Духовная мантра (1/1)
-Слушай, ну ты хотя бы научишь меня в ней ориентироваться?-Да нечему там учить, Барни: заходишь и берёшь всё, что нравится и подписано. Впрочем, неподписанное тоже можно брать, но не факт, что я сам помню, когда и где снимал это. Барни Клэй, сидящий за рулём, отрывает взгляд от дороги и иронично смотрит на меня. -Ага, конечно. Ты – и вдруг что-то не помнишь, - добавляет он многозначительно, - я скорее поверю, что тебе некогда или просто лень. Глядя в окно автомобиля, я столь же многозначительно улыбаюсь и жду, пока рассосётся дорожный затор. Смутное подозрение, что в девяносто пятом я проспорил двадцатку, перерастает в уверенность, когда вечеринка начала двухтысячных снова сводит меня с Барни, теперь уже – действительно режиссёром. -Я хорошо запоминаю лица, особенно умные и глазастые, - приветственно жму его руку, - мы, кажется, встречались прежде, мистер Клэй, и о чём-то спорили…Барни, как и в первый раз, ничуть не смутившись, довольно кивает.-Разумеется, мистер Рок, тот наш разговор не забыт. Общие друзья, представившие нас, конечно, ничего не понимают, зато мы улыбаемся полвечера, будто шпионы, объединённые тайной. Довольно быстро находим общий язык и избавляемся от ?мистеров?: Барни, оказавшийся выходцем из богемно-актёрской семьи, рассказывает о текущих проектах, а я – о своей недавней выставке и новых книгах, которые, как выяснилось, у него есть. При этом лёгкий фанатизм от моей персоны ситуацию не портит совершенно – за минувший десяток лет я кое-как смирился с тем, что работы Мика Рока принято считать искусством, а Барни и вовсе показывает себя с лучшей стороны. Мы болтаем о кино, музыке и снующих вокруг дамах, которые обязательно относятся либо к первому, либо ко второму.Тема ленты обо мне больше не поднимается – по крайней мере, в тот вечер. Я пока не чувствую себя морально дозревшим до конкретного проекта, при том, что отдельные коллеги и журналисты уже неоднократно выедали мне мозг этим вопросом. С Барни у нас получается нечто вроде игры – мы изредка намекаем друг другу на давний девяносто пятый и, кажется, ждём, когда произойдёт что-то конкретное. ?Что-то? впервые происходит в две тысячи десятом – к этому моменту у нас обоих, наконец, достаточно времени, и мы уже несколько раз обсудили студенческие будни в киношколах. Но главное – предысторию той забавной встречи за автографами – открывают мне только теперь: -Мои однокурсники считались весёлыми идиотами, а я – смущённым идиотом, хотя ты, естественно, не поверишь, - начинает Барни с улыбкой, - в общем, я был одиннадцатым в компании этих балбесов, а они откуда-то узнали о подписании книг и стали прикалываться, что мне не хватит духу встретить и разговорить своего кумира. Весь ?компромат? выдаётся мне специально под пиво, заказанное в забегаловке, и я буквально чувствую, что самое интересное – впереди. -А дальше случился спор, со всеми десятью, - продолжает Барни, вспоминая детали, - каждый должен был мне двадцать баксов, если я пойду и поспорю с тобой на двадцать баксов, что однажды сниму фильм о тебе. Один из компании отправился со мной, для проверки. Страшно было так, что я чуть не упал в обморок там же, в очереди – зато стал потом героем курса. При этом специально оговорил условие, что, если однажды мы с тобой и правда начинаем работать вместе, я обязуюсь найти и предупредить участников спора, и мне задолжают ещё по двадцатке… На этом месте я просто не выдерживаю – мы оба ржём так, что вздрагивает и бармен с бокалами, и все наши соседи по стойке. Барни, смеясь, играется с наклейкой на пивной бутылке и изо всех сил делает вид, будто не он случайно нажил состояние. Прикинув общую сумму, лезу в карман джинсов и торжественно вынимаю двадцать мятых долларов. -Ты же понимаешь, что у меня теперь личная заинтересованность в этом фильме? – разглаживаю купюры ногтем, но прежде, чем режиссёрская рука дотягивается до них, отодвигаю подальше. - Слушай, ну, а если бы ты как идиот проиграл спор? Выплачивал бы друзьям четыре сотни сразу?Барни, привстав, забирает деньги и довольно прячет уже в свой карман. -Четыреста двадцать, включая эти, - поясняет он весело, - но я бы ни за что не проиграл, я слишком удачлив. Да и совместная работа у нас всё-таки начинается. Здесь уже трудно возразить. А потому следующим вечером, собравшись, едем ко мне – наконец-то изучать архив. Забавно, что за всё время общения Барни туда ни разу не напросился, хотя дома у меня, естественно, бывал и давно знаком с моими девочками и котами. Теперь же, сидя в автомобиле, я коварно предвкушаю, как обрушу на режиссёрскую голову сорок с лишним лет англо-американского рока. Мысли прерываются полученной СМС-кой – внезапной и от Дэвида:?Привет! Я не помешал ничему грандиозному??Судя по скорости движения, прибудем ещё очень не скоро. С улыбкой печатаю ответ:?И тебе привет! Ничему особенному, едем с Барни Клэем на экскурсию в мою кладовку. Точнее, он сам везёт меня?. Подумав, что надо бы прояснить ситуацию, набираю вдогонку:?Это пока не фильм, не обольщайся. Барни хочет оценить материалы и перевести ?Жизнь на Марсе? в цифру?. Мы успеваем доползти до перекрёстка и свернуть направо, когда приходит ответ:?Я дождался вашего ?первого раза?, лол! Пусть переводит, он умница. А ты, пожалуйста, предупреди меня, когда займётесь уже фильмом, и когда он будет готов – я заранее хочу на премьеру!?-Кажется, я догадываюсь, кто это, - Барни, которому передано про ?умницу?, смеясь, поглядывает на телефон, - спасибо за напутствие, но теперь немного неловко…-Теперь съёмкам точно быть, - подначиваю я, набирая сообщение:?От Барни – спасибо. Дэвид, но ты же вроде никогда не ходишь по премьерам?. Движение постепенно становится нормальным, и автомобиль, наконец, покидает оживлённые улицы. Минут десять телефон молчит, а потом выдаёт новую СМС-ку:?На эту – приду, обещаю. Просто потому, что фильм о тебе?. Я чувствую себя возмутительно растроганным, но опомниться мне не дают – второе сообщение догоняет первое:?Мик, я зачем написал-то – скажи, как у тебя с Шопенгауэром??Вот тут уже внезапно хочется провалиться – я слишком хорошо знаю, когда и зачем Дэвид задаёт подобные вопросы. Не мне одному, к счастью, но именно мне почему-то всегда ?везёт? на его предпочтения. ?С немецкой философией – вообще хреново, а Шопенгауэра давали на экзамене. Ради Бога, почему ты не читаешь нормальные книги??Ответ приходит буквально сразу: ?Потому что скучно??И следом:?Кроме тебя в этом никто не сечёт, правда. А Дорси вообще обозвала меня занудой и сказала, что она столько не курит. Ну Майкл??Запрещённый приём, он хорошо знает. Я несколько секунд смотрю на экран телефона, отчаянно стараясь не улыбаться. -Как у тебя с Шопенгауэром, Барни? – спрашиваю будто случайно. Мой спутник, едва не перепутав газ и тормоз, удивлённо округляет глаза. Но, сопоставив переписку с вопросом, быстро приходит в себя. -Это, Мик, немного не по моей части, - смеётся он, - и я, в любом случае, пока не дорос до обсуждения философии с Дэвидом. Я тоже смеюсь, щёлкая клавишами. В сумерках за окном видны первые дома Статен-Айленд. ?Ладно, Дэйв, присылай. Извини, в моей библиотеке такого нет, по понятным причинам, поэтому скачаю на ноут и освежу. Гейл привет?. ?Передам. Ты – чудо!? - ответ не заставляет себя ждать, и я почти вижу, с каким воодушевлением Дэвид его набирает. Выгружаемся из машины рядом с мини-резиденцией Роков, где темно и тихо – Пати воюет с пожарной безопасностью за какой-то дом в соседнем боро, а у Натали в это время театральный кружок. Впрочем, тишина длится недолго – едва мы заходим внутрь, с лестницы раздаётся счастливый галоп, и нам навстречу летят два огромных мейн-куна. -Привет, ребята! Ну как вы, скучали без хозяина? А без меня? – Беллини и Рейзор, купленные несколько лет назад, после смерти Бодлера, любвеобильно бодают гостя и мяукают. Насыпаю обоим нахалам корма и только тогда получаю свою порцию внимания. -Видишь? Они обычно по еде скучают, - улыбаюсь я, - хотя для тебя делают приятное исключение. Кофе или чай?Азартный блеск в глазах Барни подсказывает, что ему уже не до церемоний, а хочется сразу приступить к делу. Наигранно вздохнув – мол, сам напросился – веду на второй этаж. Кладовка по-прежнему активно запирается, хотя давно уже не от дочери, а от кошаков – два бандита могут открыть любые двери. Включаю свет. Проворачиваю ключ. А дальше у Барни делается такое лицо, будто за порогом, по меньшей мере, Диснейленд или Нарния. -Добро пожаловать, - легонько подталкиваю его в сторону стеллажей с множеством подписанных коробок, - здесь вполне уютно и даже не пыльно. Смотри, слева – видео, справа – диктофонные плёнки с интервью. Фото – дальше, по годам. Так, что тут у нас? Группы, солисты, мальчики, девочки, приличное, неприличное и разное. Как видишь, довольно просто. -А здесь что? – Барни выцепляет взглядом коробку с размашистой надписью ?Делать ему было нечего?. Фыркнув, пожимаю плечами:-Это Риду пришла идея испытывать новую камеру. На мне. Он хрен знает сколько плёнок извёл, название говорит за себя. Барни смеётся и счастливо глядит по сторонам. Пока не выпал из реальности, протягиваю ему ещё одну, заранее заготовленную, коробку. -?Жизнь на Марсе?, целиком. Несколько часов дублей, грима и ржача. Так, а теперь мне нужно срочно скачать Шопенгауэра, пока на меня не обиделись. Справишься тут один?-Ага, - кивает Барни, обнимаясь с коробкой, - ты иди-иди, если будут вопросы – я покричу. Из реальности он, похоже, выпадает раньше, чем я рассчитывал, но обещание – дело святое. Ставлю чайник и, пока загружается ноутбук в гостиной, проверяю рабочие СМС-ки. Коты Барни не докучают; судя по крикам, у него и вопросов-то пока нет – со второго этажа долетает всё больше ?Ого!?, ?Потрясные кадры!? и ?Я не знал, что с этими ребятами ты тоже работал!? Радуясь, что нашёл парню занятие по душе, открываю почту – вложенный файл пугает таким количеством страниц, что невольно приходится напрячь остатки университетских знаний. В какой-то момент, увлёкшись, перестаю прислушиваться и осознаю, что всё не настолько страшно…-…Эй, Мик, - стоящий рядом Барни машет руками, привлекая внимание, - я не смог докричаться, а там столько сокровищ обнаружилось – не передать! Почему ты их не публикуешь?-Потому что выдавать много секретов сразу – невыгодно, - улыбаюсь я, оторвавшись от чтения, - а что это у тебя?В руках режиссёра объёмный пожелтевший конверт, на который он смотрит с поистине священным трепетом.-О, это – просто бомба, спикировавшая на меня сверху! Правда, не знаю, с какой конкретно полки – я был на нижних. Тут ничего не написано, но эти фото… Господи, Мик, откуда они? Я не представляю, что ты – вот такой – творил с женщинами!Он продолжает говорить, а я уже догадываюсь, что внутри. Из конверта выползают плёнки, индекс-принт и серия моих снимков, сделанных когда-то Фредди. За все годы я так и не придумал, как ими распорядиться, а внутренний голос уже ехидно добавляет: ?Ну, положим, ?творил? ты не только с женщинами?. -Это автопортреты, Барни, вроде семьдесят второго года. Импровизация, эксперименты со стилем и всё такое…Не знаю, почему выдаю спонтанную ложь – с одной стороны, я давно перестал рефлексировать о прошлом, а в самой сессии нет ничего неловкого. С другой же… Правда о ней и о том, что было между мной и Фредди, известна только Брайану Мэю, и лучше ничего не менять. С минуту примерно рассматриваем фото – красивые, чёрт возьми! Даже Шопенгауэр вылетает из головы. -Почему бы нам не использовать их в фильме? – я не удивляюсь вопросу Барни. Странно, но даже легче от него становится. Будто содержимое конверта сорок лет ждало своего часа и, вероятно, дождалось.-Если хочешь – возьми, я не против, - аккуратно вкладываю снимки обратно и, посмотрев на часы, вдруг понимаю, что мы неслабо засиделись, - кстати, скоро мои красавицы приедут. Почему бы тебе не остаться к ужину?