1 часть (1/1)

-Все в порядке?-У меня ночная смена, - мычит Сансу в трубку, на что в ответ слышится нетерпеливое шипение: Аура явно не дает спуску даже учитывая тот факт, что прекрасно знает — разбудил.-Я не об этом, - Кыни перекладывает трубку под другое ухо, придерживая плечом и одновременно пытаясь сплести из трех разноцветных лент нечто, хотя бы отдаленно напоминающее бант для цветочной корзины. Получается плохо — все внимание рассеяно на сотни квадратных километров вокруг, но никак не на ткань на расстоянии двадцати сантиметров от глаз.Сансу сонно фыркает на другом конце провода.-Ну чего такое-то? Оторвись от своих цветочков, что ли...-Ауры.Кыни не слышит, но знает, что именно сейчас Усан закатывает глаза и философски изучает потолок.-У тебя везде ауры, - наконец отвечает Сансу, а Кыни, забыв о трубке, пожимает плечами, от чего та чуть не соскальзывает вниз.-Ну а что я сделаю, если они действительно везде, - невозмутимо реагирует Кыни, предпочитая не напоминать Усану, что чувствительность к подобным вещам — не самое приятное на свете ощущение. - Не чуешь, у нас там гостей не предвидится?Сказано это совсем ?как бы между прочим?, но Сансу мгновенно напрягается и прислушивается, будто появление демонов можно услышать. Но слышно разве что гудение автомобилей на окном да забытую в плеере песню на повторе — наушники довольно громкие.-Ну так вот, - продолжает Аура, умудрившись-таки связать бант. - Короче, что-то прозрачное и что-то оранжевое. Если чего будет — свисти.Из рук все валится, и Кыни сбрасывает вызов, позволяя телефону плавно съехать по руке на стол. За окном над ещё не сошедшим до конца снегом собирается мокрый весенний дождь, обещающий, помимо ощущения весны, ещё обвал разных проблем вроде грязи и слякоти; Аура поднимает взгляд на серое небо и морщится, как от зубной боли — он прекрасно знает, какая должна быть аура над Кансогу, и два новых пятна его порядком напрягают.Это мало похоже на демонов — у тех энергетические поля не такие чистые.Сансу подкидывает в ладони несколько маленьких металлических шариков и с удовлетворением замечает, что Тэсон вновь не промахнулся с очередной своей штучкой — сферы знатно подрывают демонов, и после парочки таких не составляет совершенно никакого труда добить тварей даже обычным заклинанием без использования способности.Усан плести заклинания, конечно, умеет, но выходят они у него слабые. А после шариков даже они оказываются для демонов неприятным сюрпризом.Когда в жижу разрывается уже третий, наверное, кряду — Усан демонов не любит считать во время боя — Сансу брезгливо отскакивает от тяжелых черных капель в сторону автобусной остановки; хватает половины взмаха крыльев, чтобы оказаться на её крыше.-Вот херня, - расстроенно констатирует он, осматривая испачканные светлые джинсы. Мелькает мысль, что Аура с вероятностью в сто процентов будет долго издеваться на тему того, ?какие мы красивые ходим в дерьме попрыгать?. Ну а что, если демоны после уничтожения действительно похожи на эту неприятную субстанцию.Опрометчиво не оглядываясь по сторонам, Сансу шарит в карманах, но с разочарованием понимает, что металлических шариков осталось всего три штуки — как раз на одного демона, чтобы совсем вдребезги. И все бы вроде ничего, но — Сансу чувствует — этих тварей вокруг чуть больше, чем одна.И если год-два назад демоны встречались по одному, то теперь такого практически не бывает. Штуки три-четыре за бой, а то и больше.Сансу прислушивается к затишью и втягивает носом воздух, словно на нюх можно почувствовать приближение врага — запах, конечно, мало чем помогает, но одновременно с отдаленным шумом в реальности в подсознании что-то щелкает и тянет. Сансу напрягается.Вспоминается дневной разговор с Аурой.Вокруг явно чувствуется присутствие ещё кого-то, кроме демонов, но Сансу отвлекается от этих мыслей, когда сзади налетает черная тень; он рефлекторно поворачивается боком, защищая крылья, но промахивается, когда пускает в ход два из трех шаров.Они с гулким стуком катятся на проезжую часть. Волной воздуха Усана сбивает с крыши остановки, и последний шар летит тоже куда-то вниз, пропадая в канализационной решетке.Чтобы сплести заклинание, пусть и самое дохлое, Усану нужно минуты три — здесь же нет даже трех секунд, когда демон совсем близко. В голове проносится куда лихорадочных мыслей, среди которых самой нормальной кажется ?черт, джинсы вообще к херам?, и Сансу уже говорится кричать — громко, от души и так, чтобы от демона не осталось даже жижи.Проверено, что такое свойство есть.Но не успевает Сансу даже просканировать, какие тональности нужны конкретно для этой твари, как в воздухе раздается тот свист, который бывает обычно от слишком быстро летящий в воздухе узких предметов — демон замирает и просто, без всяких спецэффектов и взрывов, оплывает темной лужей.Черная жидкость не остается, как обычно, на земле — она постепенно исчезает, будто что-то разъедает её изнутри. Усан скептически поднимает взгляд в небо и думает, что теперь уже вся одежда к херам, поэтому можно не волноваться.Но в подсознании все ещё что-то щелкает и тянет, хотя демонов нет — Сансу, не поднимаясь из полурастаявшего снежного сугроба, наконец догадывается повернуть голову чуть в сторону.Около автобусной остановки — ровно чуть дальше того места, где был только что демон — стоит парень лет семнадцати-восемнадцати в легком сером полупальто, высоких, похожих на военные, ботинках и обычных серых джинсах. Все по корейской моде, ни дать ни взять, но Сансу обращает внимание на другое.За спиной у незнакомца — пушистые и острые черно-оранжевые крылья. Нет рыжие, нет — именно оранжевые, того безумно яркого и слепящего глаза цвета. От удивления Сансу забывает стереть с лица скептическое выражение.-Ten points out of ten points, - говорит парень по-английски, и Усану ужасно хочется добраться до ближайшего куска снега и звездануть им в этого умника. Хоть произношение у парня и хорошее, Сансу европейские языки не жалует.Впрочем, ещё прежде чем Усан додумывает мысль, чтобы высказать её вслух, парень поднимает одну руку — в узком рукаве пальто что-то мелькает острым металлическим отсветом. Кажется, иглы.-Сынхён-а, это свой, - раздается второй голос, и в поле зрения Усана появляется ещё один молодой человек — с правильной просто до зубного скрежета внешностью и, судя по поведению, прекрасно понимающий, какое впечатление производит этим фактом.Этот тоже крылатый, только крылья за спиной сложены, и плохо видно, какой птице могли бы принадлежать.Тот, кого назвали Сынхёном, раздраженно дергает плечом.-Он подозрительный тип, - заявляет парень капризно, указывая длинным пальцем на щурящегося в сугробе Усана. - Он мне не нравится. Сидел тут, видите ли, и с демоном беседы разводил. Подозрительный.Второй крылатый театрально прикладывает руку ко лбу.-Сынхён, - твердо, отчасти устало даже. - Убери свои штучки. Он свой.-Да нет, что вы, - Сансу наконец обретает голос и саркастически закатывает глаза. - Я на стороне зла. И у меня есть печеньки. Как вам предложение?Сынхён победно фыркает и встряхивает рукой — из рукава выскальзывает длинная острая игла, которую он перехватывает пальцами и направляет на Сансу.-Я же говорил! Чонхун-хён...Второй, со сложенными крыльями — который Чонхун — устало вздыхает и щелкает пальцами; Усан сначала не понимает, что происходит, но Сынхён недовольно кривится.-Убери, - повторяет Чонхун. - Тебе ведь не нужны проблемы с... сородичами?-Мне вообще ничего не нужно, - шипит Сынхён, глядя себе под ноги. - Забери. Возьми, блин, и забери.И протягивает руку с иглой Чонхуну. Тот качает головой.-Перестань валять дурака, пожалуйста, - ещё щелчок пальцами, и Усан видит, как талый снег под ногами Сынхёна поднимается тонкой белой лентой и по-змеиному тянется к игле. Тот смотрит на снег пару мгновений, а потом легко, будто и не металл это вовсе, сминает в пальцах иглу, не давая воде к ней приблизиться.И отворачивается, отходя в сторону — дальше от Усана, ближе к Чонхуну.-Вот так и познакомились, - нарушает молчание Сансу, делая усилие и поднимаясь-таки из сугроба. - Вы такие милые, я прям не могу.Усан делает вывод, что ему не кажется, будто глаза Чонхуна, и без того немаленькие, сделались раза в два больше. Он передергивает плечами, убирая крылья, и кивает Сынхёну — тот так и остается неподвижен, не обращая внимания.-Кто ты? - спрашивает наконец Чонхун, глядя на Усана, который, в свою очередь, выгибается и так, и эдак, чтобы разглядеть урон, нанесенный его крыльям мокрым снегом.Сансу прищуривает один глаз, глядя за плечо.-Знаешь, это мне у вас спросить надо, кто вы такие. А то я тут вроде как официально заверенный крылатый этого района. А вас, господа, как-то не припомню.Убирает крылья и с сожалением смотрит на носки некогда белых кроссовок.-Впрочем... У Сансу, приятно познакомиться.Руки не протягивает, да и Чонхун, кажется, на это внимания вообще не обращает. Сынхён, колдующий что-то над рукавами своего полупальто, слегка оборачивается и улыбается язвительно:-Ничего удивительного, сэр, - на английский манер обращается он к Усану. - Что не припоминаете. Мы обитаем по всему Сеулу, но вообще — Чонногу.Сансу порядком удивляется резкой перемене настроения черно-оранжевого парня — сейчас его голос звучит вполне нормально, и никакой враждебности словно в помине не было. Чонхун пожимает плечами, де, на это можно не обращать внимания.Сынхён последним убирает крылья и заодно и руки в карманы, зябко передергиваясь. Устанавливается спокойное, ничем не прерываемое, кроме редкого людского потока, молчание; Усан склоняет голову набок, пытаясь почувствовать вокруг хоть что-то, но внутри больше ничего не щелкает — видимо, шестое чувство, отвечающее за ?новинки? в районе, уже свыклось с этими двумя крылатыми.Сансу смотрит внимательно на Сынхёна с Чонхуном и быстро стыкует факты, начиная понимать, про какое такое ?что-то оранжевое и что-то прозрачное? говорил днем Аура. Он, Кыни, много раньше почувствовал именно этих двоих в пределах Кансогу. Усан теперь не сомневается в своих догадках, чуя, откуда в их аурах такие цвета.Когда на плечо ложится чья-то рука, Сансу подпрыгивает чуть ли не на полметра, нервно дергаясь и оборачиваясь назад с явным желанием заехать кому-нибудь локтем в челюсть.За спиной спокойно улыбается Тэсон.-Все в порядке, Уса-чан? - спрашивает он, а Сансу чуть ли не кантачит, если судить по глазам.-Не смей называть меня так на людях, - шипит он злобно, но Тэсон только улыбаться продолжает, словно и не слышал этих змеиных звуков. Усан начинает дуться. - Нет, какое ?в порядке?, о чем ты! Кровькишкираспидорасило, я полумертв, не видно, что ли?! А ещё меня пытались убить и отобрать печеньки, которые я получил от Повелителя Зла!Тэсон кивает — ему не нужно удивляться и переспрашивать, чтобы понять, что Усана просто занесло на повороте. Чонхуна же явно прибивает подобным пассажем; Сынхён весело фыркает.Усан с достоинством отворачивается от Тэсона и по-королевски кивает паре крылатых. По ним видно, что пара.-Не обращайте внимания, просто не люблю, - стреляет взглядом через плечо, где Тэсон набирает на клавиатуре телефона номер. - Очевидных вопросов.Тэсона вообще косвенные обвинения не трогают — он рассеянно смотрит куда-то сквозь все предметы в поле его зрения, приложив к уху мобильный и слушая гудки.-Да... Нашел, чего искать-то. Даю.Тэ, глянув на Усана, передает ему мобильный — Сансу молчаливо спрашивает, мол, кто, но Тэсон только отмахивается.Голос у Ауры на той конце провода очень уставший.-Чертов выскочка, - слышится из трубки незлобивое, и Сансу улыбается.-Я соскучился.-Не сбивай меня с темы, - предупреждает Кыни. - Встретил гостей?Только Усан собирается ответить, как чувствует, что Тэсон сзади еле заметно напрягается и подается вперед — скосив взгляд за плечо, Сансу видит, как Тэ широко открытыми глазами вглядывается в людской поток, не двигаясь.Сынхён начинает почему-то болезненно морщиться.-Скорее они встретили меня, - Сансу промедляет с ответом, заставляя Кыни нетерпеливо кашлянуть. - Все в порядке, короче. Они из Чонногу, поэтому незнакомые.Тэсон аккуратно трогает Сансу за плечо и кивает в сторону; тот игнорирует.-Я, в общем-то, не об этом хотел сказать, - голос Ауры звучит тише и медленнее, как если бы на телефонной линии были неполадки. - Творится какая-то херня, и я это вижу. Вы сейчас где?-Автобусная остановка. - Усану становится отчаянно неуютно рядом со словно впадшим в астрал Тэсоном, растерянно осматривающимся по сторонам. Кажется, из всех них только Чонхун ничего не чувствует, в то время как Сынхён начинает вести себя примерно так же, как Тэ.-Остановка? Значит, валите оттуда, и побыстрее, - ответ Кыни звучит, как приказ. - Крылья в руки и проваливайте. Идите домой, в мастерскую, куда хотите. Проваливайте и отсиживайтесь. И ты, Сансу...Усану становится безотчетно страшно.-... только попробуй высунуться. Всё, я скоро буду.Не успевает Усан нажать на красную кнопку сброса, как Тэсон, схватив его за рукав и бросив короткое ?уходим?, дергает его в сторону ближайшей арки, ведущей в лабиринт улиц с центрального проспекта; накатывает сильный, абсолютно животный страх перед тем невидимым и неосязаемым, что происходит вокруг. Последнее, что видит Усан, быстрым шагом поспевая за Тэсоном — несколько отличающихся от общего людского потока человек, от которых исходит безумный леденящий кровь холод.Сынхён смотрит на них широко открытыми глазами, не двигаясь, и Чонхуну приходится чуть ли не орать, встряхивая его за плечи, чтобы привести в норму.Пара крылатых направляется вслед за Усаном и Тэсоном шагом, срывающимся на бег, и вскоре они вчетвером путаются в лабиринте бетонных улиц, петляя и углубляясь в него все дальше.Через пятнадцать минут быстрого бега в боку не колет разве что у Усана, любящего бег как само явление; Тэсон чуть отстает, но, в принципе, не жалуется. Никто не думает и не знает, куда они направляются — Сансу, конечно, неплохо знает район, но страх неизвестного происхождения, только начинающий отпускать, все равно мешает мысли и дает лишь одну установку — просто двигаться вперед, подальше и побыстрее.Чонхун с Сынхёном района не знают в принципе.Позади слышится сдавленный крик и стон — Усан резко тормозит, перехватывая по пути Тэсона, и оглядывается, щурясь от моросящего мелкого дождя.Сынхён спотыкается обо что-то и падает на колени, больно проезжаясь ладонями по неровному асфальту и сбивая их в кровь — Чонхун с перекошенным лицом опускается рядом со смотрящим в землю Сынхёном, которого, кажется, через несколько секунд начинает потряхивать.Усан подходит ближе.-Что случилось?-Больно... - Сынхён поднимает голову, глядя на Сансу — того обдает волной холода, когда он видит в уголках сынхёновых глаз странную сочащуюся жидкость. Нет, не слезы — слезы такими прозрачными и светло-зелеными не бывают.Усан невольно отшатывается; Сынхёна бьет крупной дрожью и он вновь опускает голову, упираясь сбитыми ладонями в асфальт.-Нужно много теплой воды, - голос у Чонхуна дрожит и срывается, когда он пробует поднять Сынхёна на ноги. Тот лишь что-то бессвязно бормочет — кажется, что-то про боль. - Много теплой воды, сода... Пожалуйста. Сынхён-а...Чонхуна начинает лихорадить — пусть и меньше, чем самого Сынхёна, и Усан списывает все на волнение. Он растерянно оглядывается на Тэсона и, получив утвердительный кивок, жестом зовет его подойти ближе.-Отсюда до дома минут пятнадцать, если быстро. - Усан пытается сориентироваться на местности — топографическим кретинизмом вроде никогда не страдал. - Но если через ту арку и с крыльями, то можно управиться за десять...Тэсон молча помогает Чонхуну поднять Сынхёна и прерывает Усана одним коротким движением ладони. Сансу, поняв, что проводником по Кансогу сегодня является он, без слов материализует крылья и поднимается в воздух — некоторое время зависает над дворами, оглядывая их сверху, и, увидев, что остальные тоже поднялись, сильными взмахами прибавляет скорость.Ему, морской чайке, это ничего не стоит. Тэсону и Чонхуну с Сынхёном, который не может материализовать крылья, приходится намного сложнее.К тому времени, когда Усан лихорадочно пытается нашарить в кармане ключ, стоя перед дверью квартиры, Сынхён, кажется, уже теряет сознание — по его щекам текут эти совершенно нереальные, страшные зеленые слезы, а сам он перестает даже стонать. Убери сейчас Чонхун от него руки — упадет в то же мгновение, но Чонхун держит крепко, прижав к себе и уткнувшись лицом в плечо Сынхёна.Тэсон, обойдя Усана, просто толкает дверь — она оказывается открыта, как если бы Аура вернулся раньше и не позаботился о том, чтобы её закрыть. Впрочем, он, Кыни, если приходит первым, почти никогда не закрывает за собой дверь, зная, как Сансу раздражает конкретно этот сложный дверной замок.Кыни действительно уже дома, и, выйдя на звуки в коридор, смотрит на Тэсона сначала непонимающе, а потом с беспокойством.-Что за...На этом вопросы заканчиваются, когда Аура скользит непроизвольно проявившимся истинным зрением по фигурам Чонхуна и Сынхёна; Кыни бесцеремонно заталкивает Усана в комнату и приказывает освободить место на диване — Сансу же просто одним движением смахивает все находящиеся на нем бумаги с чертежами.Чонхун пробует устроить Сынхёна в горизонтальном положении, но тот приходит в себя и отчаянно мотает головой — сам усаживается, сгорбившись и обхватив руками колени, как делают дети, у которых болит живот.Здесь — чувствует и Усан, и Аура — все совсем иначе.Чонхун снизу заглядывает Сынхёну в глаза.-Проходит? - тихо спрашивает он с явным трудом, будто слова стоят немало сил. Сынхён слабо кивает, вытирая рукавом пальто свои странные зеленые слезы. Чонхун просит у Ауры пол-литровый стакан воды и соду, а Аура просит Тэсона не уходить, потому что что-то там ещё надо, а на деле же — просто так намного спокойнее; Тэсон просит Усана перестать мельтешить перед глазами, а Усан просит всех заткнуться и оставить его в покое.Он только сейчас замечает, что до сих пор не убрал крылья.Махнув рукой, Сансу уходит переодеться из всех этих испачканных весенней грязью шмоток — долго стоит под холодным, как давешний дождь, душей, а из мыслей все никак не идут страшные слезы. И вот это слабое ?больно?. Словно больно, а словно и нет.Когда он возвращается обратно уже в сухой, но ауровской футболке, сразу с наезда заявляя, что кое-кто не додумался включить стиральную машину, Сынхён уже успокаивается, засыпая головой на коленях у Чонхуна. Верхняя одежда валяется где-то на полу, и Аура передает её Усану, чтобы повесил в прихожей.Усан же думает, что, пожалуй, никогда не видел Кыни настолько подавленным. Он садится подле него у кресла, позволяя обхватить себя руками за плечи, и, растирая уставшие глаза, наблюдает, как Чонхун гладит Сынхёна по голове, что-то тихо успокаивающе напевая.Или говорит просто что-то.А Тэсон молчит — впрочем, как всегда. Наверное, была бы его воля — давно сбежал бы в свою мастерскую, но просьбу Ауры ему нарушать тоже не хочется. Он стоит у окна, заложив руки за спину, и следит внимательным взглядом за сползающими по стеклу дождевыми струйками — словно пытается прикинуть, а могут ли они быть ему полезны, скажем, в каком-нибудь следующем виде оружия. Усан слабо улыбается, думая, что его догадки верны процентов на девяносто пять.-Эта способность, - начинает Аура без предисловий, а Чонхун поднимает голову, кивая. - Это всегда?Сансу нетерпеливо дергает плечом, намекая, что он энергетических полей не видит и даже не догадывается, о чем идет разговор.Чонхун смотрит в стену напротив себя минут пять, прежде чем начать говорить — первые слова ему по-прежнему даются с трудом, но потом становится легче, когда дыхание Сынхёна выравнивается и он перестает судорожно глотать воздух.-Всегда. С самого его перерождения, - Чонхун с горечью улыбается, пропуская сквозь пальцы темные волосы Сынхёна. - Я переродился на месяц раньше — кажется, это был январь позапрошлого года. Не помню — помню только то, что было очень холодно. А через месяц переродился он — я тогда уже вроде как смышленой птицей был, знал все про связи и прочую дребедень... Крылатые из Содэмунгу провели ликбез. Соседствуем.Аура понимающе кивает.-У меня все было спокойно, когда крылья резались, - продолжает Чонхун. - А вот во время перерождения Сынхёна вокруг было много демонов, и нам пришлось мало того, что прикрывать себя, но и его вытаскивать из всей этой дряни, и мы где-то что-то пропустили... Я не знаю, что там произошло, а Сонгю по-прежнему ничего не может нормально объяснить. Но факт остается фактом — нормальное течение перерождения было нарушено, и теперь такие приступы стали обычным периодическим явлением. Способность нарушилась ещё при перерождении.Сансу теперь уже не плечами дергает, а довольно невежливо прерывает Чонхун, недовольно скрестив на груди руки:-Умники, черт бы вас побрал. Один знает, о чем говорит, второй глазищами своими все видит. А я не понимаю. Что за способность, что нарушилось? Что это, черт меня побери и не возвращай, за зеленые слезы?-Это не слезы, - медленно отвечает Чонхун и отворачивается к окну. - Это яд.Сансу сжимает ладонь Ауры.-Способность Сынхёна — яды и все, что с ними связано. Он может создавать их, может генерировать сам по себе; он сам насквозь ядовит — кровь, слезы, крылья, перья. Все его биологические жидкости являются ядом в чистейшем виде.Чонхун слабо улыбается, глядя на реакцию Сансу — тот бледнеет и растерянно оглядывается на Ауру, будто ища поддержки, а тот лишь утвердительно кивает. Ему все видно из аур.-И для птиц тоже ядовит?..-И для птиц, - соглашается Чонхун. - А из-за нарушения в перерождении — и для себя.Усан ловит себя на мысли, что начинает понимать. Такое чувство являлось к нему довольно давно в последний раз — кажется, это был урок стереометрии в школе, когда учитель принялся объяснять материал буквально па пальцах.-И эти приступы, - догадывается Сансу, - Это когда...Чонхун кивает.-Это когда яд Сынхёна начинает пожирать изнутри его самого. У него есть иммунитет, но, судя по всему, именно он был нарушен в момент перерождения, поэтому яд все равно прорывается периодически. Это и есть приступы.-А поскольку яд этот имеет кислотную среду, - продолжает стоящий у окна Тэсон логическую цепочку, - То первое время его можно гасить чем-то щелочным вроде соды. Простая неорганическая химия.-Верно.Сансу не видит, но чувствует, как Аура закрывает глаза и отворачивается от Сынхёна, просто устав видеть то, что он видит.Вплоть до позднего вечера Чонхун не двигается, боясь разбудить чутко спящего Сынхёна; Тэсон все-таки сбегает к себе под каким-то предлогом, да и Кыни его уже не держит. Вообще разговаривает мало, сподобившись только на заявление, что сегодня никто больше никуда из дома не выйдет. Сансу звонит в ресторан и отменяет ночную смену.-Ауры поганые в Кансогу, - кривится он, а Сансу вспоминает холодные людские фигуры на центральном проспекте в человеческом потоке.Сансу отлавливает усталого Ауру на кухне, когда тот роется на полках в поисках сахара, но не находит и в раздражении выливает приготовленный кофе в раковину; Усан осторожно обнимает его, но Кыни отстраняется, глядя вперед совершенно пустым взглядом.-Что ты видишь? - спрашивает Усан тихо, как никогда желая тоже иметь способность к истинному зрению. - Что ты видишь? Почему тебе так страшно?Аура закрывает глаза.-Потому что это страшно. Потому что не бывает бесконечного сопротивления.Молчит с секунду и с горечью кривит губы.-Потому что обречен. И это — страшно.