Глава 1 (1/1)

Изнуряющее солнце, нещадно плавившее воздух последние несколько дней, скрылось за облаками, постепенно затягивающими плотной пеленой всё небо. Удушающе влажный и теплый воздух покрывал кожу противной липкой испариной, и люди на улицах говорили в основном о том, когда же, наконец, начнется дождь. На одной из тесных улочек Лондона, мужчина, напоминавший своим видом огромную растрепанную ворону, невольно устроил перфоманс для своих соседей и прохожих, бросающих между делом взгляды в его сторону и редкие смешки. Задирая голову вверх и пуская дым зажатой в зубах сигареты, он поливал из разноцветного водяного пистолетика одно из окон двухэтажного георгианского дома, пытаясь попасть в открытую форточку, однако несколько бутылок вина, опустошенных им за день, сказывались на точности выстрелов. Периодически вынимая изо рта сигарету, он капризно выкрикивал:—?Френ! Френ! Фре-е-е-н!Он точно знал, что его подруга сдвинула кровать ближе к окну и, после их вчерашней попойки, пыталась выспаться впервые за все прошедшие бессонные ночи, а это значит, что она, мучимая похмельной чувствительностью к звукам, не может не слышать его. Оценивающе взглянув на пустеющий резервуар для воды, Бернард прицелился как следует и попал в яблочко. Секундой позже раздраженный визг и полетевшее в ответ из окна скомканное мокрое полотенце оповестили об успехе Бернарда владельцев соседних лавочек, лениво раскинувшихся на раскладных стульях возле своих магазинов и наблюдавших за этой картиной, обмахиваясь газетами.—?У тебя минута, чтобы убраться, пока я спускаюсь, иначе я отделаю тебя этим полотенцем,?— предупредила Френ, высунув в окно растрепанную голову с поднятой на лоб маской для сна.—?Всего один вопрос?— где этот облезлый пудель? —?крикнул Бернард, эмоционально размахивая руками, хотя это больше походило на то, как отмахиваются от назойливой мошкары. —?Я его весь день жду!—?Если ты о Мэнни, то я ничего не знаю, Берн,?— ответила Френ, выйдя на улицу, кутаясь в длинный домашний халат и позевывая. Она подняла с газона свое полотенце и зашагала обратно домой.—?Френ, ну постой,?— встал перед ней Бернард, раскидывая руки в стороны. —?Вы ведь с ним подружки, ты должна знать. Между прочим, я сегодня целый день умирал в этом аду,?— он ткнул пальцем в сторону своего книжного магазина. —?Убирал следы погрома. Совсем один! А этот придурок даже не появлялся, не звонил, не…—?Ты? Убирался? —?перебила его наигранным смехом Френ. —?Я только и видела, как ты ходишь к винному и обратно.—?Он просто исчез, будто его и не было, понимаешь?! —?не унимался Бернард.?— О, как это мило, я вижу, ты и в самом деле прикипел к нему душой. Дорогой, если тебе нечем заняться?— проведи расследование, ну, знаешь, как в этих типичных детективах в мягкой обложке,?— предложила Френ, с вожделением глядя на дверь дома и мечтая скорее вернуться в кровать. —?Всё, Берн, теперь я иду спать и тебе советую. У меня самолет в пять утра.—?Куда это?—?Проведу пару дней у моря с подружками.—?Отправляешься веселиться?.. Пить, танцевать, хохотать в компании девушек в бикини?—?Именно так! Хорошего вечера, проспись тоже и, может, завтра утром Мэнни просто появится, как рождественский подарок под ёлкой.—?Знаешь, я ждал большего сочувствия и содействия, а получил лишь новость о том, что этот уикенд я проведу в одиночестве. Мне стоило заняться поисками летней девушки, вместо того, чтобы пить с тобой вчера,?— обиженно пробурчал Бернард, глядя вслед уходящей подруге, на что она, развернувшись у двери, показала ему средний палец.Встряхнув в руке водяной пистолет, Бернард отметил, что воды в нем еще осталось на пару выстрелов, и, с трудом переборов желание поставить точку в разговоре коварным выстрелом в спину Френ, побрёл в сторону своего магазина. До конца дня оставалась еще уйма времени, которое можно было провести в каком-нибудь прохладном баре, или блуждая между холодильниками с мороженым в супермаркете, но Бернард успел привыкнуть к тому, чтобы делать это в компании Мэнни и Френ, и с ужасом осознал, что быть предоставленным самому себе ему уже не нравилось. Он отчаянно нуждался в зрителях и соучастниках, в тех, кто позаботится о нем, даже если эта забота заключалась бы в том, чтобы его тело добралось до дома без увечий и приключений.—?Я точно заведу себе подругу на лето. Это будет летняя девушка, у нее будут волосы и летние друзья, которые знают, что такое ?быть на улице?. Она будет играть в теннис, носить платья и ходить босоногой. А осенью я её брошу, потому что она моя летняя девушка… —?мечтательно бормотал себе под нос Бернард.***Держа в руке ледяную бутылку колы, Гермиона Грейнджер вышла из магазина и, дойдя до небольшого сквера, села на свободную лавочку и открутила крышечку газировки, которая издала характерное шипение. Сделав несколько глотков, Гермиона откинулась на спинку лавочки, опуская на глаза темные очки и прижимая к щеке холодное стекло бутылки, на котором уже успели осесть капли влаги.Девушка испытывала невероятную усталость, причина которой крылась не столько в жаре или череде экзаменов, закончившихся несколькими днями ранее, сколько в терзающих ее мыслях и сомнениях. Она упрекала себя в трусости и слабости, но еще острее переживала отсутствие уколов совести относительно событий прошедшей недели. Ведь она знала, как было бы поступить "правильно", но впервые в жизни не смогла выбрать правильный вариант, а потому предпочла на какое-то время добровольно изгнать себя из волшебного мира, оборвав связь со всеми, кто ее знал. Жизнь Гермионы, по ее мнению, катилась в беспросветную задницу с огромной скоростью, и она не знала, как включить тормоза. Единственное, что ей оставалось?— затеряться в маггловском мире (куда более просторном, в отличие от магического) и просто тратить время, надеясь, что течение дней однажды вынесет ее к берегам нормальной жизни.Мысли о собственном будущем не пугали Гермиону, но тяготили некой обреченностью и отсутствием надежды на что-то хорошее и яркое. Она уже долгое время ощущала себя, скорее, равнодушным сторонним наблюдателем, нежели главным героем своей жизни. Она наблюдала за своими друзьями, и не замечала за ними того, что происходило с ней. Возможно, они, как и она, тщательно скрывали это. Во время Второй Магической войны Гермиона мечтала, что настоящая жизнь начнется после того, как закончатся все эти ужасные события, однако теперь ей казалось, что там и тогда?— в опасности?— она была живее всех живых, а всё, что происходило после?— было как в тумане. Сразу после окончания войны раскисать было некогда, нужно было восстанавливать мир вокруг, искать родителей, возвращать им память, продолжать учёбу в Хогвартсе, строить отношения с Роном. На каждую минуту был расписан план, который просто нужно было выполнять, а все чувства и сомнения загонялись поглубже, в темные уголки сознания, и со временем это вошло в привычку. То, что никаких чувств особо не осталось, ничего не могло взбудоражить и вызвать малейшие колебания в душе?— казалось нормальным, как и привычка говорить ?забавно? вместо того, чтобы смеяться.Все пузырьки из колы улетучились, и теперь это была просто вода со вкусом карамели, которую и допивать не хотелось, и выбросить было жалко. Усмехнувшись мысли о том, насколько эта бутылка с колой отражала её внутреннее состояние, Гермиона поднялась с лавочки, оправляя рубашку, и решила продолжить бродить по городу, убивая время до того момента, когда она будет вымотана настолько, что сможет уснуть невзирая на тревожные мысли.Спустя некоторое время девушка обнаружила, что её занесло на одну из улиц в Блумсбери со множеством магазинов и летних кафе, расположенных на первых этажах старинных домов. Её взгляд мгновенно зацепился за выбивающуюся из общей массы цветных витрин лаконичную черную вывеску с белыми буквами, сообщающими название магазина?— ?Black Books?. Снаружи, перед запыленной витриной с черными рамами, стоял небольшой стол и несколько коробок со сваленными в них книгами, а грифельная доска, на которой, вероятно, сообщалось что-то относительно лежавших книг, была развернута таким образом, что прочитать написанное было возможно, только если встать у стены и смотреть на дорогу. От этого вида за версту несло небрежностью?— по отношению к книгам, к посетителям, к жизни в целом. Несмотря на такое отталкивающее впечатление, Гермиона всё же направилась к магазину, надеясь, что книги, так захватывающие её прежде, смогут стать лекарством и заставят чувства проснуться.Колокольчик на тяжёлой двери тихо звякнул, когда Гермиона вошла в магазин. Несколько секунд она нерешительно топталась у входа, окидывая взглядом ближайшую полку и озираясь в поиске хотя бы одной живой души. Подумав, что продавец все же должен быть где-то рядом, раз дверь открыта, девушка стала исследовать помещение. Дощатый пол еле слышно скрипел под ногами, но из-за царившей в магазине тишины эти звуки казались невероятно громкими. Зайдя за один из дубовых стеллажей, Гермиона, взяв одну из приглянувшихся ей книг, открыла её и замерла, погрузившись в чтение. Несколько раз она вздрагивала от звука колокольчика, сообщавшего о том, что людей, желающих приобрести книги, не слишком уж отпугивала неприветливая наружность магазина.Когда колокольчик в очередной раз звякнул, Гермиона уже не обращала внимания на то, что происходит вокруг, поглощенная захватывающей детективной историей малоизвестного автора.—?Ах, значит, та-а-ак! Я целый день убил, с ног сбился, искал его, а он, как ни в чём не бывало, вернулся и прохлаждается тут! —?возмущался где-то на заднем плане мужской голос. —?Повернись ко мне лицом, когда я с тобой разговариваю!Брызги воды, запутавшиеся в волосах и стекающие по спине, вернули Гермиону в реальность. Оборачиваясь, она получила заряд воды в ухо и, машинально закрываясь рукой, выронила книгу, которая уголком переплета ударила её по пальцам ноги.—?Да мерлиновы ж драные носки, какого хрена! —?жалобно взвыла девушка, обратившись к смотрящему на неё непонимающим взглядом мужчине лет тридцати пяти со взъерошенными темными волосами, прячущего за спину детский водяной пистолет.—?Вот именно! Вон из магазина! —?внезапно заорал он в ответ.Посетители книжной лавки, очевидно, привыкшие к подобным выходкам, стали расходиться, цокая и покручивая пальцами у виска. Рука Гермионы по привычке дернулась к волшебной палочке, но, к счастью или сожалению, она оставила её в чемодане со всеми своими вещами. Выдохнув, она подняла книгу с пола и прижала её к груди. Внутри всё клокотало от возмущения.—?Давайте, выметайтесь! —?замахал руками этот странный тип, который, по всей видимости, являлся владельцем магазина.—?Я беру эту книгу,?— заявила Гермиона.—?Не продаётся! —?рявкнул тип, выхватив книгу из её рук и забрасывая её куда-то за спину. Подхватив Гермиону под локоть, он, пошатываясь, стал подталкивать её к выходу, и она ощутила исходивший от его одежды сильный запах перегара и табака.—?Да что Вы меня толкаете! —?освобождая руку из цепкой хватки, от которой, пожалуй, могли остаться синяки, пропищала Гермиона.—?Не толкаю, а задаю направление.—?А что насчёт извинений?—?Это у меня точно не продаётся, детка, церковь тут где-то недалеко, они когда-то торговали индульгенциями. Пока! —?ответил тип, выталкивая девушку на улицу и закрывая дверь.Несколько секунд Гермиона стояла в ступоре, хлопая глазами и пытаясь осмыслить происходящее. Её губы дрожали, будто она была готова расплакаться, но внезапно она разразилась смехом, закрывая лицо ладонями, словно стыдясь такой реакции. Всё это было таким абсурдным, что не поддавалось осознанию. Решив, что на сегодня впечатлений достаточно, Гермиона, запустив руки в карманы бермудов, побрела в сторону гостиницы, где она остановилась. Прокручивая вновь и вновь события этого вечера, она ощущала, как в крови тысячами пузырьков вскипало что-то, напоминающее возбуждение, вызывающее приятное покалывание на кончиках пальцев и отбивающее всякое желание завалиться спать, едва она доберётся до кровати. Ей хотелось сделать что-то. Что-то такое же идиотское, как тот тип?— владелец книжного магазина. Например, вернуться туда завтра.