Новенькая. (1/1)

Тусклый коридор, не приятный запах и небольшой кабинет сотрудника, а далее предстает виду огражденная синей решеткой комнатка. За решеткой две больших лавочки. На одной из них расположилась полноватая женщина в коротком леопардовом платье, ярко-красной кожаной куртке, колготках в сетку и балетках. На голове ее была копна блондинистых волос, собранная в неряшливый хвост. Она тихо сопела, поместив под голову небольшую сумочку. — Снова здорова! — женщина в полицейской форме в удивлении вскинула бровями, наблюдая за тем, как закрывается решетчатая дверь за миниатюрной блондинкой. — Снова да, — она оборачивается и широченно улыбается, обнажая ряд белых зубов. — И что же тебе спокойно не живется? — она тяжело вздыхает, затем обращается коллеге, — отцу ее звонил? — Так точно, — быстро ответил он, — доложил и Ивану Геннадьевичу, как никак они с Андреем Алексеевичем давние товарищи, — отчитывается юноша, прежде чем уйти. Девчушка привычно морщит нос, не садится. Стоит, скрещивая руки за спиной, делает вид, что ей тут интересно. Синие замызганные стены и черные лавочки, Ситора уже знает каждую трещину и каждую надпись на этих стенах, но упорно втыкается в них взглядом, словно впервые. Соседка в леопардовом платье зашевелилась, потянулась и затем села. Полненькая женщина зевает, не удосуживаясь прикрыть рукой рот, шире раскрывает глаза и рассматривает девчушку, что стояла прямо перед ней. Выглядела она слишком хорошо для потенциальной зэчки. Низенькая блондиночка, с аккуратно уложенными волосами. На вид ей было около семнадцати не больше. У нее большие голубые глаза, длинные ресницы и пухлые губы. Телосложение худощавое. Одета она была как и любой современный подросток. — Тебе восемнадцать хоть есть? — спрашивает полная женщина, почесав затылок. — Мне шестнадцать, — кидает она, показывая всем своим видом, что в пустых разговорах не заинтересована. — Я Валя, — Валентина тоже говорит без особого интереса, — слушай, я тоже не рада такой фифе-сокамернице, но давай не будем смотреть свысока. Хотя бы до завтрашнего утра. Сидеть нам с тобой тут всю ночь. Так что настройся на длительный разговор или ляг и спи. — Ну, тебе может и придется всю ночь сидеть в этом обезьяннике, а меня заберут, — скрещивает руки под грудью. — А зовут тебя как? - интересуется Валя, таки интересно ей было, как же зовут недружелюбного ребенка. — Ситора. — Это че... как сито? — Сита, — с явным раздражением бросает девушка, мельтеша из одной стороны камеры другую. — На конце ?а?. — За что взяли тебя, шестнадцатилетняя Сито-о-о-ра? — Валя совсем неприлично гыкает в кулак, перекинув ногу на ногу. — Ты че следователь? — она недобро зыркает на Валентину и выдыхает, слушая неразборчивый говор. — Ладно. Скажем так: искусство требует жертв. — Граффити? — немного погодя допытывает женщина. — Слушай, а ты случайно не за проституцию здесь зависаешь? Небось, клиента до смерти заболтала? — она угрожающе согнулась над Валентиной, а та чуть слюной не подавилась. — Да не, — Валя отмахивается рукой и с задором в голосе отвечает, — мужа сковородой вырубила. Скажешь тоже... Андрей Алексеевич удобно расположился в кожаном кресле напротив старого друга. Мужчина устало потирает переносицу и нервозно крутит в руках смартфон. Сколько проблем приносит ему дочь-подросток. Невозможно списывать все ее хулиганство на переходный возраст. Сита это делает либо для развлечения, либо с какой-то непонятной целью. Терпение Волкова-старшего дошло до точки невозврата. Нет. Так больше продолжаться не может. Иван Геннадьевич перебирает рабочие документы, измеряет друга сочувствующим взглядом. Подростки — это всегда сложно, нужно обождать время, возможно, утихомирятся со временем. — Не могу я так больше, Вань, — в голосе слышны ноты разочарования в дочери, — хочу машину. Ну хочешь, держи тебе машина. Хочешь отдыхать с друзьями — отдыхай. Вань, я же ей карту каждый день пополняю. То у нее шоппинг, то у нее бензобак пустой, то айфон новый вышел, то камера новая нужна. А в благодарность я что получаю? Приводы в полицию. Ужасную школьную посещаемость, тройки и отвратительное поведение. А за школу эту частную плачу я. Причем не малые деньги. — Мужчина замолкает, — вкалываю как проклятый, чтоб доченька росла ни в чем себе не отказывала, а она и спасибо сказать не в силах. Иван Геннадьевич друга не прерывает, дослушивает и только потом отвечает: — Разбаловал ты Ситу сильно, — делает выводы он, — Андрюх, вечно мы ее отмазывать не сможем, сам понимаешь. Нужно что-то делать. Ситора девочка неплохая и не все потеряно. — Иван вспоминает о центре для трудных подростков, думает, взвешивает все за и против, и только потом предлагает. — У меня друг работает в центре для трудных подростков. Для таких же как Сита наша трудных. Сам понимаешь, только там другие дети... из неблагополучных семей и с тяжелыми судьбами. Может и Ситу там перевоспитать смогут. Ты подумай, я тебе номер и адрес директора дам. Андрей Алексеевич долго думать не стал, твердо решил, что навестит центр сам, а там обговорит с директором центра и примет окончательное решение. Иван Геннадьевич черкает на листочке номер и адрес. — Скажешь, что от меня, я позвоню Герману и предупрежу его, — обещает Иван Геннадьевич, — Андрюх, только с Ситой сейчас аккуратнее. Намекни ей, не нужно грубо ставить в известность. — Чтоб у нее было время настроить меня против этой задумки? — мужчина поправляет галстук, прежде чем встать с кресла. — Сам знаешь, манипулятор она хороший. — Мне ли крестницу не знать? — Иван тянет губы в доброжелательной улыбке, — давай так, ты принимаешь решение. А Ситу я возьму на себя? Андрей Алексеевич поправляет пиджак, горько улыбается другу в ответ. — Идет. Чтобы я без тебя делал? — задает риторический вопрос Волков. — Идем заключенную встречать, — Иван поднимается с места и выходит следом за другом из кабинета. Ситора выходит как только отворилась дверь, Валентина усмехается, когда девчонка на выходе саркастично протянула: — Честь имею, — блондинка прикладывает правую руку к виску, а левой накрывает голову. Волкова торопится уйти как можно скорее из приемника. Заветная дверь уже перед носом, осталось руку протянуть. Свежий воздух ударяет в лицо и девчонка, довольнющая выходит на улицу. Недалеко от входа стоял ее отец и Иван Геннадьевич. Крестного Ситора не видела уже около недели, потому кидается к нему в объятия первому. Иван жмет плечами на немой вопрос Андрея Алексеевича. Андрей Алексеевич вздыхает, отмахивается от дочери и забирает у нее ключи от подаренного автомобиля. Прав был Иван Геннадьевич, Ситора не видит границ, слишком он ее разбаловал. Иван провожает крестную и друга, сам же отправляется в свой кабинет. Утром следующего дня Андрей Алексеевич позвонил Герману Алексеевичу и договорился о встрече. Сейчас мужчина только собирался выходить из дома. Ситора ушла слишком рано, прихватив ключи от подаренного отцом Porsche. По пути Волков звонит директору частной школы и уточняет появилась ли его дочь на занятиях. К удивлению Андрея, Сита даже не опоздала. У калитки уже поджидал Герман Алексеевич, он в приветствии поднял руку вверх и оглядел Андрея Алексеевича. Волков выходит из автомобиля и просит водителя припарковать машину. — Добрый день, — приветствует Герман Алексеевич, — Андрей Алексеевич, что сподвигло Вас на такое решение? — интересуется директор, прижимая к себе папку с документами. — Добрый день, Герман Алексеевич, — отвечает мужчина и деловито поправляет пиджак, — безысходность. Я уже ума не приложу, что с ней делать. — Обреченно произносит Волков. — Вы же понимаете, что у нас дети... израненные, а Ваша скорее избалованная. Возможно, наши дети примут ее агрессивно, — Герман Алексеевич, конечно рад, что о его центре знают такие уважаемые люди, как Волков Андрей Алексеевич. — Все-таки Ваша дочь... обеспеченная, а у нас тут потенциальные заключенные. — Даже так? — наигранно удивившись, спрашивает Андрей Алексеевич, — как Вы отреагируете на то, что моя дочь имеет уже несколько приводов? И каждый ее привод — административка или уголовщина. Выходит, — он сжимает губы в тонкую полосочку, шагая рядом с директором центра по коридору. Вокруг подростки кучковались по группам. Ему было неловко называть свою дочь потенциальной уголовницей, но факт остается фактом, — моя дочь потенциальная заключенная. Она у меня девочка с характером и отстоять себя сможет. Герман Алексеевич слушает внимательно, качает головой. Действительно, что он ожидал услышать в ответ? Не зря же успешный бизнесмен лично приехал в их центр. Было радостно, что Ковалев с группой занимаются на площадке, главное, чтобы Антон Вадимович не подгонял ребят сзади машиной. Центр должен выглядеть идеально. — На первый взгляд, тут вполне себе прилично, — начинает говорить Андрей Алексеевич. — Я понимаю, что тут так не всегда. Но попробовать стоит. Ситора должна испытать на своей шкуре, как это жить в обществе простых ребят с такой же проблемой. Возможно, она поймет свою ошибку, осознает и прекратит трепать мне нервы. — Центр не контактный зоопарк для Вашей дочери, — Герман Алексеевич задумывается, — возможно, она пробудет тут совсем недолго. Центр грозят закрыть, одна из старших групп готовится к олимпиаде. И если они не проявят результат, нас лишат финансирования...— Что Вы, конечно же не зоопарк, — мужчина кивает, — с финансированием я могу Вам помочь. Про олимпиаду не забывайте, результат немаловажный факт. Давайте так, я окончательно возьму Ваш центр под финансирование, как только увижу изменения в своей дочери и результат на олимпиаде? — предложение заманчивое и Герман Алексеевич задумывается над этим. Хуже уже точно не будет. Герман Алексеевич мнется, затем протягивает руку Волкову. Андрей Алексеевич ее пожимает. — Пройдемте в мой кабинет для заполнения документов... Сита отрицательно качает головой и смотрит крестному в глаза. Иван Геннадьевич действовать начал сразу, как только узнал, что Андрей принял решение. Мужчина отложил вилку и взглянул на крестную. Блондинка ковыряла вилкой в тарелке, пристально смотря на Ивана. Иван Геннадьевич чувствовал себя конченным человеком, но он ведь видит, как девчонка катится вниз по наклонной. Это для ее же блага. — Я не буду ходить в этот ваш с папой центр! — наотрез отказалась блондинка. — Для твоего же блага, - он делает глоток воды из бокала, — три пропуска и тебя закроют. Мы с Андреем больше не будем впрягаться, какой-то урок ты должна из этого вынести. Отец уже оформил твои документы. С завтрашнего дня ты посещаешь центр, адрес я скину тебе СМС-кой. Подойдешь туда к часу, — он вытирает руки салфеткой, подзывает официанта и просит счет. — Спасибо, за Вашу заботу, — саркастично растягивает блондинка, поднимаясь с места.— Ситора, стой, — спокойно просит он, ожидая счет. — Даже не подумаю, — в ответ прилетает ожидаемая фраза и он оборачивается, девчонка машет рукой и закрывает за собой дверь. Герман Алексеевич ждал дочь Волкова уже минут двадцать. Ситора явно опаздывала намеренно. Мужчина вздохнул, глянув на наручные часы, здоровается с проходящими воспитанниками центра. Перед калиткой центра для трудных подростков замаячила блондинистая шевелюра. Девушка выглядела слишком хорошо и совсем не похожа на трудного подростка. Герман Алексеевич ждет, когда новенькая подойдет и затем представляется: — Здравствуй. Меня зовут Герман Алексеевич, — он кивает ей головой, открывает дверь пропуская ее вперед. — Я — директор этого центра, по всем вопросам обращайся ко мне... — продолжить ему не дает Ситора. — Ага. Здравствуйте. У меня уже созрел вопрос, — она отрывает взгляд от смартфона и смотрит на директора, — можно мне уйти? Мой отец... — О твоем посещении будет известно ему. Он говорил, что ты будешь пытаться уйти, поэтому просил отчитываться каждый день. — Да, он много говорит, — она кивнула, — давайте перейдем уже к экскурсии. — Да, конечно, — соглашается он, — тут учебные классы, внизу спортзал, здесь кабинет ОБЖ. Каждый будний день с шестнадцати по девятнадцать отмечаться подходишь ко мне. Ты обязана присутствовать в нашем центре, быть на занятиях, выполнять домашнее задание и вести дежурство, — объясняет Герман Алексеевич, — тут, кстати, туалет, — он тянется к ручке дери, но тут же отдергивает и отмахивается, — туалет тут, в общем. — Ясно-о, — девчонка и не думала отводить глаза от своего смартфона. — Ситора, настоятельно прошу тебя не выделяться, — просит директор. — Я вообще святая, Вы что, — она усмехается, подмигивая Герману Алексеевичу. — Святой была бы — тут не находилась, — хмыкнул он, — я видел твое дело. — Там врут все, — она жмет плечами, — не нужно верить бумажкам. — Ты зачислена в группу ?Б?. У них сейчас ИЗО, — игнорирует мужчина, — Вероника Александровна отличный педагог, — он направляется к кабинету, намереваясь представить новенькую. — А можно мне в группу ?А?? — просит Сита, тыкая наманикюренными пальчиками по экрану. — Я слышала, что в вашем ?Б? совсем отморозки. — Отморозки у нас везде, — он дергает ручку двери и проходит внутрь. Вероника Александровна объясняла тему урока, но когда заметила директора замолкла. В школах, обычно дети встают, как только заходит другой преподаватель или директор, однако тут ни один из трудных ребят даже не пошевелился. — Здравствуйте, Герман Алексеевич, — и только ИЗОшница встает со своего места и кивает. — Здравствуйте, Вероника Александровна, — он смотрит на новенькую, та все никак не отрывала свой взгляд от телефона и даже не поздоровалась, — у нас в полку прибыло. Это Ситора, я вчера Вас предупреждал, - говорит он. — Это я, — она проходит в кабинет и располагается рядом с полненькой девушкой. Как только блондинка села, Герман Алексеевич поспешил удалиться. — Здравствуй, Ситора, — она доброжелательно улыбается, — место ты уже нашла. Можешь приступать к работе. Сегодня мы рисуем пейзаж, сейчас дам тебе акварель и кисть, лист лежит перед тобой. На доске был прикреплен рисунок, который должен был нарисовать каждый тут присутствующий. Однако большинство детей даже не притронулись к краскам. Кто-то рисовал непонятные символы карандашом, кто-то оставлял разные мазки на бумаге, которые явно не относились к теме урока. Большая часть ребят рассматривали что-то в телефонах. — Я нашел, — раздается в полголоса по всему кабинету. Никита резко выдергивает телефон из рук худощавого паренька и всматривается в экран смартфона. — У нас походу второе национальное достояние, после Ленки, — Платон заглядывает в телефон, а затем говорит громко, даже не стесняясь присутствия обсуждаемой новенькой и учителя. Фокина натянуто улыбается, оборачиваясь, показывает средний палец.— Дрочер, у тебя там уже встал? — усмехается Макс, вальяжно разваливаясь на стуле, снова устремляет взгляд в свой смартфон. — Ребята, успокойтесь! — прикрикивает Вероника Александровна, перебивая худощавого паренька. Ситора бросает хмурый взгляд в сторону одногруппников. Тут оказалось в разы хуже, чем она думала. К удивлению парни заглохли, лишь изредка перешептываясь и гыкая на свои шутки. Однако, ленту инстаграма новенькой они листать не перестали. — Они придурки, — шепчет полненькая девушка, поправив короткие розовые волосы, кажется, она даже улыбнулась. — Меня Женя зовут, так на всякий случай. — Я заметила, — блондинка откинулась на спинку и поудобнее разместилась на стуле, — Сита. Со звонком Сита пулей выскакивает из кабинета, а там и прочь из этого ужасного центра. Находится тут ей уже не нравится. Волкова находит в кармане пачку сигарет и, вытянув из пачки одну, зажав губами фильтр, чиркает зажигалкой. Выпуская дым изо рта, она судорожно листает контакты в телефоне. Раздаются гудки, а затем и голос на том конце. — Да? — Иван берет трубку сразу, когда видит входящий вызов от крестницы. — Как первый день в центре? — Погано. Тут даже хуже, чем я думала, — канючит она, наблюдая за тем, как тлеет зажатая между ее пальцев сигарета, — забери меня отсюда, пожалуйста. — Сита, неужто ты у нас и дня там не протянешь? — отвечает мужчина, вздыхая. — Соберись. Там всего лишь дети. — Не протяну, — продолжает гнуть свою линию блондинка, — ты сам знаешь, что с такими детьми общий язык я не найду. — Она голосом выделяет слово ?такими?, ожидая ответ. — Сита... потерпи хотя бы неделю, — на том конце раздаются голоса, — я перезвоню. Молодой мужчина с интересом бросает взгляд на Волкову через солнцезащитные очки. Он тушит носком кроссовка бычок и подходит ближе, тыкая пальцем на пульт управления. Недалеко раздается звук, оповещающий о закрытии автомобиля, а в подтверждение бирюзовый мустанг моргает фарами. Ковалев укладывает пульт управления в карман и смотрит на ту, что вчера группа ?Б? так яро обсуждала на физкультуре. — Че вылупился? — огрызается она. — Думал, что ошибся, а как только ты рот свой открыла — сразу понял, что ты новенькая, — он хмыкнул, наблюдая за тем, как блондинка тушит недокуренную сигарету. — А на занятие ты чего не торопишься? — А тебя волнует? — в ответ она впивается взглядом в Антона, а тот хмурится. — Как тренера — конечно, — он умещает руки под грудью, — бегом переодевайся и на разминку. — У меня формы нет с собой, — она тянется в рюкзак за жвачкой, в частной школе такая отмазка всегда срабатывала.— В джинсах, наверняка, тоже бегать удобно, — усмехается, когда блондинка зашагала на спортивную площадку, где толпилась остальная часть ее группы. — Давай веселее перебирай своими золотыми ножками. Спорт никому еще не вредил.По новенькой видно сразу, что залюбленная папина дочурка, которой, наверняка, прощалось многое. А вседозволенность сыграла свою роль: девочка границ в упор не видит, потому и находится здесь. Ковалев цокает языком, покачав головой, сложновато ей тут придется.