8 (1/1)

— Тар, я есть хочу.Маг держался за Всадника, как пиявка. Даже во сне.— Тар, отпусти меня. Маг что-то пробурчал сквозь сон. — Тар, укушу.Маг открыл глаза и сел. — Что?— Я хочу есть. — А, — Тар рухнул обратно, — так бы и сказал.— Я так и говорил, — хмыкнул Всадник.— И что? Ты уже безопасен и дееспособен? — маг сонно пощупал любовнику пульс на запястье.— Вполне. Тут есть одежда? — В шкафу, — Тар неопределённо махнул рукой в сторону окна. — Принеси мне что-нибудь. — Хорошо, — Всадник несколько мгновений наблюдал, как маг проваливается обратно в сон, отдёрнул руку, за которую его опять попытались уцепить, и осторожно поднялся.Он знал, что находится в каком-то мире веера Земли, чувствовал наложенные каким-то нечеловеком защиты на дом и то, что солнце сейчас всходит, а не садится. Но что это было за место?В шкафу обнаружились одежда и бельё явно промышленного производства. За четыре дня линьки Всадник ?съел? почти всю свою мускулатуру, поэтому одни из штанов — мягкая прочная ткань, отстрочка по швам, карманы и один карман на попе — и рубашка без пуговиц, он забыл, как тут называются такие рубашки, ему подошли. Всадник одевался медленно, ногти на пальцах всё ещё отрастали. Потом нашёл ванную и только после этого пошёл вниз. Кухню нашёл по запаху. Там невысокая женщина-сидхе готовила что-то из теста, что очень завлекательно пахло. — Доброе утро.— Доброе утро, — улыбнулась Туу-Тикки, переворачивая оладьи на первой сковороде и заливая тесто на вторую. Теста она приготовила с избытком, надеясь на пробуждающийся аппетит Гинко. Впрочем, даже аппетит Гинко, Грена и Туу-Тикки, вместе взятых, не совладал бы с пятью десятками пухлых дрожжевых оладий с корицей и мускатным орехом. — Садитесь за стол, вот оладьи, вот мед и варенье. И еще есть сметана и сливки. Гинко намазал медом шестую по счету оладью. Не то чтобы он был голоден, но тут так кормили! И сахар. В жизни Гинко мало случалось вещей слаще вяленой хурмы, и почти не случалось молока. А тут молока было вдоволь, и его просто надо было пить — чтобы быстрее срастались кости.— Благодарю, — Всадник сел на свободный стул. — Мясо у вас разрешено? — Оладьи он одобрил, а с мёдом так они вообще исчезали с необычновенной скоростью, но физическому воплощённому телу нужен был натуральный белок и что-то ещё, Всадник не помнил. Но это можно спросить у Тара, маг наверняка знает. — Я не представился, меня можно называть Вэйд.— Рада, что с тобой все хорошо, Вэйд, — сказала Туу-Тикки. — Вон там, — она указала на холодильник, — есть ветчина и копченое мясо.Гинко в сторону холодильника даже не посмотрел. Он привык к низкобелковой диете и мясо ел через день, совсем понемногу. — Я могу брать сам? Это разрешено в вашем доме? Я никогда не был в таких... — Всадник подумал, но так и не нашёл эпитета, — домах с такими функциями.— Бери, конечно, — кивнула Туу-Тикки. — И вообще бери что хочешь. У тебя сейчас могут быть странные пищевые потребности, после такой-то линьки. Это дом-у-дороги, для тех, кто по ней идет.— Да, я не линял несколько Войн.Всадник поднялся и заглянул в холодильник. Нашёл там ветчину, взял два сырых яйца, кусок твёрдого сыра. Нашёл подходящий нож, отхватил кусок ветчины, разложил по оладье, откусил и зажмурился от удовольствия. Он редко воплощался в физическое тело вот так, вне Войны.— Восхитительно, — пробормотал Всадник. Сырые яйца он просто выпил, а скорлупу растолок рукоятью ножа и захрустел ей. На сыр посмотрел, но понял, что наелся. — Мне нужно еду моему магу, — сказал Всадник. — Он любит кофе.— Несколько войн? — удивился Гинко. — Гинко, если я распишу тебе все последовательности, ты сможешь приготовить кофе? — спросила Туу-Тикки. — Меня оладьи не отпустят.— Могу попробовать, — Гинко облизнул каплю меда с пальцев, вытер руки бумажной салфеткой с рисунком из листьев плюща и встал. — Кофе — это те коричневые зерна?— Несколько Войн, — подтвердил Всадник.Ещё одну оладью он утащил уже просто от жадности.— Да. Насыпь их в кофемолку доверху, закрой крышку и нажми кнопку. — Как жужжит! — воскликнул Гинко, но руки не отдернул. — Внутри какой-то механизм?— Электрический моторчик. Пока зерна мелются, положи в джезву, ага, это она, две маленьких ложки коричневого сахара и поставь на самый маленький огонь. Отлично. Теперь пересыпь кофе в джезву и добавь... Вэйд, надо добавлять пряности?— Не знаю, — Всадник пожал плечами.— Тогда не будем. Спасибо, Гинко, дальше я сама.Она поцеловала Гинко в щеку. Он недоуменно посмотрел на нее и принялся заваривать себе улун. — Для чего в кофе добавляют пряности? — поинтересовался Всадник. — Это же не мясо.— Для аромата, — ответила Туу-Тикки. — Я и в чай добавляю пряные травы, и в выпечку. К вечеру приготовлю сливовый пирог с имбирем, корицей, бадьяном и гвоздикой.— А что твоя музыка? — спросил Гинко. — Надоела?— Я руку перетрудила, — вздохнула Туу-Тикки. — Придется сделать перерыв, а то доиграюсь до воспаления мышцы. — Интересный подход. Земля очень изменилась, если тут живут такие существа, как вы.— Мы исключение из всех правил, — сказала Туу-Тикки. — Я и Грен. — Она помешала кофе в джезве. — Первый Дом усилил в нас составляющую сидхе — мы полукровки. Всадник некоторое время разглядывал женщину. Ощущение от его пристального взгляда было неприятным.— Я вижу, — он спохватился и опустил взгляд, — прошу прощения.— Все в порядке.Туу-Тикки сняла со сковород последние оладьи, переложила их в миску и едва успела поймать норовящий перелиться через горлышко джезвы кофе. Духи немедленно занялись грязной посудой. Гинко заварил чай в чашке и медитировал над раскрывающимися сверточками листьев. Туу-Тикки отцедила кофе в чашку, поставила ее на поднос, добавила туда же салфетки, сахарницу, ложку, тарелку с оладьями, мед и варенье. — Отнесешь сам или попросить духов? — спросила она.— Я отнесу, — Всадник поднялся, — мы спустимся, когда Тар проснётся.Маг на запах еды проснулся, как настоящий солдат. Или по крайней мере открыл глаза и за две минуты смёл всё, что было на подносе. — Ещё еды? — уточнил Всадник.— Не, — Тар плюхнулся обратно на подушку. — Не уходи?— Я отнесу поднос.— Ладно. И приходи.Всадник спустился, поставил опустевший поднос на стол у раковины.— Благодарю.— Пожалуйста, — флегматично отозвался Гинко. — Туу-Тикки ушла заниматься своими делами. Тут хороший сад. Всадник молча кивнул. Когда он поднялся в комнату, маг ещё не спал. Он просто лежал и смотрел в потолок.— Ты жив? — А, — Тар повернулся на голос, — не знаю. Ну если ел, то наверное. Что это вообще было?— Линька? Ну линька, — Всадник сел на кровать и стянул рубашку. — У тебя же такое бывает.— Боги! Я маг. У меня линька — это нормально. Но ты-то почему? — Я не знаю. Это происходит без объяснений, знаешь ли.— А другие? — Я не знаю. Тар, мы между Войнами не то чтобы живём... целыми. То есть войны, смерть, голод существуют всегда. Но мы... я не знаю. Я обычно не думаю, как человек. Маг нахмурился.— Ладно, я в сортир. И спать. А ты никуда не ходи.Всадник прыснул.— Ты меня привяжешь за ногу? — Э... — Тар выбрался из постели, почесал обеими руками встрёпанную шевелюру. — Об эротических играх я подумаю попозже.Всадник расхохотался в голос.Грен устаналивал на холме мишени для стрельбы из лука. Их привезли рано утром. Солнце поднялось уже высоко, но он все никак не мог добиться ровной постановки. Треножники путались в траве, шелестящей под ветром, духи все не могли понять приказ, и Грен начинал сердиться — в основном на себя.— Пусть они вкопают ножки в землю, — посоветовала Туу-Тикки, подошедшая совсем неслышно. — Тебе не будет мешать ветер?— Хорошая идея, — Грен отдал приказ духам. — Я поставил мишени в соответствии с преобладающими ветрами.— А почему сразу три?— Чтобы можно было стрелять на разное расстояние с одной точки.— Так далеко... Я и не думала, что стрелы могут пролететь такое расстояние.— Большой английский лук стреляет на тысячу ярдов, — улыбнулся Грен. — Эльфийский меньше, но пятьсот ярдов — не предел. Мне нужно практиковаться. — Не сомневаюсь, — улыбнулась она. — Наш линяющий гость перелинял и выполз позавтракать. Тебе бы тоже не помешало.— Для меня это будет обед. Уже к полудню. — Вот и славно. Я оладьев наготовила. Иди поешь, а я переоденусь. Скоро надо везти Гинко к врачу.— Когда начнется физиотерапия?— Когда кости окончательно срастутся.— Уже больше месяца прошло. — Когда переломов много, они срастаются медленнее. И так очень быстро, врач удивляется. — Первый Дом... — пробормотал Грен, в последний раз оглядел мишени, обнял Туу-Тикки за плечи и повел к дому. — Что из себя представляет линючий гость?— Вэйд его зовут. Брюнет, волосы до плеч, мощный костяк, но мышц на этом скелете почти не осталось. Взгляд очень неприятный. Глаза как у тебя — в смысле, радужка шире человеческой, только черная, а взгляд тяжелый. Как дуло танкового ствола. — И часто ты заглядываешь в танковые стволы? — улыбнулся Грен, открывая перед Туу-Тикки калитку. — Бывало в детстве. Рядом с нашим домом был мемориал воинской славы, мы туда часто ходили. А при нем — выставка военной техники. Пушки, танки, все такое. Времен второй мировой войны. — Я бы в детстве душу отдал за возможность побывать в таких местах, — признался Грен. — Я был очень милитаристски настроенный мальчик. Они поднялись на крыльцо и вошли в дом. Киану с мурлыканьем подбежал к Грену. Тот подхватил его на руки и начал начесывать за ушами.— Какой ты большой кот, — сказал он. — Большой и тяжелый. А где Сесс?— Вон, — Туу-Тикки указала на кошачий домик. Сесс лежал в нем и с подозрением смотрел на них. — Он оказался совсем не ручным котом. Но спать ко мне приходит. Грен сгрузил Киану на кресло и пошел мыть руки. Выйдя из ванной, он спросил:— Гинко в саду?— Да. Рисует. Мне кажется, его злит, что левая рука не так послушна, как правая. — Думаю, за пару месяцев он научится пользоваться ею не хуже. Посидишь со мной, пока я буду есть?— Хорошо. Но не проси составить компанию, я сыта. Пока Грен обедал оладьями с медом, Туу-Тикки заварила свежий зеленый чай в прозрачном чайнике и смотрела, как распускаются листья. — Чай стал намного лучше того, что был поначалу, — заметил Грен. — Ты сменила магазин?— Да. Закупаюсь в Чайна-Тауне, там в одну лавку идут прямые поставки с китайских фабрик. У владельца родственники с собственными плантациями. Ты знал, что чай — это дерево, если ему дают вырасти?— Давай съездим в Китай, — предложил Грен, наливая себе чаю в полупрозрачную фарфоровую чашечку. — Там очень много людей, — покачала головой Туу-Тикки. — Но давай, только сначала пусть Гинко выздоровеет. Если никто еще не придет.— Кто-то придет обязательно, — пожал плечами Грен. — У нас восемь гостевых комнат, а заполнены сейчас только две. Рано или поздно случится, что заняты будут все восемь. Туу-Тикки кивнула. — Знаешь, что меня беспокоит? — спросила она. — Что рано или поздно на нас обрушится кто-то не просто больной или раненый или в линьке, а просто придет умереть. Я никогда не имела дела с умирающими. — Я имел, — коротко вздохнул Грен. — Не самое приятное переживание. Понимаю тебя. Но сделать мы ничего не можем. И дорожники умирают, и им нужно место, чтобы умереть. Но давай решать проблемы по мере поступления. — Я вот думаю — а куда девать тело? Сжечь его мы не можем, хоронить кого-то в ситтине тоже не стоит...— Озадачь этим Йодзу. Пусть придумывает.