5. Любовь приходит, когда её совсем не ждешь (1/1)
- Ты какой-то странный.- Странный, это какой?- Задумчивый, что ли. Как будто ты сейчас не здесь.
Находясь в полутьме комнаты на втором этаже, мыслями я, наверное, действительно был не в этом мире. Фиолетовые обои, серый потолок и неоновые лампы. Я будто бы был во вчерашнем дне. Белая дверь и ржавая ручка. На мне прыгала Петуния, шлюшка из борделя ?Козлиная борода?. По синякам на её руках понимаю, что ночью нежным я не был. Девочка живая, но явно меня побаивается и бедрами двигает на моем члене скорее из страха. Не помню, что я говорили что делал. Не помню, что было этой ночью, но осторожно снимаю её с себя, встаю с кровати и одеваюсь. Я не кончил, но мне и не хотелось. Было немного жалко Петунию.- Я заплатил? – поворачиваюсь к девушке с синими волосами. Она утвердительно качает головой. – Извини за то, что был груб, – извинения получились скомканными и как-то через губу, но, думаю, ей они вообще не были нужны. Я со скрипом повернул ручку белой ободраннойдвери и бегом спустился по лестнице, вылетая под палящее солнце. Домой! Единственное, что я хочу сейчас, это оказаться дома и увидеть Флаки. Она меня видеть не хочет, в этом я уверен.
Блять, как же меня трясет! Меня не просто бьет мелкая дрожь, ощущение как будто я болен болезнью Паркинсона, люди на улицах оборачиваются мне вслед. Ненавижу этот маленьких городок, все ненавижу и себя в первую очередь! Почему же я тогда в Колумбии не сдох?! Что же этот чертов врач натворил?! Я же уже был мертв! Будь проклят тот, кто изобрел дефибриллятор! Будь прокляты все медики и всеаптеки, в которых нет лекарств! Без таблеток провалы в памяти будут толькоувеличиваться и придет Он...Так, стоп! Останавливаюсь и провожу рукой по щеке. Я что, плачу? Я стою посреди залитой утренним солнцем улицы и понимаю, что я давно прошел поворот к своему дому, и по моим щекам текут слезы. Как же я жалок и как омерзителен одновременно. Вспоминаю, как это чувство мерзости во мне зародилось. Это было в Осетии. Мы с другом перетаскивали тела убитых врагов и складывали их в кучу. Мы даже соревновались, кто более уродливее и причудливее соберет свою часть ямы из трупов. Я жевал крекер. Лицо одного из убитых было совсем не изуродовано гримасой боли и ужаса, напротив, он улыбался и совсем не вписывался в мою скульптуру. Тогда я взял крекер и вложил его в рот трупа, запихивая ботинком поглубже… Глубже… Ещё немного и рот разрывается, и разрывы ползут по щекам, пока с мертвого лица не сползает эта довольная улыбка. Она переползает на моё лицо, уродуя его навсегда. Тогда я улыбался уродливо идовольно. Но вместе с улыбкой что-то заползло и ко мне в грудь; что-то маленькое, холодное и мерзкое, оно свернулось прямо за солнечным сплетением и порой напоминает мне, что человеком я себя называть просто не имею права. Я омерзительное существо. Я потерял любое обличье человека как внешнее, так и внутренне. Я - существо… И все нормы и морали мне чужды. Я то, что должно умереть.Сейчас эта змейка в моей груди снова подняла голову и показывает мне картины того, что я натворил:испуганная прижатая к земле Флаки, избитаяшлюшка в борделе, напуганные прохожие, чей покой я посмел потревожить…И, стоя так посреди улицы, я понимаю, что мне нет тут места и никогда больше не будет. Мне нет места больше в этом мире. И у меня всего два выхода: либо я становлюсь наемником,либо сую гранату себе в рот и выдергиваю чеку. Второй способ, кстати, избрали все мои армейские друзья, по чьим похоронам я проехался перед тем, как приехать домой. Так стало со всеми, кого отправили на заслуженный отдых раньше меня. И, черт возьми, я месяц назад не понимал, почему они так сделали! Какой же я идиот! Всё же так очевидно и просто, это самое логичное, что вообще существует в мире!
- Привет.От испуга подскакиваю на месте и, вырванный из своих мыслей, оглядываюсь. Флаки стоит рядом со мнойи смотрит на меня. Глаза она не опустила.- Стобой всё хорошо? Я вчера убежала, а потом увидела на рукоятке кровь, вернулась, а тебя уже нет и домой ты не пришел. Я волновалась, жив ли ты... – слова как будто давались моей девочке с большим трудом, как будто она готова добить меня прямо сейчас, но это осуждается обществом.- Всё хорошо… Ты это… Извини за вчерашнее, детка. Я тебя напугал, наверное. Я не должен был, просто права не имел терять контроль над собой. Ты правильно все сделала, – я по привычке наклоняюсь к ней, чтобы она слышала мои слова.Флаки снова опускает глаза и краснеет, её решительность растаяла, и она снова стоит передо мной, не в силах поднять взгляд и перестать теребить ручку сумки.- Можно, я провожу тебя до дома? – спрашиваю аккуратно и не узнаю свой голос, как будто я тоже краснею и стесняюсь, а все мои мысли куда-то исчезли. О чем я вообще думал? Вспомнить мне не удалось. Да и был ли смысл вспоминать что-то, когда девушка, которая мне нравится, качнула головой в знак согласия. Мы молча идем по асфальтированной чистой уличке, мы не держимся за руки. Сейчас, когда сексуально я абсолютно удовлетворен, я понимаю, что к Флаки меня тянул не член из-за красивойфигурки и смазливой мордашки, к этой девушке меня тянет совсем по-другому. Да, я хочу её тело, но есть что-то большее чем простое желание обладать. Я не просто хочу разрядки, я хочу наполнить её своей любовью. Любовью? Я сказал это слово? Я что, влюбился в эту девчушку? Осознание, что это так, пришло быстро и одновременно с тем как-то осторожно. Да, на самом деле оно настежь открыло двери, но войти в мой мозг не решалось, мялось где-то на пороге.
Я посмотрел наФлаки, которая шла рядом со мной. Она просто по-детски доверчиво шла домой с человеком, который вчера вечером пытался её изнасиловать, который несколько дней назад разрешил в него стрелять, если начнет вести себя странно.- Флаки, а у тебя есть парень? – сам не понимаю, как я спросил это. Собственный голос я слышал издалека, как будто это говорил сейчас не я. Может, это говорило мое тело, но точно не я.- Нет, – девушка посмотрела на меня и быстро отвернулась. Мы снова шли молча.- Можно пригласить тебя на чай?- Можно. Вот тут я, честно сказать, растерялся, ибо ответа "да" я не ожидал. У меня вообще чай хотя бы есть?Мы поднялись на высокое крыльцо дома, обшитого розовенькими панельками. Как в дурацком сериале. Я открыл перед ней дверь в то место, куда давно никого не пускал. Гости ко мне прийти пытались, но как-то не срослось, я не самый гостеприимный человек в этом городке. Мы прошли на кухню, я поставил чайник и стал искать заветные листики, прессованные в гранулы, но тщетно. Чая в этом доме не оказалось.- Извини, но у меня оказывается нет чая. Будешь кофе?- Я не откажусь от кофе, - Флаки села на стул иоглядела стены комнаты. Когда она последний раз была в этом доме? Ей, наверное, было лет восемь.Мы говорили о погоде, о ремонте и о том, что скоро должны придти мои таблетки. Обсудили её старого пса и её учебу в колледже.Я, наконец-то, узнал,что она учится на искусствоведа. Беседа ни о чем, но это именно то, что сейчас нам было нужно.Я проводил её до самого крыльца. После того, как Флаки ушла, дом как будто опустел, постарел и помрачнел. Я сел перед телевизором на кухне. Что-то щелкнуло, и я оказался на полу, закрывая голову руками. Я лежал так недолго, крепко зажмурившись. До сознания стало медленно доходить, что это не растяжка щелкнула в кустах, а замок форточки… А я, блять, как кусок идиотского говна просто так валяюсь на полу. Мне определенно нужно выспаться сегодня. Настойку пустырника я, кстати, тогда купил. И, щедро приправив ею стакан, отправился спать.Мне снился цветущий Парагвай.Утро не задалось, потому что проснулся я от пронзительных соседских воплей. Мама Флаки визжала на всю улицу как резанная. Я вышел на крыльцо, закрывая глаза от яркого солнца руками. Флаки стояла на своем крыльце отвернувшись, и её плечики тряслись в рыданиях. А на газоне перед домом лежал её старый пес. А точнее его останки. Псина была разделана на мелкие кусочки, а голова была положена прямо на тротуар по направлению к двери дома. Я хватаюсь за голову двумя руками и скорее подхожу к хозяйке, пытаясь её успокоить, что-то говорю про то, что это, наверное, бродячие собаки, а сам смотрю на мою девочку. Я что-то говорю про большие стаи больших бродячих собак, но ни одна собака не сделает то, на что способен лишь колумбийский тесак.