Глава Шестнадцатая. Как в последний раз. (2/2)
- Кретин, что же ты наделал? – я зашептал, и грязной рукой, постарался стереть кровь, но лишь размазал её по лицу. Он сделал прерывистый вдох и устало закрыл глаза.- Кёя, не смей, слышишь? Не смей закрывать свои глаза. Открой их, я не хочу смеяться сегодня, в последний раз… - в горле запершило, и голос был мой еле слышен. Глаза потихоньку стали застилать слёзы. Я никогда их не боялся, ведь слёзы - это такая же эмоция. Только намного сложнее.
А потом Хибари обмяк, и голова у меня зашумела. Мой крик переполошил не одну чёрную кошку, которые сейчас хитро улыбались. А потом я ничего не помню.
***Вы думаете, что всё так и закончилось? Нет. Конечно же, это не конец, потому что мой хранитель облака – это Хибари Кёя, и его насквозь пробивали много раз, он сражался с погребальными венками и победил Голу Моска. И какая-то драная, конченая машина просто ничего не могла с ним сделать.
Я очнулся в больнице. С необъяснимой пустотой в душе и головной болью. После непонятного случая, глаза у меня были забинтованы, и соответственно видеть я ничего не мог. Своё местоположения я понял по запаху. Если вы не раз бывали в больнице, то навсегда запомните те скрипучие койки и запах стерильности и лекарств.
Я попытался пошевелить пальцами ног и рук. Действие вполне выполнимо, пусть и с трудом. Мышцы как будто после заморозки. После моей небольшой тренировки, в палате стало шумно. Странно, я этого не чувствовал.
- Джудайме очнулся, смотрите!- Ку-фу-фу, Гоку-тян, не мешай Боссу спать, пусть малыш отдыхает, всё-таки провалялся две недели в койке.
Знакомые голоса резанули мне слух, и я разлепил пересохшие губы.
- Повязка, – голос вышел сиплым и грубым. Я даже скривился, настолько он был не приятен.- Ха-ха-ха, Тсуна, я очень рад! Конечно, я сниму её! – по моим волосам ласково провели рукой, и нежно стали снимать ограничитель. Когда ничего меня не сдерживало, и приоткрыл один глаз, но яркий свет заставил меня защуриться, и мои веки затрепыхались.- Идиоты! Свет!
Кто-то догадался и наступил приятный полумрак. На улице был вечер. Я снова осторожно приоткрыл глаза, и постепенно стал различать силуэты. Рядом со мной что-то синее с хохолком, а напротив человек в строгом костюме. Когда зрение почти полностью обрело полную силу, я увидел восемь человек, которые с радостью и улыбкой смотрели на меня.
И я вдруг понял одну вещь. Я не помню этих людей.