АКТ I. Скрытые во тьме (1/1)

Тьма опустилась неожиданно. Густой лес увяз в непроницаемом мареве плотного воздуха, не подвластный ни взгляду, ни звуку, и только неожиданной музыкой, на самом краю уха, журчала вода — медленно, испуганно, словно настороженный зверь, забрёдший туда, куда не следует. Окутанные плотным мхом земля и деревья пропахли совсем чуждым: застаревшей гнилью и болезнью, а толстые ветви от малейшего движения отчаянно трещали, будто, поражённые внезапной сухостью, срок им оставался недолгий; бурые листья с изъеденными пятнами качались лишь на тех ветвях, которых не коснулись мельчайшее дуновение.Он был сипухой, и хотя абсолютная тьма сомкнулась вокруг его недвижимого тела, чуткий слух позволял ему слышать что-то кроме ручья, и именно он сейчас был его глазами. Под перьями ощущалась дрожь, но вовсе не от холода. Хорошо, что другие меня не видят, думал он. Даже скорые и настойчивые удары собственного сердца слышались приглушённо. Он отсчитывал в голове секунды. Когда они вернутся, он потребует плату за каждую из них.Внезапно он вздрогнул. Ветка под ним заскрипела и неприятно покачнулась.—?Ты уверен что это здесь? —?послышался чуждый голос, глупо ворвавшийся в логово самой тишины.Он не принадлежал совам, впрочем, он не относился даже к птичьим. Голос был резким и звенящим, с переливающимися интонациями. Сипуха стала крутить головой?— он всегда ясно и безошибочно определял источник звука, но сейчас он словно бы размазался, и возможно было определить только сторону, откуда донеслись эти слова: со стороны Клювов. О Глаукс, помоги мне в этом месте!—?Да, Ройнах. Всевышний Линкс знает, что я никогда не забывал о таких…Голос резко смолк. Что-то отдалённое, похожее на шипение, коснулось его слуха, но звук был столь призрачным, что мог бы оказаться и ближайшим сквозняком. Он не видел других сов, но чувствовал желудком их напряжение. Готовые сорваться и улететь, они наверняка вцепились в свои ветки, чтобы страх не пересилил разум.—?Почему тут так темно?Настороженный тон.—?Что ты сказал? Ройнах! Повтори, что ты сказал?Гости определённо испугались не меньше их, хотя уж совам вроде бы бояться нечего, ведь они сами устроили всё это.—?Вы здесь с позволения Великого Глаукса, дети земли.Он вновь вздрогнул, услышав раскатистый бас. И хотя интонации были узнаваемы, этот тембр был искусственным и не принадлежал говорившему. Лапы задрожали в ответ, когда слова впитались в землю и покачнули само естество.—?Покажись!Сипуха услышала шум замёрзшей земли и камней, затем всплеск?— и всё утихло.—?Замрите,?— холодный приказ и пришедшие подчинились. —?Здесь говорить буду я. Ваш удел?— слушать и подчиняться.Грудной рык донёсся до него, но вряд ли его услышал кто-то ещё.—?Итак, вы здесь, чтобы получить то, что принадлежит совам.—?Вы не смеете присваивать его.Внезапный отсвет озарил лес, и тут же раскатистый страшный гром ударил в уши. Он согнулся и закричал. Лишь на миг сипуха увидела рыжие пятна на земле и зелёные глаза, а в следующий уже падал с дерева. Отломленная ветка ударила его по лапам и понеслась вместе с ним навстречу холодной земле.~ ※ ※ ※ ~Он был пятнистой совкой. А рядом в луже собственной крови лежал его сородич, убитый им. Серые перья некогда считались красивыми, но сейчас?— посеребрённые и растёртые от старости?— они мало походили на оперение того молодого Брайти, которым эта совка была. Щедрая россыпь белых крапинок перемешалась с алыми. Рядом лежала тиснёная книга. На чёрной обложке тянулась серебряная надпись ?О Чистых. До и после?.Убийца с отвращением отбросил камень, которым он забил Брайти, и забрал книгу, держа так, чтобы кровь стекла с уголка и не запятнала его. Вдруг он замер, затем обернулся. На него нахлынуло внезапное чувство буравящего взгляда, неуютный и лишающий спокойствия. Он никого не обнаружил, и потому усилием воли отмахнулся от лишних мыслей. Не успел он положить в сумку, как со стороны послышался крик, полный горечи и страданий.—?Во имя Глаукса, кто это там лежит?Совка повернулась. К нему планировали ?Сказания о первом угленосе? в виде короткого сычика-эльфа. Расширенные от страха и неверия глаза не отрывались от тела. Маленькая тушка качалась из стороны в сторону, очевидно борясь с мышцами, чтобы не шмякнуться на устланный мягким мхом землю, и шатко приземлилась перед ним. Его лапы подогнулись и бедняга последние махи преодолел кувырками.—?Брайти! —?завизжал он, не успев подняться. —?О нет! Какой ужас! Это убийство! Брайти!Сычик наконец посмотрел на него, будто увидев только сейчас.—?Что произошло?Ты никогда не отличался умом, Тарн, с сожалением думала совка. Он всматривался в глаза маленькой совы, искал повод, чтобы пощадить мальца. Ему нравился этот сычик-эльф, как и история, которую он исповедует. С ним было приятно созерцать звёзды и слушать истории о Гранке. Однажды Тарн каким-то образом уговорил летучих змей спасти его, когда был птенцом, найденный между Северными и Южными королевствами. Сычик едва не погиб, загнав себя в бешенном полёте в Амбалу и обратно. Тарн привёл его сюда, в обитель сов Брэда. Тогда они были одного роста. Ох, Тарн, почему же ты не улетел со всеми?—?Убийство,?— просто ответил он.Сычик съёжился и затравлено оглянулся по сторонам. Его глаза задержались на луне, где она бы была, не скрой её тучи, а затем всмотрелся в него. Его клюв приоткрылся.—?Я тоже умру?Совка кивнула. Тарн глубоко вздохнул и рухнул на землю.—?Я представлял свою смерть по другому,?— тихо произнёс Тарн.—?Я знаю.Он говорил тихо, едва на границе слышимости. Он боялся, что дрожь просочится в голос.—?Почему? Что он сделал? В имя чего ты приносишь нас в жертву?Он не знал, что ответить. Это редко случалось с ним, и хотя он знал, во имя чего, он боялся признаться в этом себе. Самообман. И поэтому он ответил:—?Светлого.Тарн непонимающе посмотрел на него и ожидал продолжения. Он совсем не выглядел на того, кого приговорили к смерти. Даже сейчас он казался любознательным и улыбчивым. Простым и наивным. Грудь сычика мерно вздымалась, без спешки. Только дрожащие крылья и лапы, а ещё трепещущие перья выдавали волнение.—?Будет больно?Желудок рыдал. Деревянным движением он скинул с себя сумку, развязал тесьму?— Тарн заметил, как сильно дрожали его лапы?— и достал несколько ягод цвета крови с белыми прожилками.—?Я готовил их для себя, если нужно будет без мучений умереть,?— произнёс он.Сычик кивнул и в его онемевшие лапы скатились ягоды алого друга, как они назывались в Клювах за избавление от последних мучений в невидимой клетке воли, какими были все те земли.—?А ведь ты не знаешь, что в тебе я нашёл сына,?— вдруг сказал Тарн, не отрывая свои жёлтые круглые глаза от яда в его лапах.Совка не ответила. Он знал это. Он чувствовал это во взгляде, в голосе, в касаниях; он ощущал это в заботе. Но тем не менее, он обязан сделать то, что задумано. Это жестокое испытание, но, вероятно, все на его пути рано или поздно сталкиваются с подобным.Он не хотел торопить Тарна. Это против разума?— ум говорит, что с этим надо быстрее покончить. Опасно долго оставаться на месте, и если Тарн не единственный, кто не улетел в Великую библиотеку Бесс, то ему придётся убить ещё одну сову. Он рисковал только собой и всеми предыдущими деяниями, и до сегодняшней ночи он не принёс в жертву ни одной совы на алтарь великого дела. Поэтому он имел право на сентиментальную опрометчивость: ничьи жизни не будут оборваны в пустую. Эта ночь?— последняя, когда он позволит чувствам диктовать разуму.—?Знаешь, хотелось бы снова послушать мою любимую главу,?— неожиданно произнесла совка.Сычик вздрогнул, но затем улыбнулся. Он придвинулся ближе и приобнял совку. Своими крыльями он доставал до груди.—?Что ж… В своё время Миррта видела…Было приятно в последний раз услышать сказание. Он больше не услышит её ни от кого, а читать не будет, чтобы не пятнать приятные воспоминания. Голос Тарна, когда он рассказывал, всегда обретал чудесную глубину, несвойственную сычикам. Голос ласкал и убаюкивал, а переплетённые в нём нежные ниточки заволакивали желудок и унимали дрожь. Чудесное место, окружённое мягчайшим мхом и исполинскими ядровыми деревьями. Слова мягко обволакивали поляну?— лишь малую часть оторванной от мира долины, и обычно шумный Брэд в этот раз был совершенно тих, только единственный голос звучал в воздухе и таял в толстом слое мха. Повсюду витал запах нежной мяты; легкое дуновение потока коснулось его макушки, заботливо, будто бы поцеловав. И он позволил себе закрыть глаза и раствориться в магии истории.Но вот глава закончилась. Она короткая, но она была его любимой. Совка дышала едва заметно, боясь дыханием спугнуть робкую дымку наваждения.—?Что же, настало время, да?Совка открыла глаза, и, стараясь не скользнуть взглядом по Тарну или Брайти, отвернулся. Он не мог на это смотреть. Он обязан позволить этому случиться!Глоток. Совка, так и не обернувшись, расправила крылья и замерла:—?Прощай, Элорд.—?Прощай… отец.?— Он навсегда запомнил образ Тарна, сидевшего на камне, обёрнутом мхом, и устремлённым далеко взглядом читающего Сказания о первом угленосе.Элорд поднялся в небо. На лицевых перьях возник иней от холодных, почти зимних встречных ветров и слёз, потёкших из его глаз.Теперь он не имеет право ставить чувства превыше разума.