IV. Homo homini geminus est (1/1)

Что с тобой? В пустой ты угол смотришь, говоришь С пространством, с воздухом, в твоих глазах Огонь сверкает дикий. ? У. Шекспир — ?Гамлет?Июнь 2008, Пембрукшир, Стэкпоул.Когда папа входит без стука, Джеймс вздрагивает от неожиданности и едва успевает свернуть окно текстового документа, в который кропотливо и предельно внимательно выписывает все фактические и возможные расчёты своего лечения, ведь в скором времени ему предстоит снова покинуть отчий дом на два с лишним месяца и поехать в Хаверфордуэст и, возможно, Лондон, где его ждёт первый курс лучевой терапии и, если не повезёт, второй?— химической.Всё это, безусловно, стоит немалых денег, и ему просто необходимо досконально изучить сей вопрос, чтобы протянуть как можно дольше на накопленные средства. Ведь пока у него нет официальной работы, он не сможет взять кредит в банке. Хорошо хоть, что он успел просмотреть сайты благотворительных фондов, оплачивающих терапию малоимущим гражданам Уэльса, до того, как папа вторгся в ?сынарник?, как родители часто называли его комнату, иначе отвертеться от серьёзного разговора с родителем было бы невозможно.—?И почему только ты смотришь на обои рабочего стола, сынок??— наполовину задумчиво и наполовину шутливо произносит отец, облокачиваясь о дверной косяк, и с тревожной улыбкой смотрит на Джима.—?Тренирую память,?— невпопад отвечает молодой писатель, пряча дрожащие от всплеска адреналина руки от родителя. Слава богу, что он уже давным-давно перестал ставить на фон компьютера голых тёлок, отдавая предпочтение газовым туманностям, особенно Большой Туманности Ориона?— восхитительной розовато-лиловой чаше, таящей в своих необъятных недрах тёмную пыль, светящийся газ и сливающиеся друг с другом яркие и горячие звёзды.—?Что же ты в астрономы не пошёл? — вздыхает отец и устало трёт переносицу.—?Потому что я?— гуманитарий, в отличие от вас с мамой,?— бормочет Джим, вглядываясь в выражение лица папы и пытаясь понять, что же послужило причиной его неожиданного визита, ведь беседы родителей и сына вообще были редкостью в их семье. С Хло, понятное дело, болтовня не прекращалась ни на миг, когда она звонила или приезжала погостить, что было довольно часто, но с Джеймсом подобное не прокатывало совершенно. —?Может, перейдём сразу к делу? Я занят, ты занят, к чему вообще это всё?—?Я сегодня ездил к тёте Джейн помогать разбирать чердак и нашёл кое-что, что может тебя порадовать,?— говорит мистер Гриффит и заговорщицки подмигивает озадаченному Джиму.—?И какого лешего ты решил сказать мне об этом на ночь глядя, ещё и войдя без стука? —?Джеймс старается сделать вид, что он чрезвычайно раздражён, но не может сдержать лёгкую ухмылку, изгибающую губы против его воли.—?Потому что сейчас?— самое время, сынок! Так что отрывай-ка свой кочан от компьютера и иди во двор.?— Отец ещё раз подмигивает сыну и бесшумно покидает комнату, оставив дверь приоткрытой.—?Блядь, да ла-а-адно? —?при виде потрёпанного жизнью, но довольно мощного телескопа Джим не может сдержать восхищения, одновременно чувствуя, как отлегло от сердца: он-то боялся, что обычно проницательный отец раскрыл его секрет.—?Джеймс Кимберли Гриффит! —?притворно-укоризненно воскликнул мистер Гриффит, театрально всплеснув руками. — Мы что, зря платили за твоё обучение, чтобы ты тут позволял себе такую грязную брань?—?Пффф, я никогда в жизни не ругался грязным матом, пап! Мой всегда чист, блядь, свеж и пахнет морем! —?фыркает Джим, припав к окуляру и настраивая резкость, совершенно не замечая, как с лица папы исчезает улыбка.—?Надо бы повернуть на шесть градусов левее.?Неожиданно тёплый поток воздуха, словно чей-то выдох, опалил лысый череп Гриффита, из-за чего по спине бежит ниагарский водопад мурашек.—?Ты что-то сказал, Джим? —?Гриффит отрывается от прибора и вопросительно смотрит на отца.—?Нет, я молчал,?— удивлённо ответил Джеймс, пожав плечами, и вновь обратил взгляд к небесному куполу. — Тебе послышалось, наверное.—?Да, вполне возможно… Не задерживайся слишком долго, сынок. И не разбуди маму, когда пойдёшь спать. Спокойной ночи.—?И тебе, па.Несколько озадаченный тем, что произнёс мысль вслух, Джеймс всё же направляет окуляр чуть левее и жадно впивается в ставшее близким и от того ещё более загадочным усеянное звёздами небо; он видит Поллукс и Кастор?— альфу и омегу созвездия Близнецов?— в полной красе. Два мерцающих гиганта, как два глаза, смотрят на него с теплотой и одобрением. Наверное, было бы здорово иметь близнеца…Гриффит со вздохом проводит рукой по прохладному металлу аппарата?— как жаль, что он не успеет вдоволь наиграться с телескопом, ведь уже послезавтра он будет трястись по ухабистой дороге в Хаверфордуэст, продолжая свой заплыв через реку, имя которой??рабдомиосаркома?, и идёт в дом, с отчуждённым, усталым недоумением слушая собственный внутренний голос (который в последнее время стал… умнее, острее, проницательней, что ли?) монотонно рассказывающий давно, казалось бы, забытые выдержки из греческого мифа о сыновьях-близнецах Зевса и Леды:—?Диоскур Поллукс, видя, что смертный брат его Кастор превратился в безжизненный труп, стал умолять Зевса возвратить его к жизни, но повелитель богов ответил, что может только предложить Поллуксу на выбор следующее: или разделить жизнь богов и быть вечно бессмертным, или вместе с братом-близнецом Кастором проводить полгода в мрачном царстве Аида, а полгода?— на Олимпе. Поллукс тотчас же выбрал последнее, не желая расставаться с братом. Тронутый такою нежною дружбой, Зевс превратил братьев Диоскуров в созвездие Близнецов. Боже мой, и зачем только ты захламляешь свой жёсткий диск таким мусором, Джейми?Июнь 2008, Пембрукшир, Стэкпоул.Очередной стук в дверь и мамино ?Джи-и-им!??— наверное, сотый раз за день.—?Блядь, мам, ну что ещё? —?кричит Джеймс, не отрываясь от своего занятия: он готовится к кратковременному переезду и убирает кассеты, диски и журналы с порнушкой, которые ему совершенно не пригодятся в Хавере, в картонные коробки, чтобы они не попались на глаза родителям или?— не дай бог! —?девочкам во время его отсутствия.Накануне отъезда он всё же решает соврать родителям, будто якобы нашёл работу в центре Пембрука в качестве младшего помощника редактора газеты ?Вестерн Телеграф? и планирует пожить там самостоятельно пару месяцев, чтобы хоть как-то объяснить своё очередное отсутствие, и теперь обеспокоенная скорым отъездом прожившего всю жизнь под родительским крылом единственного и горячо любимого сына мать беспрестанно донимала его советами, перемежая их с уговорами остаться или хотя бы взять с собой Дейви, который, к счастью, именно сейчас отсутствовал на Британских островах.—?Шарф возьми.?— Опять плачет, Господи, да сколько можно?—?Да какой, нахуй, шарф? Я вернусь задолго до осени, мам, ну не сходи ты с ума! —?Джеймс отмахивается от назойливой материнской заботы и так резко отрезает ленту скотча, что попадает лезвием по указательному пальцу и раздражённо шипит, посасывая порез.Июнь 2008, Пембрукшир, Стэкпоул.—?А что, если ты всё же останешься здесь и будешь ездить на работу на машине?—?По три часа туда-обратно? Конечно, Джейн, у нас же бензин на деревьях растёт,?— усмехается отец, паркуясь неподалёку от автобусной остановки.—?Бензиновые яблоки… Колоссальная комбинация, барону Мапертису и не снилось,?— тонет в вопле клаксона какого-то нетерпеливого водителя невесть откуда взявшаяся саркастическая мысль.—?Ну уж лучше так… Он же будет там совсем один! —?восклицает женщина, обеспокоенно наблюдая за вытаскивающим из багажника набитый под завязку походный рюкзак сыном.—?Разберётся, здоровый лось уже,?— бормочет отец, сжимая в руках тубус со звёздной картой, не вместившийся в поклажу Джеймса.—?Да, мам, ну заканчивай уже, я же в Хавер еду, а не в Бирмингем,?— Джим уворачивается от очередного поцелуя плачущей матери.— И это всего на два с небольшим месяца.—?Ох, Джимми, как жаль, что Дейви не смог с тобой поехать! —?не унимается женщина и крепко обнимает сына. — Обещай, что будешь звонить!—?Конечно, буду, мам, даже в гости позову,?— скрепя сердце, врёт Джим, ещё раз клюёт родителей в щёки и садится в автобус, махнув рукой на прощание.Июль 2008, Пембрукшир, Хаверфордуэст. —?Криоконсервацию проводить планируете? —?очень симпатичная радиолог со светлыми короткими волосами и тонкими запястьями бегло оглядывает Джеймса и возвращается к заполнению больничной карты.Тридцать четыре, регулярно изменяет мужу, но с тобой не станет точно, даже из жалости. —?Что-что, простите? —?неожиданный вопрос и не менее неожиданная мысль, будто и не его вовсе, застаёт Джеймса врасплох.—?Вы будете проходить радиотерапию нижней части тела, и лучи неизбежно попадут на репродуктивные органы, поэтому рекомендуется сдавать сперму на консервацию.—?Эм… Мой врач меня об этом, кажется, не предупреждал, так что…Вообще-то, предупреждал. И откуда только такая привычка игнорировать хотя бы более-менее полезную информацию и запоминать мусор? Хуже Джона. — …В любом случае нет, консервация не понадобится, я эм…Девушка понимающе кивает головой, и вот спустя несколько неловких мгновений Джеймс стоит перед ней со спущенными штанами, покуда она разрисовывает его бедро с не зажившим до конца после операции шрамом непонятными точками и полосками, беспрестанно сверяясь с трёхмерным изображением оставшихся опухолей на мониторе аппарата.Июль 2008, Пембрукшир, Хаверфордуэст. В отличие от химического лечения, радиотерапия проходит для Джеймса довольно-таки легко: он не валится с ног от слабости, его не выворачивает наизнанку, да и окружающая действительность не давит так сильно. Он просто приходит в назначенное время в больницу, спокойненько лежит пять минут под лучами аппарата, благодарит радиолога и уходит домой, предоставленный самому себе.Может быть, именно из-за столь внезапно обрушившейся на голову свободы и полного одиночества Гриффит чувствует, что борьба с раком?— далеко не единственное изменение, произошедшее с ним. Потому что его внутренний голос?— или как ещё можно назвать то, что мы слышим, когда думаем или читаем про себя, или просто мечтаем?— изменился: он словно перестал принадлежать Джиму, более того?— начал приходить извне, практически вступать с ним в диалог, как несколько недель назад, когда он смотрел на звёзды в телескоп на заднем дворе родного дома.Джеймс не может сказать точно, но предполагает, что этот голос стал звучать несколько иначе, чем раньше, и становится похож на интонации того возмущавшегося всем и вся молодого человека из скверика в больнице имени Святого Варфоломея в Лондоне: стремительный, цепкий, последовательный, да ещё и мысли озвучивает такие, какие самому Гриффиту в голову бы никогда не пришли, словно в голове поселился кто-то ещё?— чужой и незнакомый.—?Нет, ну ты только посмотри, Джейми. Мирно, тихо, спокойно… Какое гадство! До чего же скучный город. Мозги ржавеют.Он звучит так ясно и отчётливо и не из головы, что у Гриффита перехватывает дыхание, и мелькает мысль, что он сходит с ума: он стоит у кровати, втирая специальную мазь от ожогов в бедро, а жалоба на скуку определённо звучит с кресла у окна.Август 2008, Пембрукшир, Хаверфордуэст.Первый курс лучевой терапии проходит довольно успешно, разве что немного кружится голова, и неприятно жжёт бедро, но это однозначно и рядом не стоит с той жестью, что происходила с ним онкоцентре, когда он только-только вошёл в бурные воды борьбы с опухолью.—?Рабдомиосаркомой. Точность в фактах?— наше всё, Джейми. Мысли его на удивление ясны и чисты, и он даже заставляет себя снова засесть за книгу.Открыв файл с текстом, который он сохранил на флешку зимой, будучи у Майло, Джеймс ещё раз внимательно всё перечитывает и попеременно сравнивает его с собственным рассказом?— про незадачливого шафера Алана, робеющего перед широкой аудиторией на свадьбе лучшего друга-вояки Тома.Герой Клэвелла, несомненно, лучше неумехи-лаборанта, и Гриффит, скрепя сердце, вносит изменения в своего персонажа?— делает его более подтянутым, самоуверенным и успешным.Увлёкшись, Джеймс постепенно отходит в сторону и от своего оригинального героя, и от персонажа Майло и, неожиданно для самого себя вспомнив о витиевато изъяснявшемся пареньке в Бартсе, наделяет Алана, которому это имя уже совершенно не подходит, красивыми тёмными кудряшками вместо светлых, зализанных назад волос, расширяет лексикон, добавляет щепотку сарказма, циничности и аристократической утончённости.Обычный лаборант такими психологическими чертами обладать не может?— ему будет слишком скучно ковыряться в экскрементах и разбавлять мочу химическими реагентами за три гроша, и Джеймс, закусив щёку, невидящим взглядом впивается в мерцающий курсор, сложив ладони и прислонив их к нижней губе, позволяя фантазии лететь, куда ей вздумается.Кем может работать симпатичный молодой человек незаурядного ума, с острым языком, определённо начитанный и получивший хорошее образование, но довольно эгоистичный, социопатичный и чудаковатый? Нейрохирургом? Журналистом? Эксцентричным учёным? А может, он просто безработный засранец и мажор, сосущий деньги из отца-нувориша?И, что немаловажно, каким же именем окрестить этого молодого человека?Джеймс откидывается на спинку стула, положив затылок на сложенные в замок пальцы, зажав в зубах карандаш на манер сигареты. Имя… Оно должно перекатываться на языке, как мятная карамелька, приятно поигрывая красивым, будто журчащим сочетанием звуков, и в то же время не быть слишком уж вычурным, как какой-нибудь Бенедикт, Арчибальд или Уилфред.