За чашкой чая (1/1)

К вечеру колонна дошла до предгорья и скорость движения резко упала. Пускай варджек мог пройти через любые препятствия, взобраться на крутые склоны и выкорчевать все встречные деревья, лошади не могли тянуть сани в такой уклон. Приходилось искать обходные пути, а это вызывало задержку.Ниссы отрабатывали жалование на совесть. Ханс даже подумывал спросить у телохранителей Варавского, сколько кайязь отдал за их услуги, но посмотрев на хмурые лица амбалов, передумал. Не его золото, в конце-концов. Главное, они нашли то место, где Анна спешилась, и, похоже, не по своей воле. Нашли её зелёный плащ, который болтался изодранной тряпкой на ветке. Важнее всего — они нашли то место, где её видели последний раз.— Торговая лавка бродяги Окена, — прочитал вслух надпись на вывеске Ханс. Для него было удивительно то, что в такой глуши вообще могло существовать хоть что-то подобное. С кем торговать в этих лесах и горах? С волками и медведями? А ведь ещё была маленькая вывеска с припиской к основному объявлению. — И сауна.— Спасибо, наместник, — каратель и не думал скрывать сарказм в голосе, спрыгивая с саней на ходу. Варджек продолжил маршировать дальше, освобождая место для остановки других саней. — Но я полагаю, тут все умеют читать по-хадорски.— Ю-ху! — произнёс добродушно улыбающийся здоровяк, вышедший на порог лавки, ничуть не смущённый таким наплывом гостей. Настоящий великан, каких ещё поискать. Он окинул взглядом колонну из саней, забитых солдатами и гражданскими, а также пропаханную в снегу дорогу, задержался на коптящем небо жирным угольным дымом тяжёлом варджеке, и зычно добавил по-хадорски. — Добро пожаловать! — Вы не видели тут девушку? — быстро спросил Ханс, стремясь не дать карателю испортить всё безудержным самомнением и командирскими замашками. Вежливостью и манерами можно достичь большего от людей, нежели угрозами и давлением. Тем более этот здоровяк не был похож на того, кого можно запугать. — Ростом чуть ниже среднего, глаза голубые, волосы рыжие с белой прядью. Была одета в зелёное платье с чёрным верхом.— Видел, — кивнул здоровяк, не переставая улыбаться. — Меня уже о ней спрашивали час назад зимние нелюди. Но я им не доверяю.Ниссы, которые столпились возле крыльца, набычились, хмуро глядя на великана. Похоже, они были обиженны недоверием, из-за которого им пришлось притащить сюда всю колонну.— Окен, верно? — вступил в разговор каратель, стягивая защитные очки и внимательно осматривая мужчину. — Где эта девушка сейчас?— Так точно, товарищ капитан, меня так зовут, — теперь уже серьёзно ответил лавочник. — Та барышня не показалась мне опасной. Зачем вы её ищете?— Она моя невеста! — воскликнул Ханс, оставив карателя стоять с открытым ртом. Варкастер, злобно глянул на кастеляна, но перебивать не стал. — Она ушла вчера перед рассветом и до сих пор не вернулась. Вы не знаете, куда она направилась?— О-о! Поздравляю! Отличный выбор, молодой человек. — расплылся в широченной улыбке великан, легонько зааплодировав. — К сожалению, я не могу сказать точно, где она сейчас. Но перед уходом она говорила о Седой горе.— Седой горе? — эхом отозвался каратель, как пёс вцепившись в ниточку утерянного следа. Ханс понял, что это та ещё ищейка. Именно из таких и получаются самые лучшие охотники на непокорных. — Вы знаете, где это? Можете показать дорогу?— Это недалеко. Миль десять на северо-восток, — махнул рукой в том направлении здоровяк. — Если вам интересно, то девушка, которую вы ищите, купила новую одежду. Теперь она в синей юбке, голубом свитере с чёрным жилетом без плеч и фиолетовом плаще с фиолетовой шапочкой.— Спасибо за ценную информацию, — благодарно кивнул каратель. — Что-нибудь ещё, что нам стоит знать?— Да. Она оставила старое платье у меня на сохранение. — значительно тише произнёс лавочник, обращаясь к Хансу. — Раз вы её жених, может быть вы захотите забрать его?— Конечно, — быстро кивнул Ханс. Сейчас он думал совсем не о платье. — Скажите, как добраться до Седой горы?— На санях, да? — усмехнулся здоровяк. — Не так уж и сложно. Мой сын вам покажет. Он исходил тут всё вокруг.— Она ушла одна? — капитан обратил внимание на присыпанную снегом кучу из аккуратно нарезанных ледяных блоков.— Нет. Она уехала на санях вместе с другим покупателем, —ответил лавочник, проследив за взглядом варкастера. — Она оплатила его покупки, так что полагаю, они отправились вместе. Вы этого парня легко найдёте, он ездит на северном олене.— Северном олене? — хором переспросили Ханс и каратель.— Ага. Самом настоящем. — весело кивнул здоровяк. — Он тут такой один.— Вы слышали? — резко окликнул ниссов капитан. — Ищите следы саней, запряжённых северным оленем!— Давайте, — поддакнул один из телохранителей Варавского, давая добро подчинённым. Эльфы сорвались с места, рассыпавшись в разные стороны в поисках следа.— Ю-ху! Девочки! — окликнул своих дочерей лавочник, помахав им рукой. — Аккуратнее с варджеком. Он может обидеться.Каратель дёрнулся, услышав эти слова. Он ругнулся в стальной ворот доспехов и зажмурился на пару секунд. После чего успокоил Окена:— Я приказал варджеку не трогать детей. Только пусть будут аккуратнее и не трогают движущиеся и нагретые части.— Большое спасибо, товарищ капитан, — здоровяк вздохнул, глядя на детей. — Они у меня не видели варждека с тех пор, как мы сюда переехали. Тем более такого. Пусть полюбуются, да?Ханс озадаченно слушал диалог Окена и карателя. Конечно, этот лавочник по комплекции превосходил любого солдата в отряде и наверняка мог бы раскидать дюжину человек в рукопашной. Но перед ним был вооружённый до зубов отряд, оснащённый варджеком. Перед ним стоял офицер хадорского карательного подразделения, чью эмблему за три года оккупации знали все в бывшем Ллаэле. И при всём этом Окен не показывал даже тени страха, хотя держался уважительно, постоянно вставляя это словечко — “товарищ”. Искусственно выведенное обращение, которое стирало титулы, ранги, звания и даже пол человека, к которому было адресовано.Ну конечно же. В имперской армии это слово было обязательным в обращении со старшими по званию. Оттуда оно рапространилось повсеместно, крепко укореняясь в повседневном языке. Лавочник явно отслужил в хадорской армии и скорее всего не в линейной пехоте. Судя по комплекции и смелости, граничащей с безумием, Окен вполне мог быть мановаром. Ханса никогда не понимал этих людей, добровольно одевавших доспехи, которые могли в случае малейшей неисправности сварить хозяина живьём в облаке перегретого пара.— Пускай, — кивнул варкастер, возвращаясь к теме разговора. — Чем ещё вы можете помочь нам?— Могу предложить широкий ассортимент товаров. Сейчас как раз идёт летняя распродажа, — начал было работать по накатанной лавочник. Наткнувшись на ледяной взгляд карателя, быстро сменил стратегию. — Но для вас я могу предложить продовольствие и припасы. Консервированная тушёнка, каша, посуда. Для воинов нашей доблестной армии скидка.— Отлично. Берём, — кивнул варкастер. После этого обращаясь уже к Хансу. — Закупите продовольствие и недостающий инвентарь, наместник. Ваши люди не готовы к длительному походу.— Хорошо. Я займусь этим, — Ханс постарался скрыть недовольство. Ему было противно исполнять приказы цепного пса Империи, но он был прав, чтобы ему пусто было. Далеко не все добровольцы взяли с собой достаточно еды, и именно кастелян, как организатор поисков, нёс за это ответственность. В том числе и материальную.— Привал на час! — гаркнул каратель. — Всем поесть и подготовится к продолжению марша! Накормить лошадей! Кузьмич, дозаправьте Кодьяка и прочистите воздухозабор!Покупки сильно облегчили кошелёк Ханса. Три ящика тушёнки, два мешка крупы и целый стог сена обошлись недёшево, даже несмотря на заявленные скидки. Только горячая еда, которую лавочник предоставил оптовым покупателям в качестве бонуса, немного скрашивала ситуацию.Жаркое из картошки с грибами и свиным гуляшом в горшочке. Только что из печи. Хозяйка постаралась на славу, и даже такое простое блюдо оказалось невероятно вкусным. Офицеры ели в доме за обеденным столом, всё равно дочери лавочника остались во дворе смотреть на то как механики проверяют ходовую часть варджека, закидывают снег в котёл и заполняют бункер углём из саней. Единственный сын хозяина был там же, объясняя ниссам дорогу до Седой горы, ориентиры и возможные опасности на пути.Каратель избавил Ханса от своего присутствия за обедом. Взяв свою порцию, он отправился следить за работами и ожидать донесений от следопытов. Ханс честно не понимал, чем вызвано такое пренебрежение элементарным бытовым комфортом. Это же последний тёплый дом на чёрт его знает сколько миль пути. Впрочем, сытый не поймёт голодного. У варкастера за спиной постоянно горит огонь и работает паровой двигатель арканомеханической турбины. Ходят слухи, что силовому полю этих доспехов можно придать дополнительные свойства, окутав себя облаком тёплого воздуха. С таким подогревом можно, наверное, и спать в снегу.— Чудной у вас командир, товарищ лейтенант, — лавочник сидел за столом вместе с женой, составив компанию высоким гостям, и для поддержания беседы здоровяк завёл разговор со вторым по старшинству офицером в отряде. — Такой суровый, аж жуть.— Хых, — усмехнулся хадорец с полным ртом. Прожевав, он ответил. — Есть такое дело. Другие-то на его месте давно бы уж пустили пулю себе в лоб. А он держится.— А что такое? — с интересом спросила хозяйка, ставя на стол кружки для чая.— Он же каратель, — пояснил Ханс. По тому, как помрачнел лавочник, и как тихонечко осенила себя крестом Менота его жена, он понял, что дальнейшие пояснения излишни.— Да это полбеды… — протянул лейтенант, выгребая остатки гуляша из горшочка. Как только когда с едой было покончено, он продолжил рассказ. — Вы слышали когда-нибудь фамилию Краснов?Все отрицательно покачали головами. Хадорец радостно оскалбился, готовясь рассказать интересную историю свежим слушателям.— Дело-то было не так давно, я сам ещё в курсантах ходил. Дружина — кто не знает, лучшая военная академия к северу от Торнвуда, готовила и варкастеров в том числе, — пустился в объяснения лейтенант. — У них, как у старших офицеров, были и казармы отдельные, и расписание поинтереснее, и даже столовая своя. В-общем, мы, пехтура, с ними не пересекались никак.— И к чему это? — Ханс живо вспомнил время, проведённое в академии флота.— А к тому. Мы с Красновым нашим тогдась на одном курсе учились. Ну и выпуск у нас был общий, — продолжил хадорец. — И тут, за день до торжественной церемонии, выпуска тобишь, разразился жуткий скандал.— Из-за него? — спросила жена лавочника, захваченная историей.— Из-за него самого, — кивнул лейтенант, для наглядности махнув рукой на дверь. — Была там у него в Дружине зазноба. Красотка, аж загляденье, я правда сам не видел, но как иначе-то. И то ли они вместе тактику изучали, то ли стратегию, вот и завертелось у них там. Не суть. Я вот тоже приударял за одной из Тверкутска, ох и справная девка, доложу я вам! Токма у меня-то Настя из семьи лесорубов, а Краснов по-мелочи не разменивался, за дворянкой приударил.— Он разве не благородных кровей? — удивился Ханс. Потому что он считал карателя по меньшей мере равным.— Да какое там! Сословный ценз на звания уже сто лет как отменён, — отмахнулся хадорец. — Он из мещан. И отец, и мать — инженеры на блауставицком заводе Корске. Не, капитан по уму и внешке половине дворяшек фору даст, ну, это я не про вас, кстелян, не серчайте. Токма одно всё — из мещан он.Лейтенант сделал небольшой перерыв, отпивая горячего чая из чашки, любезно поданной хозяином дома. И тем самым давая слушателям время обдумать услышанное.— Ну то всё присказка была. А сказка такова, что за день до выпускного в академию приехал отец его зазнобы. Ему по должности положено было присутствовать на церемонии присвоения звания. Краснов, дурень, со своей зазнобой пошли к нему просить благословения на свадьбу. Токмо папаша то не абы кто, а брат одного из Великих Принцев, да ещё с должностью в верховном командовании. Как он понял, что жених безродный, жутко оскорбился. У них там, в их дворянских семьях, старые традиции чтут как свет Морроу. Так что отдать дочь за простолюдина ему родовая гордость не позволила. — Эх, дела… — протянул лавочник. — Чем же ваш капитан думал, когда с высокородной роман крутил?— Дак он и не знал, — раскрыл главную интригу лейтенант. — Она про семью никому не говорила, чтобы, значится, поблажек ей никто не делал. Всего хотела сама достичь. И Краснову ничего не сказала, дура-девка. Так вот, отец еённый пришёл в бешенство, хотел капитана нашего вообще в рядовые разжаловать и на фронт в штрафную роту отправить.— Вот ведь любовь она какая… — грустно произнесла хозяйка, вытирая краешком фартука наворачивающиеся слёзы.— А не слишком ли круто? — с сомнением спросил здоровяк, прижав к себе жену.— Круто. Шум стоял на всю Дружину, — легко согласился лейтенант. — Краснов тоже не лыком шит оказался. Его, считай, первого из выпуска в варкастеры посвятила сама Аюн Ванар Первая, а она-то уж, я думаю, разбирается в людях. Так что за Краснова вступились и преподаватели, и даже сам командующий Дружиной. Замяли, короче. Да только затаил дворянин тот злобу. Уж не знаю, на какие он рычаги нажал, но вместо боевой должности, собственного подразделения и отправки на фронт Краснова сослали, можно сказать, сюда, в Лаэдри.— Так он не сам стал карателем? — удивился Ханс. Потому что ему казалось, что этот варкастер был прирождённым карателем и не ведал другой службы. Холодный, расчётливый и жестокий, этот человек подходил для подобной работы лучше, чем любой безумец или кровожадный маньяк.— Ну как не сам? Выбор всегда есть. Либо подчинятся приказам командования, либо познакомится с расстрельным взводом, дело добровольное, — обрисовал картину лейтенант. — Так что капитан уже полгода как при исполнении. Я вот гляжу на него и поражаюсь, сколько воли и мужества в нём. Делать всю грязную работу и при этом не свихнутся. Говорят, в карателях больше года никто не выдерживает. Только конченные маньяки и безумцы. А у кого не хватает духа жить с этим, находят выход...Вместо продолжения хадорец молча поднёс палец к виску, показывая воображаемый пистолет. А Ханс всё слушал и думал, почему? Почему лейтенант рассказывал всё это? Почему очернял своего пусть и временного, но всё же командира? Неужели этот капитан был обладателем того самого редкого дара достать всех окружающих в кратчайшие сроки? Тут явно замешано что-то большее. Но что?Лейтенант действовал весьма умело, высказываясь с одной стороны уважительно по отношению к человеку, который ещё не потерял разум и не нырнул в бутылку с такой работой. Но, с другой стороны, он выставлял напоказ все пороки начальника. Его недальновидность, наивность, а в последствии холодность, бессердечность, расчётливость и жестокость.Человека, который был на грани бездны. Человека, чьё честное имя уже было смешано с грязью, а карьера уничтожена росчерком пера высокопоставленного недруга. Человека, на котором до конца его дней останется клеймо карателя. Кастелян даже почувствовал жалось и сочувствие к настолько искорёженной судьбе.Впрочем, он знал, что двигало лейтенантом. Страх, ненависть и зависть. Он боялся карателя, который мог застрелить его на месте за любой намёк на трусость и неподчинение. Он завидовал варкастеру, чьи способности давали ему в огромные привилегии ни смотря ни на что. И он ненавидел человека, который явно успел ему насолить. Возможно, ещё в академии. Скорее всего, они не поделили ту самую девушку, о которой шла речь. Иначе лейтенант так не заострял бы внимание на её красоте, скромности и благородстве. Ревность толкает людей на многое. И скорее всего, этот человек сыграл далеко не последнюю роль во всей этой истории.И сейчас он продолжал свою игру, стремясь окончательно уничтожить своего врага. Этим и объяснялась такая осведомлённость лейтенанта в делах капитана. И наместнику Аренделла была уготована главная роль в этом деле. Лейтенант, похоже, рассказал всё это, по сути, специально для Ханса. Расчёт его был прост и понятен. Кастелян мог повлиять на посадника Лаэдри, которому подчинялся каратель. Если у варкастера наберётся слишком много жалоб, а ещё лучше, обвинение в некомпетентности, превышении полномочий или пособничестве врагам Родины, его точно казнят. И тогда место в сердце красавицы освободится для нового, более настойчивого, достойного, и похоже, благородного поклонника.— Всё это не про Краснова, — значительно тише продолжил лейтенант, глядя в глаза Хансу. — Не про капитана. Капитан превратил себя в машину. Живёт по уставу, никаких увольнительных, никакого свободного времени. Развлекается чтением заумных книг по механике и инженерному делу. Зато в работе… В работе, говорят, с особым рвением выкорчёвывает Сопротивление. Любых пособников. А тех, кто давал им приют или держал конспиративные квартиры, он джекует.— Джекует?— Разрывает на куски своим Кодьяком, — лейтенант наглядно продемонстрировал этот процесс на корке хлеба.— Вы хорошо его знаете, видать давно вместе служите, — лавочник с затаённой тоской посмотрел на лейтенанта. — Да не, я ж говорю, мы с ним в Дружине не общались. Зато с другом его, Беловым с инженерного, частенько в гвинт перекидывались в увольнительных. У них забавно так — Белов рыжий как вот господин кастелян, а Краснов, ну вы видели. Может поэтому и дружили они. После выпуска Белова в Торнвуд отправили, он там и сгинул, а капитан поди ж ты, всё небо коптит, хоть и карателем…— Трудно, наверное, быть карателем?— Да мне-то почем знать. Я ж гарнизонная служба, — махнул рукой хадорец. — Рутина. Сидишь в этом чёртовом замке, охраняешь этот чёртов город, про который бы вообще все забыли, если бы не герцогиня-ведьма. Это наш капитан фигура известная в армейских кругах. Описание его зачистки в Элинсберге разослали цирукляром по всем гарнизонам, как эталон оперативной работы карателя. О ней даже в газете писали. Быстро, чисто, эффективно. Нашёл ячейку Сопротивления на одном из складов и уничтожил. Без лишней крови, и в то же время без капли жалости или сомнения. Из дюжины партизан выжили только двое, которым он раздавил ноги джеком, чтобы не убежали. Санитары не дали им умереть, чтобы было кого допросить.Ханса передёрнуло от такой холодной и расчётливой жестокости. Внезапно его осенило, почему лейтенант рассказал всё это. Тут не было ни хитрого плана, ни запутанной интриги, ни застарелой обиды, которые он видел как мотивы такого откровения. Всё же наместник слишком долго вертелся в высшем свете с его многослойными интригами, а потому пытался разглядеть двойное дно даже в действиях простолюдинов. Всё было намного проще. Хадорец рассказывал всё это специально, чтобы отомстить ордцу за тот удар в ухо. Не имея возможности безнаказанно побить дворянина, которому формально подчинялся, лейтенант решил поселить в его сердце страх. Страх перед карателем. Перед человеком с искалеченной судьбой и мёртвой душой. Перед всеми теми ужасами, что срывала тьма в сердце этого варкастера, прикрытая ширмой логики, уставов и служебных формуляров. Страх перед той мучительно медленной смертью и ужасными пытками, что уготованы Хансу, если он не справится с этим заданием.— Вот где папа! — весело заявила младшая дочь лавочника, открывая дверь и забегая в комнату. А следом за ней вошёл варкастер, держа в руках пустую посуду. Комната мгновенно погрузилась в гробовое молчание. Как будто каратель пришёл именно за ними, услышав их разговор.— Большое спасибо за ужин, — поклонился капитан хозяйке, ставя горшочек на стол. — У вас золотая жена, Окен. Берегите её.— Берегу как могу, — лавочник приобнял жену здоровенной ручищей. — Вы не останетесь на ночь?— Нет, — коротко бросил варкастер. И только после затянувшейся паузы, повисшей в комнате, догадался, что это прозвучало весьма грубо. — Нам нужно продолжать поиски. Следопыты сообщили, что следы саней отклонились от первоначального маршрута к горе. На них напали хищники.— Анна… — упавшим голосом проговорил Ханс, опасаясь худшего.— Пока не нашли, — оборвал его каратель, разворачиваясь к выходу. Уже от дверей снова обратился к лавочнику с женой. — Благодарю за гостеприимство и оказанную помощь. Всего хорошего.Капитан вышел и Лейтенанту с наместником пришлось его догнать. Одевались уже на ходу, пока каратель орал приказы, готовя отряд к продолжению похода.— Хватит меня игнорировать! — злобно крикнул Ханс в спину варкастеру. — Что нашли ваши следопыты?— Следы крови, — лаконично ответил капитан, даже не соизволив обернутся. — Ниссы говорят, что это волки, и что следы зверей и саней совпадают по времени. Лично я не верю в совпадения. А вы?— Они нашли Анну? — молодой кастелян уже не в силах был сдержать эмоций. Хадорец просто издевался над ним, цедя сведения словно они были из золота.— Нет. Я же вам это уже говорил, наместник, — ровный тон карателя только подливал масла в пламя ярости, бушевавшее в сердце ордца. Ханс стиснул кулаки, отчаянно сдерживаясь, чтобы не нагрубить и уж тем более не набросится на того, кто имел право казнить его без суда и следствия. Капитан же продолжал как ни в чём не бывало:— Ниссы разделились. Половина пошла по следу герцогини Анны. Вторая пошла на разведку дороги на Седую гору. Мы сейчас пойдём до того места, где свернули с пути сани вашей невесты. Там будет новый привал.— Хорошо, — прошипел Ханс, давя клокочущий в душе гнев. Всё верно. Всё строго логично. Каратель слишком хорошо знал своё дело. Его аргументы и выводы были непогрешимы. Тем более, что сам кастелян стремился отыскать невесту как можно скорее. Хадорец снова взялся командовать всей операцией. Как дикий зверь, почувствовавший запах крови, он рвался вперёд. Чтобы впиться клыками в ещё живую плоть.— Поднимайте ваших добровольцев, они задерживают отправку, — сказал варкастер, снова залезая на сани с углём, пробуждая варджек к жизни. — Вперёд! Выдвигаемся!