Часть 1 (1/1)

— Мне, пожалуйста, один эспрессо без кофеина… И стакан сока – морковь со сливками.— Не припомню за тобой подобных заказов. Следишь за здоровьем?Напряжённое молчание между ними теперь считалось нормой. Тупой клубок нервов,желчные слова, повисшие на языке, никуда не делись, но на этот раз небыли озвучены. Не до этого.

Как говорят – всё в прошлом. Пусть там и остаётся.— Bondgiorno, Верде.— Bonjour, Реборн.

Он стоит за спиной, привычно держа руки в карманах, смотрит, не моргая,словно ищет какую-то деталь — за неё ведь можно будет при случаеязвительно уцепиться, провести, как сказать, интересный эксперимент поигре на нервах. Киллеру это прекрасно известно. И поэтому сейчас онвесь покрывается незримой бронёй – спокоен, как всегда. Главное – невыдать своих мотивов. Американцы называют такое выражение лица – “pokerface”. Даже если у тебя ни одной хорошей комбинации – делай вид, чтовсё в порядке.— Ваш заказ… — ледяная корочка между этими двумятрескается, как только в поле их видимости попадает добродушнаяовечка-официантка с подносом. Мило хлопая длинными бесстыжимиресницами, она механически улыбается, как указывают в правилахдоморощенные менеджеры. Клиенту нужно улыбаться и тогда в кассу придутчаевые.

— Спасибо… — итальянец дожидается, пока девушка уйдёт и, не оборачиваясь, продолжает, обращаясь к учёному — Присядешь?— У тебя ко мне.. дело? – губы Верде растягиваются в некоем подобии ухмылки.Он действительно не ожидал приглашения.

А киллер только плечом повёл и уткнулся в чашку кофе, даже не пробуя навкус, просто к губам прикоснувшись горячим фарфором. Верде видит подшляпой его глаза – такие, какие смотрели на него в день их первойвстречи много лет назад. Недоверчивые и холодные, словно сталь.Наверняка какой-нибудь редкий сплав титана или что-то типа того.— Да. Но я предпочёл бы обговорить это в менее людном месте.Учёный огляделся по сторонам и снова посмотрел на Реборна.— Здесь кроме нас ещё четыре человека и все в разных концах зала…— Здесь даже у стен есть уши.— Я тороплюсь…И вновь молчаливый поединок, который гениальный создатель коробочекблагополучно проигрывает. Глупо спорить с бетонным забором. Киллер вэто время вылил в сок сливки и принялся с интересом наблюдать за тем,как оранжевое смешивается с белым, как необычные узоры переплетаются иоседают на дне. Молчание ему свойственно, и поэтому Верде спокойно ждёт.— Сколько лет прошло, Реборн?Мужчина нехотя отводит взгляд от высокого бокала и вскидывает брови, не предвидя подобного вопроса.

— С какого момента?— С последней встречи… — учёный слегка прищурился, ибо глаза болели оченьсильно. Когда всю ночь не спишь, живёшь на кофе и сигаретах, а взглядловит только яркий свет от монитора – неудивительно. Он слышит вздох инаблюдает за тем, как киллер пьёт это сомнительное произведение баристызалпом. Видно, что ему не нравится ни морковь, ни сливки.

Реборн всегда поступал вопреки своим желаниям.— Никогда не любил… — он кивает на пустой бокал и прикладывает к губамсалфетку. Верде вскидывает брови и усмехается, разглядывая итальянца свидом исследователя, наткнувшегося на особо ценный экземпляр флоры ифауны. Хотя в данном случае он имел дело с фауной – киллеру подходилобраз подстраивающегося под обстановку хамелеона. Так шустро (этогромко сказано) перестроиться на другую тему для разговора мог толькоРеборн.— Тогда зачем пьёшь? – резонный вопрос в данном случае, и репетитор отвечает на него улыбкой.

— Пытаюсь следовать советам.

Учёный смеётся, тихо и хрипло, прикрыв губы рукой в перчатке.

— Что смешного? – взгляд из-под шляпы становится суровым и беспощадным.Реборн взял с собой пушку и не будет медлить, если захочет пристрелитьучёного. Зачем?

Будет следовать советам.

— Впервые слышу от тебя что-то подобное, mon cher, не обессудь…Итальянец жестом подзывает официантку и просит принести счёт. Он делает это спостным выражением лица, но вскоре заставляет себя встряхнуться и дажеухмыляется.— Как-как ты меня назвал?— А что, нельзя?Реборн весело смеётся.— Прозвучало забавно.

Верде покачал головой и отвёл взгляд.Между ними снова повисло молчание.

— Пошли.— Куда?— Без вопросов.— Что, прости?— Ты издеваешься!Они начали друг на друга огрызаться. Верный признак нарастающегонапряжения. Гроза и Солнце, говорят, слишком разные чтобы работатьсообща, и даже Тсуна как-то раз обмолвился, что когда эти двоенаходятся в одном помещении – комната наполняется пугающей аурой ивоздух искрится от соприкосновения электронов недоверия.

Они ненавидят друг друга.— Сюда смотри… — Реборн останавливается напротив витрины магазина мужской одежды и разворачивает Верде лицом к стеклу.— И что? – учёному не нравится эта игра, но где-то внутри гениального мозга подаёт голос банальное любопытство.— Сделай серьёзное лицо.

— Зачем?Реборн молчит, и создатель коробочек недовольно цыкает, пытаясь даже не вникать в сомнительную игру итальянца.

— Видишь? — нахмурившись, Верде смотрит туда, куда указывает репетитор, и удивлённо косится на собеседника.— Ну?— Какой галстук мне выбрать, синий или зелёный?

Попытавшись было ударить киллера, француз вздохнул и ограничился ударом тока.

— Если это единственное, зачем ты меня сегодня позвал – то я ухожу.Безразличный взгляд учёного был встречен спокойным и даже решительным взглядомРеборна. Солнца Аркобалено. И тут губы итальянца растягиваются всовершенно неуместной улыбке, такой самодовольной и даже немногогадкой. Верде ненавидел, когда это самовлюблённое существо так улыбается.— Так какой?— Иди к чёрту.— Синий?— Я сказал, иди к чёрту.— Это не единственное…— А что ещё?Оглядевшись по сторонам, Реборн усмехается.— Давно не видел тебя.Закатив глаза, учёный разворачивается и хочет уйти, но тут киллер произносит.— Я скучал. Ведь прошло почти пять лет…

И время останавливается. Верде смеётся, обратно направляясь к витрине, и, не смотря в сторону собеседника, внезапно изрекает:— Бери зелёный.