаточно. Посмотри, заживает медленно. Хелен специально нажимает, чтобы мне было больно, чтобы услышать мой сдержанный стон, почти касается моих губ. Я хочу её, когда Хелен в Париже, здесь, я всегда получаю, что хочу. Только ей можно здесь быть, и странно, что я подумала, в первую очередь, об опасности, а не о её визите. Я хотела защитить не себя, а Еву.—?Я слышу запах вина, очень сильный.—?Мы немного пролили в порыве страстей.—?Тебе и правда она нравится, сюда ты никого не пускала, кроме меня.—?Не ревнуй, я знаю, ты жестока в этом.—?Ты слабая, когда пускаешь кого-то в свою жизнь,?— надавив сильнее, она буквально прижала меня к комоду, я почти касаюсь её губ,?— Ты можешь не заметить, как тебя предают. Эмоции отупляют твои инстинкты. Ты даже не чувствуешь, что она сейчас за нами наблюдает.—?Чёрт! —?выругалась я, толкнув Хелен от себя. Я не видела Еву, лишь тень, мелькнувшую в коридоре, с этим могут быть проблемы, а мы так хорошо заснули вместе.—?Примешь со мной душ? Инстинкты и мозги ты отключила, но языком ведь ещё можешь поработать?—?Пошла ты! Не порть мне ничего с Евой, мы и сами справляемся. У нас плохо получается, а ты способна развалить всё за минуты!—?Если всё так шатко, может, это не судьба?—?Не заходи в нашу спальню, увидимся утром.—?Стой,?— она перехватила мою руку, не позволив уйти,?— Не поцелуешь? Она ушла. Мы обе посмотрели в тёмный коридор. В обычное время я была бы рада визиту Хелен, но сейчас я понимаю, что могу не справиться. Целую её тонкие, чуткие губы, у неё новый аромат духов, не могу спросить об этом, нас это заводит, наша любимая тема, я отступаю.—?Если не заснёшь, я буду ждать тебя у себя.—?Я не приду. Возвращаюсь в постель, где Ева лежит на самом краю, завернувшись в одеяло почти с головой. Подбираюсь к ней сбоку, обхватываю за талию, чтобы повернуть к себе.—?Ева, ты подслушивала?—?Не трогай меня!—?Что бы ты там не услышала, ты неправильно поняла. Её локоть заехал мне прямо по ране, я стерпела, подумала, что случайность, но она заехала мне ещё раз и стала от меня отпихиваться ногами.—?Отодвинься!—?Ева! Вы издеваетесь надо мной? Это вообще-то дико больно!—?Заслужила!—?А ну иди сюда,?— рассердилась я и тоже решила применить силу. Ева, как могла, толкала меня ногами и дралась руками, даже зарядила пощёчину по лицу, за что я тоже готова была её ударить. Зажав её руки над головой и забравшись сверху, я возбудилась. Аналогия с добычей, что вырывается и только дразнит зверя, весьма уместна в нашей постели.—?Послушай! Слушай меня! Это моя мама, Хелен. Ты должна была видеть её на том благотворительном приёме!—?Мама, что лапает тебя?—?Она проверяла мою рану, потому что волнуется за меня.—?В паре сантиметров от твоих губ?—?Я говорила, что у нас близкие отношения, мы ладим.—?Ты даёшь ей всё, что она хочет, и даже больше не в рамках семьи?—?Ева, не надо ревности и боли, я не хочу причинять тебе её.—?Так отпусти!—?Ты ударишь меня! Сначала успокойся. Дыши ровно, просто подумай: Хелен приехала, потому что знает, в каком я состоянии. Она волновалась так же, как ты, я не отвечала на звонки. Если не успокоишься, я оттрахаю тебя ещё раз!—?Слезь с меня!—?Какая же ты глупая, почему ты не понимаешь, что мне нужна только ты! Напав на её губы, я хочу ответного поцелуя, но она сопротивляется. Вероятно, то, что случилось между мной и Хелен, совсем не воспринимается как разговор матери и дочери. Она прижала меня к комоду, она действительно была слишком близко! Я целую мягкие губы Евы, я так хочу добиться ответных движений! Ева вырывается, пихает меня, ей удаётся перевернуться, но ей же хуже, я прижимаю собой сверху. Нырнув рукой под её тело, я мну на ней футболку.—?Не трогай меня!—?Ты сейчас выдохнешься, и я спокойно тобой завладею. Продолжай вырываться.—?Вилланель, перестань.—?Тебе будет приятно.—?Нет, остановись.—?Не будешь меня отталкивать?—?Нет, не буду.—?Успокоились, да? —?тихо выдохнула я в её ухо. Как мне унять возбуждение? Я виновата, что вернулась в спальню заведённой от приезда Хелен. Не стоило набрасываться на Еву. Я прижимаю её к себе и укладываю на бок, пусть чувствует, что мои руки всё ещё её сдерживают.—?Ева, то, что ты видела, нам не помешает.—?Нам мешает всё. Ты ведёшь себя как зверь.—?Ты знаешь, я могу быть ласковым и нежным зверем, тебе лишь нужно меня приручить.—?Ты убьёшь меня быстрее, чем мне хватит на это сил, или она. Хелен тоже вампир?—?Хелен не тронет тебя. Я не отойду от тебя.—?Значит, она может?—?Не бойся.—?Я даже тебя боюсь. Я завтра же уеду.—?Я не отпущу тебя, не после того, что между нами произошло. Мы замолчали. Я признаю, что уехать не такая уж и плохая идея. В присутствии Хелен мне будет ещё сложнее быть кем-то для Евы, кроме монстра. Пока я лишь нападаю на неё и никак не могу из этого выбраться. Отпускаю её сейчас, перебираюсь на свою сторону постели. Мне хочется плакать от того, что впервые в жизни я хочу чего-то светлого, но оно темнеет в моих руках и ускользает.*** Я не спала остаток ночи, мне казалось, что в квартиру ворвётся кто-то ещё, кто наверняка отберёт её у меня. Она прижалась ко мне к утру, это было непередаваемое ощущение. Всё во мне забилось в ликовании, и было много времени, чтобы этим насладиться. Я изучила все доставки Парижа и все места, в которых ещё не была. Сервис с доставкой еды, расфасованной по отдельным пакетам с рецептами, меня особенно порадовал, я хотела бы приготовить завтрак. Ева так ничего и не поела вчера, представляю, какой голодной она проснётся. Оплаченный заказ оставляют у лифта, цветы тоже на месте. Я возвращаюсь обратно в спальню, чтобы усыпать постель лепестками роз, кроваво красными, крупными и сладко пахнущими. В спальне я всегда сильный игрок, чего не скажешь о кухне. Смотрю в рецепт и делаю над собой усилие, чтобы действовать по пунктам и правилам, смешивать одно с другим. Гуглю, что такое венчик. Отправляю смесь на сковородку, жду чуда. Меня это увлекает, но я чувствую позади себя присутствие. Руки забираются под майку и сжимают мою грудь, я откидываю голову назад, это заводит.—?Ева…—?Нет, не угадала.—?Хелен! Какого! Бросив лопатку, я хотела вывернуться и остановить это, но Хелен повела руку вниз, добавляя томности моменту. С утра я ещё сильнее хочу секса, но нет, не с ней и не сейчас!—?Готовишь мне завтрак?—?Это для Евы.—?Всё для неё, а что достанется мне?—?Билет до Лондона. Делай свои дела и улетай.—?Прогоняешь меня? —?губы касаются моей шеи, я поднимаю плечи, чтобы это прекратить.—?Ты будешь мешать, уже это делаешь.—?Переверни.—?Что?—?Подгорит же, переверни.—?Чёрт! Какого хрена это так сложно!—?Потому что ты этого никогда не делала, давай я тебя научу,?— обхватив мою руку, она показывает, как поддеть и перевернуть, обучать меня — её любимое занятие. Почему их руки так похожи? Я не поняла, кто именно взял меня за грудь, но я хотела, чтобы это была Ева, и ошиблась. Боюсь, она вновь может нас увидеть, поэтому отталкиваю Хелен бёдрами от себя. Но она неправильно это воспринимает, опуская руку на моё обнажённое бедро.—?Уходи,?— прошу я.—?Какие милые, маленькие шортики. Разрешишь их спустить? Ева спит, мы поторопимся.—?Заманчиво, но нет.—?Для меня ты так не одеваешься, сексуальная маечка. Ты хочешь быть такой доступной для неё, а она доступна?—?Я знаю, ты можешь помочь советом, но я хочу сама. Уходи.—?Отвратительный запах, у тебя нет способностей к готовке. Я готова была ответить что-то на это, но в дверь постучали.—?Наконец-то! Хоть кто-то стучится прежде, чем войти. Это уборка, откроешь ей?—?Если это не престарелая дама, я выпью её после проделанной работы, пол действительно в плачевном состоянии.—?Я тоже хочу.—?У тебя есть Ева. Хелен быстро мне отомстила. В обычное время мы бы разделили добычу. К моему сожалению, это девушка моих лет. Похожа на вьетнамку, но знает французский, здоровается чисто. Хелен уже присматривается к ней, я ревную и отворачиваюсь. Становится шумно, Ева скоро проснётся, а у меня ничего не готово.—?Je vous paierai généreusement si vous aidez à faire des crêpes. (Я вам щедро заплачу, если поможете приготовить блинчики.) Девушка улыбнулась и подошла ко мне. Проблема была в неразогретой сковородке. Оказывается, всё остальное я сделала правильно. Блинчики проходят мой строгий контроль, только лучшие попадают в тарелку. Кофемашина выдаёт ароматный ?Американо?. Я захожу в спальню с подносом, Ева не спит и откладывает телефон в сторону.—?Доброе утро.—?Доброе утро, Вилланель.—?Можно? —?я спрашиваю разрешение прежде, чем поцеловать. Ева кивает, и я касаюсь её губ, — приятное начало, ставлю поднос и сажусь подальше. Забираюсь рукой под одеяло, чтобы погладить её ноги.—?Ты со всеми так романтична? —?Ева собирает несколько лепестков и кидает в меня.—?Настолько ещё ни для кого не была.—?Для многих это мечта,?— протянула Ева.—?А тебя это не радует? Мешает то, что происходит между нами?—?Я голодна, и на этот раз мы ничего не испортим разговором.—?Я могу помолчать, только съешь всё. Я старалась.—?Ты их заказала?—?Нет! Я сама приготовила. И беспорядок на кухне, как доказательство.—?Попробуем,?— Ева поливает блинчики сиропом, отрезает и пробует,?— Умм, они идеальны.—?Правда? —?я пытаюсь спрятать улыбку, у неё холодные ноги.—?Даже я такие не приготовлю. Это что, стон? Ева прислушалась, я тоже это слышала — чёрт, Хелен!—?Это девушка из клининговой компании. Мы вчера устроили беспорядок, ещё бы она не стонала.—?Ты устроила,?— подчеркнув, Ева попробовала кофе, и, кажется, оно тоже на высоте,?— Они убираются вдвоём? Стонут теперь двое, и я знаю, что Хелен делает это нарочно. Всё же будет мешать мне!—?Мама развлекается, не обращай на это внимание.—?Она её не убьёт?—?Ева, конечно, нет! Расслабься хоть немного.—?Вместо того чтобы просить меня немного расслабиться, может, ты немного напряжёшься?—?Мне попросить их трахаться тише? Мне несложно, я схожу.—?Нет! Боже, я не об этом.—?О чём?—?Мне действительно лучше улететь.—?Хмм, как же ты меня злишь. Ешь завтрак, пожалуйста!—?Под эти стоны?—?Я могу заставить стонать тебя куда громче. К тому же они это специально. Маме не нравится, что ты тут. Она тебе не доверяет. И ей непонятно, почему я впустила тебя сюда, ведь никого ранее не впускала.—?Да, что-то изменилось. Теперь здесь я и она, а ещё какая-то девушка, которую сейчас убьют, судя по крикам. Она же уже не стонет?—?Знаешь, как мы поступим? Ты доешь завтрак, и мы пойдём гулять. Целый день в Париже! Вдвоём! Кто нам помешает быть чуточку счастливее?—?Ты любишь закрывать на всё глаза.—?Знаю, что не заслуживаю такого дня с тобой, Ева. Но в твоих силах допустить это.—?Ночью я ударила тебя несколько раз и даже по лицу. Считаешь, это нормально? Закроешь на это глаза?—?Я заслужила, так ведь, Ева?—?Это ненормальные отношения, всё, что происходит между нами, нам нужно остановиться.—?Ладно, если ты так считаешь. Но проведи со мной сегодняшний день, и если вечером ты по-прежнему будешь хотеть улететь, я лично отвезу тебя в аэропорт. Я не буду удерживать тебя насильно.—?Ты поменяла об этом мнение? Из-за того, что твоя мать здесь? Уже не против, чтобы я улетела?—?Почему ты всё всегда переворачиваешь и выставляешь в худшем свете?—?Эти стоны… Почему они так раздражают?—?Потому что не мои? —?я закусила губу, надеясь на улыбку Евы, но она лишь продолжила уплетать завтрак,?— Разберусь с этим!—?Вилланель, не нужно! Я настроилась всерьёз с этим разобраться, но запах крови, ударивший в мои ноздри, ослабил моё рвение. Я зашла в комнату, увидела их на пике страсти. Девушка была полностью раздета, с такой фигурой ей должно быть стыдно работать уборщицей. Хелен двигала рукой между её ног, движения были хаотичны, но девушка от них едва стояла на ногах. По её руке текла кровь, и Хелен слизывала её. Почувствовав меня, она отвлеклась и поманила пальцем. Её глаза горят безумием и жаждой, я безумно хочу присоединиться.—?Ты можешь трахать её тише?—?Что, прости? Подойди ближе.—?Ты прекрасно слышала.—?Подойди ближе, я сказала. Рассчитываю на свои силы, что смогу продемонстрировать ей, как управляю собой, что могу сдержаться, даже будучи слабой. Подхожу к ним, Хелен сдавливает хрупкую руку, и кровь начинает сильнее течь из двух небольших ран от укуса.—?Пробуй. Тебе нужно вылечиться, моя девочка. Забудь о чувствах, лучше отключи их и не дай себе быть жалкой.—?Я хочу быть с Евой и только с Евой. Мои слова разозлили Хелен, она успела схватить меня, а я не успела отойти. Моё лицо оказалось рядом с рукой жертвы, я не удержалась и впилась в неё, высасывая кровь. Тело налилось наслаждением и приливом силы.—?Вот так, не нужна тебе никакая Ева. Я вырвалась, и хоть Хелен и успела поцеловать меня, сладко слизывая кровь с моих губ, от них я отшатнулась.—?Я уведу Еву отсюда, вечером я хочу вернуться в чистую квартиру.—?Ты отдыхаешь последний день, завтра возьмёшься за заказ.—?Сама решу.—?Ты выполнишь его, это не обсуждается. Голова гудит, а тело ноет, эта кровь, её небольшое количество, только раззадорила. Я хочу отключить чувства, но боюсь навредить Еве, я должна понимать, что творю. Спрятавшись в гардеробной, я пытаюсь себя успокоить, отвлекаюсь на вещи. В Париже холодно, декабрь — промозглое и серое время для него, но это не должно помешать нашей прогулке, хотя вчера было куда теплее. В ещё не разобранных пакетах с очередного шоппинга, нахожу кожаные штаны и ботильоны. С полки беру тёплый белый свитер с высоким воротом, снимаю с вешалки светло-коричневое длинное пальто. Меняю ботильоны на кроссовки, чтобы минимизировать разницу в росте с Евой. Мне кажется, я думаю обо всём и ни о чём. Мне лучше, я собираюсь. Ева в ванной, я слышу, как она чистит зубы, и дверь не закрыта, значит, я могу войти. Её несобранность меня удручает, я бы хотела как можно быстрее уйти отсюда. Ева словно не замечает меня, её глаза накрашены, а волосы расчёсаны и заделаны в хвост. Но на ней по-прежнему лишь футболка, и она трёт стопу об ногу, чтобы хоть как-то согреться.—?Можно иметь сколько угодно денег, но отопление будет слабо доходить до верхнего этажа, потому что этим домам свыше ста лет. Зато картины чувствуют себя здесь прекрасно. Никакого сухого воздуха. Ева? —?я тронула её плечо.—?Да, я слушаю.—?Сильно болит? Давай заменим пластырь.—?Попробовала её?—?С чего ты взяла?—?Они стихли. Твоя мать добилась, чего хотела, заманила тебя, а ты не удержалась, так ведь?—?Я не собираюсь лукавить с тобой, да, я попробовала. Мне нужно, я ранена.—?Кем? Чем?—?Ева, давай не будем начинать с этого день?—?Куда мы пойдём?—?Куда угодно, только бы подальше отсюда. Ты можешь чистить зубы быстрее?—?Я закончила. Её телефон лежал рядом, и на него пришло сообщение. Ева поворачивается ко мне, я протягиваю руку к дверце шкафчика, мы так близки, но она словно недоступна. Отдираю старый пластырь, разглядываю рану, держу клыки при себе: нельзя пугать её так скоро, нужно чтобы она привыкла хотя бы к мысли об этом.—?Заживает отлично.—?Вот мне повезло…—?Потерпи немного,?— предупредила я, наклеивая новый пластырь, мой взгляд медленно перешёл от её шеи к губам.—?Даже не думай,?— предупреждает она. Приходит ещё одно сообщение.—?Что?!—?Я готова преподать тебе урок. Выбираешь чужое тело, чужие губы — ко мне не приближайся.—?Это грубо.—?Не собираюсь мириться с этим. Мне противно.—?Я закончила.—?А с собой? Сменишь повязку?—?Да, но не при тебе. На улице холодно, если ты ничего не взяла с собой, можешь выбрать что угодно в моём гардеробе.—?Моя одежда достаточно тёплая. Может, я одолжу только тёплый свитер?—?Бери любой и ответь уже своему мужу,?— с преднамеренной жестокостью кинула я. Ева схватила телефон, даже сейчас дисплей горел от нового сообщения. Конечно, она ответит ему. Мы не говорили об этом, но он есть, он в её жизни, и ради меня она его, возможно, даже не собирается бросать. Меняю повязку, справляюсь сама, ещё немного, и заживёт, острой боли уже нет. Ева собралась быстро, я повела её к выходу, но столкнуться лицом к лицу с Хелен было неизбежно. На её лице красуется улыбка, у неё всегда чудесная и милая улыбка, совершенно не подходящая к ней. Это определённо резонанс. Она протянула руку раньше, чем я произнесла.—?Знакомьтесь. Это Ева, моя любимая. Ева, это моя мама, Хелен,?— представить так обеих мне стоило больших усилий. Ева пожала её руку, меня от их первого контакта передёрнуло. Мне показалось, всё здесь сейчас взлетит на воздух.—?Ева… Приятно увидеть тебя и наконец-то познакомиться. Ты плотно засела в голове моей девочки, она готова не затыкаться, рассказывая о тебе. Её буквально не заткнуть, но у меня есть способы.—?Я слышала о вас мало, Вилланель не говорит о семье,?— вижу, как Ева старается спрятать пластырь, поднимая ворот свитера выше.—?Мы пойдём,?— заявила я.—?Хороший родитель всегда предупредит дочь об опасности, пожелает быть аккуратнее и осторожнее. Но я лучше предупрежу тебя, Ева. Будь умнее, думай, с кем связываешься.—?Что вы имеете в виду?—?Мысли Вилланель, как и чувства, могут показаться возвышенными, но они сдуваются парижским ветром. Кстати, погода сегодня неважная.—?Идём,?— настояла я, схватив Еву под локоть.