"... сказать хоть раз" (1/1)

Она была физиком по образованию. Работала на атомной станции. В конце концов, даже руководила ей. Клаудия осознавала как нельзя лучше, какая поражающая сила кроется за всей этой красивой терминологией изотопов химических элементов и ионизирующих излучений. Какую отравляющую пустоту способна оставить после себя. По другую сторону слегка запылившегося окна закрытого учреждения стояло безмятежное, но отчего- то гнетущее лето 1987 года. Едва различимое ощущение неотвратимости беды проступало в каждом преломлении потоков солнечного света, в каждой зависшей в них пылинке. Мир собирался рухнуть. Казалось странным, что? весь внешний мир, не только ее собственный. -Она неподвижно сидела в темноте, не находя сил, чтоб заставить себя встать. Кровь, испачкавшая ладони, высохла и въелась в кожу. Стоило бы оттереть руки, спешно обдирая верхний слой и глядя, как окрашивается хлынувшая в раковину вода. Телефон тоже был весь в безобразных кровавых пятнах. Мысли тяжело перемешивались, мутно перетекая друг в друга, а затем вдруг опрокинулись в неуместно возникшее воспоминание о том, как спустя немного времени от первой за долгие годы встречи и последующего отъезда она подошла к звонившему телефону и подняла трубку. Клаудия не оставляла номер, но Тронте выяснил его сам. Говорить с ним она не могла- почти сразу вдавила кнопку сброса, и каждый короткий гудок сверляще отпечатывался в голове. Трубка выскользнула из пальцев и повисла на проводе, а она сидела на полу, прислонившись к стене, и плакала, обессиленно закрывая лицо руками. -Тронте спросил ее в тот самый вечер, есть ли у нее еще к нему какие- то чувства. Внутри все оборвалось. Возможно, он заметил, как ее сердце пропустило удар. -Мы только что переспали, - голос был ровный, чересчур неестественный. -Да, но... - Тронте хотел посмотреть ей в глаза, но Клаудия резко отодвинулась, пресекая дальнейший разговор.-Это все не имеет никакого значения, - она поднялась с постели. Отвернувшись, начала торопливо одеваться. Пальцы не слушались, части застежки на блузке никак не удавалось соединить. Он подошел и спокойно застегнул их с первого раза. -Прости. В тишине звук часов казался счетчиком, отмеривающим последние секунды до непоправимого. Когда он уехал, она долго стояла у двери и отчетливо думала, что если б он сейчас вернулся, она бы его уже никуда не отпустила. -Яна почти не носила украшения, только кольцо на безымянном пальце и браслет. Об истории с браслетом Клаудия узнала гораздо позже и испытывала из- за нее непрекращающуюся горечь. Жить в одном маленьком городе было невыносимо, это доводило до упадка сил и внезапных приступов неврастении, сменявшихся оцепенением и равнодушием ко всему. Она убеждала себя, что это просто плохие дни, тяжелый период, который скоро пройдет, но легче не становилось. Ничего не проходило. Она понимала, что все еще остается той девочкой, постоянно стремившейся поймать ладонью его никогда не дрожавшие от волнения пальцы; заставить его улыбнуться, чтобы снова увидеть эту вымученную редкую улыбку, будь она проклята. Оставаясь наедине, Клаудия теперь не говорила о том, что любит его. Не позволяла себе такого. 1987 год сменился на 2020, и ей захотелось сказать ему это еще хоть раз, может, самый последний.