Well I'm punkrocker, yes I am (1/1)

Я был обычным. Даже придурком, типичным, модненьким придурком. Даже стыдно вспоминать, каким я был. Все гнался не понятно за чем. И все поддерживали, хвалили. "Великое будущее".А потом я увидел каких-то дуриков по мтв(тогда он еще был). Случайно, листая каналы. Они скакали, как дикие, и пели не в такт. Волосы подняты в ежики, я не разбирал даже о чем они поют, а лица серьезные. Агрессивные. Я смеялся и постоянно включал мтв, пересматривал эти клипы sum41 и пересматривал... "Надо же быть такими даунами" - думал я. И я настолько засмотрелся, что они начинали мне нравится. "Как это возможно?" Я не хочу тратить время, не стану жертвой твоей правильности и не отступлю. Кажется, как-то так они пели. Fat lip(толстая губа) - самая придурошная песня с самым идиотским клипом стала одной из моих любимых песен. Так я встал на тропу музыки, которую не врубают по телевидению, поскольку не формат. Sum41 - ноги мои, опора моя. Основа меня такового, каков я есть. И они, прежде всего, выбили меня из строя, говоря мы должны первыми выделиться в строю, чтобы показать во что верим. Панк 90-00х, канадский хороший панк. Несколько лет подряд я слушал только их. И больше никого. Ни на что не отвлекался и не тратил время на кого-нибудь еще, да и не хотел. Пока однажды не услышал "Little know it all"(маленькие/молодые знают это все). Это sum41 пели с Игги Попом. Красивый голос, моментами напоминающий голос Тилля Линдеманна (особенно в песне "Cry for love"). Я просто набрал в поиске интернета:"Игги Поп" и включил первую попавшуюся песню. Это, конечно, "I wanna be your dog" (я хочу быть твоим псом). Хотя нельзя сказать, что это песня Игги, поскольку она была написана в его группе, так что правильней все-таки сказать, что песня принадлежит The stooges. Но все это выдал мне интернет, и я стал слушать.Передо мной все потемнело. Все было мрак и чернота. И только с первых же секунд дикий рев гитар дал прояснения красного отблеска в моих глазах. Кровь. Или свет. Дикое и тяжелое гитарное соло, а потом один и тот же темп, сопровождаемый однообразной нотой пианино. Высоковатый голос молодого Попа прорезал меня окончательно. Он стоял передо мной в этой темноте, скакал, как доминирующая женщина, и выдавал несложный текст, но в то же время он что‐то внушал. Что это? Страх. Страсть. Господи, что делает с тобой эта музыка? Ты хочешь упасть на пол и биться в конвульсиях. Или выгибаться, словно твои ребра ломаются сами по себе. Iggy Pop and The Stooges - плоть моя, вся моя целостность. Контролируя меня и манипулируя мной, сделала меня уверенным. Моя личная одержимость и часть моей плоти.Я хотел больше агрессии и силы, хотя мне ее без того впрок хватало, но я хотел, чтобы она выплескивалась через край из меня, эта мощь, эта сила. И я оказался в заглушенном тумане, в полном одиночестве, в гудящей тишине. Оглядывался по сторонам, но никого не было. А потом, как гром, раздался смех. Неровный, раздражающий смех. Я антихристианин.Я анархист.Я не знаю, чего хочу,Но я знаю, как это взять.Я хочу подраться с прохожим,Потому что я...Я хочу быть анархией - долой дохлых собак.Я хочу быть анархией - ты понял меня?Я хочу быть анархистом - бухать-крушить! Это ураган дышал мне в спину. Я даже боялся поворачиваться, но я чувствовал, что мое. Родное. Бешеное. Я повернулся, и что я увидел? Передо мной стоял Роттен со взглядом маньяка, внушая страх, и постоянно пел. Рыжеволосый чокнутый Джонни Роттен, нависающий на микрофоне, смотрел на меня и призывал. Что он хочет сказать? Позади Пол Кук скакал на ударной установке, несложные три аккорда на гитаре выдавал Стив Джонс, Глэн Мэтлок играл на басу, но давал какие‐то помехи. Я протер глаза, он был словно изображением на телевизоре, весь в помехах, а иногда и вовсе исчезал. А потом становился Сидом Вишезом с оскалом злого пса, который прыгал Пого, а потом снова Глэном Мэтлоком. Что происходит?Когда они закончили играть песню, по прежнему находясь в этом сером тумане, Роттен посмотрел на меня так свирепо и сказал, сопровождая свою неровную речь раздражающим смехом:- НЕ НАДО ПОРОТЬ ХУЙНЮ, МЫ СЕКС-ПИСТОЛЕТЫ! Я почему‐то хотел с ними поговорить. Мне казалось, мы на одной волне, в одной лодке. Я понимал, что это невозможно, я не мог сидеть в одной лодке с панками 70х, поскольку случилось так, что я современный парень, родившийся в мертвом поколении. Тем не менее нас может что‐то связывать. Они смотрели на меня и молчали. Почему они перестали играть? - Эм... Классные инструменты.- Ага, мы стырили все, что у нас есть, - отозвался кудрявый гитарист, походивший на парикмахера с большой дороги, - Это я вообще-то все украл, эти парни ничего не воровали. Это я вечно все тащу. Они еще немного помолчали, а потом Джон Роттен достал пачку сигарет и, взяв одну сигарету в зубы, пошел мне на встречу и прошел мимо меня, дерзко задев плечом, и безразлично сказал:- Чо пялишься, козел?Я улыбнулся. Все участники Sex Pistols разошлись, исчезая в этом тумане. Я остался один. Все думал об этой музыке... Почему? Почему им удается это? Они даже играть не умеют, да и петь. В этом было что‐то особенное - желание играть превышает умение играть, это и есть Sex Pistols.Я понял, в чем дело. Глубоко в душе я понимал, что я хренов нигилист, который едва кому-то верит, но я не хотел признаваться в этом самому себе. Мое положение сделало меня таким еще в пятилетнем возрасте. Sex Pistols только добавили огня, они говорили чистую правду, ничем не прикрытую правду. Они рассказали мне о многих вещах, и несмотря на "Великое надувательство" это были самые честные парни, которых я когда‐либо слышал. Sex Pistols - моя голова, мои мозги. Не дали вестись и не вели сами, но напомнили, кто я есть.Но мои встречи с Роттеном на этом не закончились. Правильно сказать с Лайдоном, ведь он хотел оставить в прошлом все, что связано с "пистолетами". И я снова оказался не пойми где. Возможно под сухой рыжей землей, а потом вырывался в небо, а потом снова падал. Все путалось перед глазами. Передо мной было все подряд. Это случилось после того, как я включил музыку Public Image Ltd. Эту группу создал Джон Лайдон, в которой сменялось более 80 музыкантов, но постоянным был только Джон. И он снова оказался передо мной, куря сигарету, на фоне темных цветов, которые я не различал.- Опять ты, - сказал он, оценивающе на меня взглянув.Ударные. Барабаны. Басы. Эти звуки были ведущими, а уж гитары и все остальное, словно, были на втором плане. Это было непривычно, начинаешь думать, что этот парнишка Лайдон, который даже не умеет петь, настоящий гений. Он танцевал нелепые танцы, выглядел очень глупо и смотрел все тем же взглядом маньяка. Он разводил руками, пародируя, возможно, глупого простачка, и пел:"Они кричали, а потом стонали: Не спрашивай меня, потому что я не знаю". Это была песня Don't ask me. Мне сносили голову эти веселые звуки, я спросил Джонни:- Что это за музыка? - я не мог разобрать жанр, но понимал, что это и панк...но что‐то еще.- Это все, парень, - ответил он мне, музыка не останавливалась, - Понимаешь, мы - исследователи. И мы исследуем все формы музыки, создаем что‐то новое. Я все вкладываю в PIL, все мои идеи уходят сюда. Вскоре я провалился. В бездну. Или наоборот улетел куда‐то в космос. Я оказался словно вне времени. Все остановилось, я оказался в какой‐то толпе. В пустой, цветной и тусклой толпе, возможно, полупрозрачной, которая тоже замерла и смотрела вдаль на какого-то человека в очках и с длинными волосами. Это был Егор Летов. Он был в помехах, я не знал почему. И толпа была тоже в помехах. Он пел, смотря немного вверх, но пел не нам. Пел сквозь нас, обращаясь к кому-то высшим, пел для них. Я почувствовал себя ничтожным, но хотел бы быть таким же мощным, как Летов. Хотя он пел об обычных наших вещах, но что это было... Моя оборона. Солнечный зайчик стеклянного глаза. О-о-о... Моя оборона. Траурный мячик нелепого мира. Траурный мячик дешевого мира.С моим увлечением панком я еще много куда уносился. В основном возвращался в прошлое 70х, сколько я слушал... Крестная мать Патти Смит, бешеные MC5, Flipper, Television, Ramones,The Police, Talking heads... Все это я испытал на себе.