Неожиданное признание (1/1)

Его Преосвященство спускался по мраморной лестнице, направляясь к выходу из дворца, когда к нему подошел слуга и сообщил, что кардинала желает видеть королева. Ришелье был несколько озадачен, но, как духовник Ее Величества, не мог отказать и последовал за лакеем. Кардинала проводили в маленькую гостиную, которая располагалась в самом уединенном уголке покоев Анны Австрийской. Слуга откланялся и оставил Ришелье в одиночестве дожидаться появления королевы. Комната была маленькой, но очень уютной. Стены, обитые голубым шелком с серебристым цветочным узором и белый сводчатый потолок, украшенный лепниной и фреской, изображавшей муз в компании Пана, делали маленькую гостиную просторной и заполненной прозрачным воздухом. Огоньки пламени, игравшие в камине, отбрасывали отсветы на мозаичный паркет. Всю стену, слева от входа, занимали два огромных окна с видом на Пале-Кардиналь. В простенке висела картина, которая привлекла внимание Его Преосвященства. Ришелье подошел поближе.На полотне была изображена испуганная принцесса, убегающая от свирепого дракона, которого пронзает копьем мужественный всадник на белом коне. Сцена убийства чудовища разворачивалась на фоне чудесного пейзажа. С синих небес лился свет, олицетворявший Божественное провидение.Кардинал задумчиво принялся перебирать четки из красного дерева, которые всегда носил с собой.- Вам нравится?Ришелье резко обернулся и увидел Анну Австрийскую, стоявшую поодаль, за его спиной. Поглощенный созерцанием картины он совсем не услышал, как она вошла. Королева с интересом наблюдала за реакцией Его Преосвященства, который, снова переведя взгляд на полотно, произнес:- Да, картина просто восхительна. Это Тинторетто*, не так ли?Анна улыбнулась:- Ваше Высокопреосвященство разбирается в живописи так же хорошо, как и в политике.Ришелье склонился в учтивом поклоне. Королева жестом пригласила кардинала сесть. Только расположившись друг напротив друга, они вдруг оба заметили, какие перемены произошли с каждым из них после злополучного вечера. Кардинал увидел, что лицо Анны осунулось, тени легли под изумрудными глазами, но она по-прежнему была прекрасна: каштановые, слегка завитые волосы подчеркивали привлекательный овал лица, а платье нежного бирюзового оттенка оттеняло белизну нежной кожи.Его Преосвященство продолжил неспешно перебирать четки, стараясь справиться с волнением, которое всегда испытывал в присутствии королевы.Анна Австрийская, в свою очередь, была поражена бледностью кардинала. Он был как всегда сдержан, почтителен и безукоризненно одет, его облик не портила даже глубокая царапина от осколка, красовавшаяся на скуле и туго забинтованная левая рука (напротив, королеве показалось, что это придает Ришелье какой-то особенный вид). Но глаза... Серые глаза кардинала были смертельно уставшими и красными от бессонницы.С того злополучного вечера прошло уже около недели, и за все это время Его Преосвященству так и не удалось выспаться. Каждый вечер он ложился в постель, утомленный работой и интеллектуальным напряжением, но стоило ему уснуть, как его начинали посещать кошмары. Эти кошмары были поистине ужасны. Ужасны настолько, что он просыпался среди ночи от собственных криков.Камердинер Ришелье однажды ворвался к отцу Жозефу, который наряду с Рошфором временно переехал в кардинальский дворец, с просьбой о помощи. Когда заспанный капуцин, в сопровождении слуги, оказался в спальне Его Преосвященства, то увидел, что кардинал в холодном поту мечется в измятой постели. С большим трудом им тогда удалось разбудить его. С тех пор, по совету врача, кардинал перепробовал разные успокоительные средства, благовония и даже кровопускания, но кошмары не отступали. Наряду с Ришелье, от бессонницы страдал и Рошфор. По утрам Его Преосвященство приглашал отца Жозефа и графа присоединиться к нему за завтраком, так что все трое могли ясно видеть состояние друг друга. Кардинал искусно скрывал свое напряжение и переутомление, которое выдавали лишь бледность лица и краснота усталых глаз.После непродолжительного молчания королева сказала:- Я надеюсь, Людовик не был сегодня слишком суров с Вами.- Нет, что Вы... Как истинный монарх он озабочен судьбой своих подданных. Его рвение к всеобщему благу вполне объяснимо.Вновь воцарилось тягостное молчание. Пальцы Ришелье дошли до креста на четках и начали новый круг. Он видел, что королева хочет о чем-то спросить его, но не решается, пытаясь подобрать слова. - Господин кардинал, Вам наверное хочется узнать, почему я так спешно вызвала Вас к себе...Устремленный на нее взгляд Его Преосвященства был вдумчивым и очень внимательным. Вот уже несколько лет как кардинал Ришелье был ее духовником, но каждый раз, беседуя с ним даже по вопросам религии, она чувствовала внутреннее напряжение, как будто было нечто, что мешало ей свободно говорить с ним.- Понимаете, с того злополучного дня... я не могу найти успокоения. Меня постоянно беспокоят кошмары, страшные сны... они не дают мне покоя...Так значит, ее тоже мучают кошмары... Если бы он мог знать, как от них избавиться...Ришелье вдруг ощутил волну мерзкого холода, которая пробежала по его телу от воспоминания тех ужасов, которые он переживал в своих снах...- Обратитесь к молитве, Ваше Величество, и отдайтесь воле милостивого Бога.- Я понимаю, но...Королева, чье лицо выражало столько беспокойства и смятения, встала и прошлась по комнате. - Я...я так боюсь потерять разум... Это ведь все из-за него, да? Людовик же ошибается, думая, что это человек? Анна Австрийская посмотрела в глаза Ришелье, пытаясь угадать в них ответ. Она хотела услышать правду, но так боялась. Кардинал невольно отвел взгляд. Что он может ей сказать?..После недолгой паузы кардинал все-таки ответил:- Да, это был не человек.Он не мог ей лгать. Лучше уж правда, чем призрачное утешение, в которое сама королева уже не верила. Но Ее Величество неожиданно испытала странное облегчение, ей стало спокойнее от осознания правды. Пусть даже такой страшной.Анна подошла к окну и обратила свой взгляд на белое, пасмурное небо. Ришелье ясно ощутил всю степень ее страдания. Она была так близко от него. Кардиналу вдруг захотелось коснуться полуобнаженного плеча королевы, дать ей почувствовать, что он рядом с ней, что он всеми силами будет пытаться защитить ее. Его Преосвященство любил. Но это было не простое вожделение: он был безгранично влюблен преданной, тихой любовью, которая не давала ему покоя. Какое-то сладостно-мучительное чувство разрывало чуткую душу кардинала изнутри. Все, что ему хотелось, - это служить ей, оберегать ее святой покой.- Ваше Величество... уверяю, я сделаю все необходимое, чтобы отвратить от Вас угрозу, даже если это будет стоить мне собственной жизни... Голос Ришелье вдруг изменился. Слова зазвучали напряженно, как будто ему приходилось делать усилие, чтобы произнести их. Низкий, немного глухой голос кардинала приобрел столько теплоты, что, казалось, ее можно было ощутить физически.- Ваше Величество... позвольте предложить Вам мою бесконечную преданность и сердечную привязанность. Я клянусь самым дорогим, что у меня есть - своей честью, что сделаю все во имя Вашего счастья...Королева повернулась к нему и посмотрела прямо в голубые глаза кардинала, в которых стали читаться какие-то новые, до сих пор незнакомые ей нотки. Внезапно перед ней предстал не суровый министр и государственный муж, а человек, который был трогательно влюблен. Аскетичное лицо Ришелье вместо привычной строгости сейчас выражало столько нежности и душевной теплоты, что Анне вдруг захотелось раствориться в ней. Ведь, в сущности, ей так не хватало любви и поддержки... Взгляд королевы упал на большой католический крест, висевший на груди кардинала. - Я... очень ценю Вашу преданность и... рассчитываю на Вашу помощь...Неуверенно произнеся это, расстроенная королева покинула кабинет, оставив кардинала одного.