Первый день. (1/1)

I'm going to a town that has already been burned downI'm going to a place that is already been disgracedI'm gonna see some folks who have already been let down.I'm so tired of America(Rufus Wainwright)Мне уже надоело терпеть все эти издевки от Франсиса. И после рассказа бармена я уже не сомневался в том, что мне нужно уйти. И как можно скорее. Даже несмотря на то, что между нами, возможно, что-то и было. Непонятное чувство, похожее на страх, комом медленно подступало к горлу. Но те вопли, крики и мольбы в лесу просто разрывали все мое сердце на куски. Я хотел вернуться, подбежать, возможно, избить его, но вернуться. Но страх крепко держал меня в узде, я просто сел в его машину и уехал. Мне казалось, что ему все нипочем, думал, он погонится за мной, доберется до меня, схватит и сделает что-нибудь невообразимое. Но меня ждало разочарование, он лишь выбежал из леса и больше не сделал ни одного шага. Доехать до города у меня бы все равно не получилось, далеко, я решил пополнить бак в ближайшей автомойке. Когда я зашел внутрь, я увидел юношу, моющего зал, он стоял ко мне спиной, я хотел позвать его, чтобы он мне пополнил бак, но я впал в ужас, когда с краю стал заметен шрам, я сразу отвернулся, не в силах смотреть на это изуродованное лицо, но тут, к счастью, подошла женщина и обслужила меня. Всю дорогу у меня из головы не выходил Франсис, его крики, тот парень с автомойки и та жуткая история. Я доехал до города, мне казалось, что мне станет лучше, но моему взору открылся старый, совершенно серый, тусклый, мрачный, облачный, ненавистный город. Да, я мастер придумывать синонимы. Меня с Гийомом разлучила смерть, и я уехал от человека, к которому успел привыкнуть. Эти люди явно манипулируют мной. Потому что этот город, в котором мне раньше было так хорошо, теперь не имел никакого значения в моей жизни. Он был ненавистен мне, все эти люди были мне чужими. И где-то далеко на ферме горели два огонька, частички моей души. Один уже почти потух, а другой горел в ярости, точно пламя из ада. И я усмехнулся своим нелепым мыслям. Но ведь никто сейчас не читает их, чтобы посмеяться надо мной? Я зашел в дом, но для того, чтобы вставить ключ в замочную скважину, мне потребовалось где-то около четырех минут. Руки тряслись, хотелось сейчас же все бросить и уехать снова к Франсису. Чего-то не хватало, не доставало для полной идиллии, мне казалось, что что-то не так. Провозившись с ключом и поборов желание, я таки зашел в квартиру и сразу же в одежде завалился спать. Всю ночь меня мучили кошмары, и я проплакал всю ночь, мне было ужасно плохо, будто в груди огромная, расползающаяся дыра. Я не мог дышать, открыл все окна настежь в наступающую зиму. Утром я разделся и пошел в ванную, включил прохладный душ и стоял под леденящими струями, но вода не охлаждала и успокаивала, а заставляла сердце биться чаще, забиться в угол, пряча тело, и лихорадочно думать о том, о чем мне совершенно не хотелось думать. В итоге, не выдержав, я стал с остервенением оттирать мочалкой все тело, мне хотелось избавиться от всей этой грязи и вместе с ней от воспоминаний. И снова начал плакать, все-таки забившись в угол, тело было исполосовано царапинами от сильного трения.Я оделся и даже не позавтракав, пошел на работу. Аппетита не было, как и всякого желания тащиться сейчас на работу, но, может, в этих бумагах, успевших накопиться за месяц моего отсутствия, я смогу забыться? Глаза были красными и опухшими от слез. А весь этот жалкий образ дополняли вечные мешки под глазами. Лица коллег были тусклыми, даже их дружелюбные улыбки не могли скрыть того выражения, которое явно давало понять, что им осточертела эта работа, собственные проблемы и точно такие же лица вокруг. Я был рад тому, что никто не спросил, где я был, где пропадал и что со мною случилось. Многие и вовсе не обращали на меня внимания. Я видел Сару, она на меня неотрывно смотрела несколько секунд, хотела что-то сказать, даже шла прямо ко мне, но ее отвлекли, она лишь осталась смотреть мне вслед, и я прошел дальше. От босса мне пришлось выслушать крики. Мне нужно было написать докладную, ведь я брал справку на несколько дней из-за похорон, а пропал невесть где на месяц. Он был очень зол, но я знал, что он не станет увольнять меня, я был хорошим работником и перекрывал бесполезность моей должности. Взяв бумагу со штампом для докладной, я выбросил ее сразу же, когда вышел из кабинета. Весь день проходил отвратительно медленно, я успел выполнить только несколько заданий, к остальным папкам я даже притрагиваться не стал, в голову совершенно ничего не лезло, как бы я не старался, не мог заставить себя сосредоточиться на работе, в голове было пусто и только мелькали картинки из поездки на ферму. В обеденный перерыв я наконец почувствовал голод, решив, что мучить желудок после долгого отсутствия еды не нужно, я купил салат и зеленый чай. К концу рабочего дня ко мне подошла Сара, вручила новую бумагу со штампом для докладной и как-то грустно улыбнулась. Я взял ее и быстро вышел, поторопившись домой, она промолчала и снова смотрела мне вслед. Выйдя из здания, я направился к машине, в салоне все пахло Франсисом, молоком и фермой. На глаза опять наворачивались слезы. Я завел машину и тут же поехал в ближайший бар. Там я заказал себе неразбавленный виски, после первой порции последовала пара следующих. Я уже завалился на стойку в опьянении, голова приятно ныла от пустоты и тумана, я невольно начинал улыбаться, вспоминая Франсиса и думая о том, как бы было прекрасно прямо сейчас поехать на ферму, навестить Агату, поговорить с ней и снова почувствовать уют в месте, который месяц назад был для меня совершенно чужим. Но все эти мысли смыли слезы, которые опять покатились градом по моим щекам. Я мгновенно отрезвел. Посидев еще минут пять, тупо пялясь на стенд с алкоголем, я расплатился и пошел к машине. Вставив ключ зажигания, я поехал по направлению к своему дому. Придя домой, я разделся и сразу лег спать, мне ничего не снилось, а если и снилось, то я этого точно не запомнил. Так прошел мой первый день.