О сражении, об ошибке и о чуде (1/1)

—?Попались, голубчики! —?из-за дерева, улыбаясь, вышел Ронан. Только улыбка была нехорошей, как у ребёнка, который вместо игрушечного меча принёс в компанию мясницкий тесак,?— схватить их!Из-за деревьев чёрной волной повалили его бойцы, вооруженные по последнему слову техники и оружейного дела.—?Товарищ капитан, мы атакованы! —?заорал Макс во всё горло. Наёмники наступали, поигрывая автоматами, а курсанты, насмерть перепуганные, наоборот стали пятиться. Один из ?пустынников? уже подошёл почти вплотную, явно намериваясь начать захват.Сухо хлопнул выстрел. На месте глаза у наёмника появился симпатичный фонтанчик чёрной крови, хлещущей из глазницы. Мужчина ничком упал в пыль.—?Что за… —?Ронан сам начал оборачиваться, но чуть-чуть не успел. И через секунду сам начал оседать на землю с кровавой раной в бедре.—?Какого чёрта вы стоите?! —?из мёртвой рощицы выскочил Герман, взмётывая снег,?— или хотите жить вечно?И курсанты, и наёмники уставились на него, как на восьмое чудо света. Никто не знал, что делать. Капитан тупо смотрел на него остекленевшими глазами, пытаясь сообразить, что предпринять. Герман в два прыжка достиг курсантов, явно выдохшись. Руки и лицо у него были ?в мясо?, воротник у куртки оторван.—?А вот и Ипполит, что-то его давно не было,?— простонал Ронан. Он был дико бледен, снег под ним пропитался кровью.?— Не тебе, Ронан, говорить о том, где… кого… не было,?— Герман никак не мог отдышаться,?— Ты не имеешь права трогать этих детей,?— он махнул рукой в сторону курсантов,?— почитай протокол, узнаешь.—?Да пошёл ты в… —?Ронан употребил крепкое русское словечко,?— со своим протоколом,?— и закричал, явно тратя последние силы:?—?В бой!И наёмники бросились в атаку. Много позже, вспоминая эту бойню, ?избиение младенцев?, Герман удачно назвал её мясорубкой. Это она и была. Наёмники особенно не собирались никого захватывать, они пришли убивать. Курсанты, женщины, мужчины падали, как кости домино: с простреленными головами, с кровавыми ранами, автоматными очередями в спину и живот, со сломанными шеями от ударов прикладами. Падали и те, кого капитан спас из полуразрушенной горской деревушки. Он думал, что подарил им жизнь. Не так. Он подарил им ?реанимацию?, несколько прожитых дней. А потом смерть.Герман смог отбиться от трёх бойцов, оставивших ему на память десяток ран. А потом от него, видимо, отвернулись все. Фортуна, Аллах, Шива и все остальные боги и так далее по списку. На другом конце ?Бородинского поля? закричал капитан. На него наступало несколько наёмников, а нетренированный Громов с ними справиться не мог. Макс повернулся на звук, увидел капитана, с бешеными от страха глазами. Но сам Григорьев ничего сделать не мог, никак не мог помочь?— его самого прижали несколько дюжих ?пустынников? Да и Герман понимал?— не успеет. Оставался лишь последний шанс. В пистолете Ворожцова, взятого в оружейной, оставался один патрон. Самому мужчине он лишь купит несколько минут жизни, а Виктора ещё можно спасти. С такими пулями можно было смело идти на небольшого бегемота. Главное правильно прицелиться…Герман, быстро двигаясь по кромке поля, наводил пистолет. Под правильным углом вылетевшая пуля скосит всех наёмников разом. А под неправильным… Нет, об этом лучше и не думать. Есть! Нужный угол! Герман в последний раз глянул в мушку. Всё точно. И плавно, на выдохе, как его когда-то учил пожилой стрелок, похожий на медведя с пушкинскими бакенбардами, спустил курок.Пуля с тонким свистом прошла сквозь тела ?пустынников?, как нож сквозь масло, ударилась о ствол дерева и улетела куда-то в сугроб. Дюжие мужики пару секунд постояли, качнулись и рухнули на землю, как стокилограммовые мешки с мукой. Капитан ошалело смотрел на трупы, явно не осознавая того, что произошло за эти несколько секунд.За секунду до того, как Герман нажал на спусковой крючок, в метре от него упала граната. Время для Ворожцова как будто остановилось. Он видел, как на крошечном дисплее утекли последние секунды. ?Две, одна?. И страшный взрыв, дым от которого был виден с моря. Германа, стоявшего ближе всех, отшвырнуло назад, ударило о стену полуразрушенного дома. Но контакт уже был замкнут. Пистолет выстрелил чуть раньше.Герман много раз корил себя за это. Если бы не взрыв, который искалечил ему, да и не только ему жизнь, если бы он не нажал на спусковой крючок, то всё было бы много лучше.Герман не потерял сознание, у него не было шока. Он лежал в снегу, не чувствуя холода и боли. И видел всё, что было дальше.Сперва Ворожцову, показалось, что ничего не произошло, что пуля ушла ?в молоко? или попал в кого-нибудь из наёмников. Ха-ха. У Бога есть чувство юмора.Герман буквально почувствовал сдавленный хрип с другого конца поляны. На землю оседал капитан. Герман остановившимся взглядом смотрел, как он рухнул на колени, потом на бок, потом на спину. И всё. Больше Ворожцов ничего не помнил. Хотя нет, ещё дикий крик, вырвавшийся у Алёны, которой под прицелом держал один из наёмников. ***Владимир Борисович?— военный врач. Очень хороший врач. Профессиональный хирург, работавший и ?в поле?, и в лучших госпиталях с новейшей аппаратурой, и крохотных сельских медпунктах, антисептиком в которых служит водка. Отслуживший своё в Афганистане, Сербии, Болгарии. Каждый день к нему привозят солдат, которые напоминают кровавый фарш, ?мясо с кровью?. Но Владимир Борисович их спасает. Даже если у солдата обширная кровопотеря, остановка сердца и травматическая ампутация на двух конечностях. Именно такой человек сейчас сидит перед ним. Его откачивали долго и упорно, несмотря на то, что на реанимационную деятельность тот вначале никак не реагировал, протягивал ?ноги дружбы? и отлежал неделю на ИВЛ.—?Ну ладно, милый, давай, пробуй встать,?— говорит пожилой доктор. Его пациент смотрит на него с долей страха, но всё-таки осторожно садится на узкой кушетке, даже не помогая себе руками. Владимир Борисович доволен?— мужчина явно не расслаблялся, физиотерапию и спортивный зал посещал. Это не может не радовать. Доктор кивает молодому практиканту с камерой, стоящему возле стены. Тот послушно нажимает кнопку на корпусе техники. Съёмка началась. То, что на неё записывается, является настоящим прорывом в медицине. А если пациент сможет встать, сможет пройти хоть пару шагов, станет настоящим чудом, за которым сейчас наблюдают все врачи этой клиники в другом помещении на большом экране.Мужчина, придерживаясь руками за край койки, с гулким звуком опускает ноги на плиточный пол. Больше опирается на них. Отпускает руки и просто стоит, привыкая. И наконец, немного неловко двигаясь и слегка покачиваясь с непривычки, делает первый шаг. Владимир Борисович уже давно не сидит за своим столом, он стоит рядом с мужчиной, готовый подхватить его, если тот начнёт падать. Но ничего такого не происходит. Второй шаг, третий, четвёртый. В комнате с огромным телевизором стоит невыносимый шум и гвалт. Врачи шумно радуются, обнимают друг друга. Обнимают и врачей-техников, благодаря которым свершилось это чудо. Жалеют, что не могут сейчас поздравить Владимира Борисовича, который ведёт этого пациента. А пожилой врач сейчас со слезами на глазах смотрит, как мужчина, про которого все думали, что он не выкарабкается, начинает осваиваться, делает более широкие, более пружинистые шаги. У него нет обеих ног практически по колено. Но с протезами, которые здесь называют ?чудом техники и техников? он сможет вести нормальную жизнь, даже вернётся в большой спорт.Этот мужчина?— Герман.