Thorn Lily. Chapter 7 (1/1)

Дождь наконец-то прекратился. Вскоре ветви деревьев встретят теплый солнечный свет и освежающий бриз, и послышится нежный шум ветра. Я слишком долго сидел на коленях, поэтому чувствовал сонливость. Мои веки стали такими тяжелыми, что я ощущал, будто мне нужно несколько секунд, чтобы моргнуть. Я неоднократно заставлял себя открыть глаза, но они всё закрывались; в конце концов, я сдался, желая спрятаться от ослепляющего света за окном. Яркое пятно солнца отпечаталось на сетчатке и даже за закрытыми веками стояло перед глазами. Я ненавидел такие яркие дни.– Ты же не выносишь солнце. Почему ты всё еще там? Иди сюда.На мою голову упало полотенце, накрывая мои глаза и защищая их от слепящего света. Капелька воды соскользнула с кончика моих волос и прилетела мне на плечо. Я снова открыл глаза, реагируя на пробежавшие по коже мурашки. Я увидел его ноги; немного погодя он присел на корточки. Увидев мои расфокусированные глаза, безучастно глядящие на него, он постучал указательным и средним пальцами по моей опухшей после сна щеке, как будто хотел разбудить меня. Но я продолжал смотреть на него как рыбка, глупо моргая. Расхохотавшись, он плюхнулся на задницу. Я уткнулся в его грудь, тихо бормоча себе под нос: ?Холодно...? Он охотно обвил руками мое холодное голое тело. Прижимая меня к себе, накинул мне на плечи халат. Когда я потерся задом о его бедра, прижатые к стеклу окна, он издал смешок. И еще один, когда я зарылся головой, которая еще даже не успела высохнуть, в его грудь. И только после того, как он приказал мне сидеть спокойно, пока сушит мои волосы, моя детская игривость наконец утихла.– Ты ведь ничего не забыл. Почему тогда дал мне шанс? – с закрытыми глазами спросил я, наслаждаясь ощущением его ладоней, сушивших мои влажные локоны полотенцем. При каждом его движении я чувствовал запах того же геля для душа, каким пользовался сам. Измученное тело и безмятежное сознание вводили меня в вялый ступор. Я чувствовал себя сытым, хотя ничего не ел. Не обращая внимания на то, что он еще продолжал сушить мне голову, я снова прижался к его груди. Отбросив полотенце в сторону, он пригладил мои взъерошенные волосы.– Ты выглядел слишком хорошеньким, как осоловевший цыпленок, вырубающийся под солнцем.– Ты такой грубый. Постоянно издеваешься надо мной.Как я и подозревал, у него с самого начала не было ни малейшего намерения отталкивать меня.– Это ничто по сравнению с тем, что ты делаешь со мной.– Что? Я никогда ничего тебе не делал...Развязав пояс его халата, я полностью освободил Юнхо от него. От одного вида его обнаженной фигуры кончик моего носа защекотало. Я потерся лицом о его шею. Его сладкое, горячее дыхание попало в мой нос, распространяясь по моим мельчайшим капиллярам. Так приятно. Я удовлетворенно прижался еще ближе, вжимаясь в его грудь.– Преследуешь меня во снах, появляешься передо мной каждый раз, когда я закрываю глаза… Это здорово усложняет мне жизнь.Я сильнее сжал руками его талию.– Если продолжишь, можешь меня убить…– Ты думаешь, я не смогу?– Хмм… Если бы я умер от твоих рук… Думаю я бы просто рассмеялся… Я был бы так счастлив…Неописуемое блаженство от его грубой хватки, моя тонкая шея, посиневшая от обернутых вокруг пальцев – мой разум был целиком заполнен фантазиями о таких опасных удовольствиях. Я испустил странный звук от этих мыслей, который не был ни хихиканьем, ни смехом. По словам Юнхо, было похоже на звук страдающего котенка. Мяу… Мяу… Я знаю, ты слишком сильно любишь, когда я так кричу, когда извиваюсь весь мокрый под тобой, чтобы оставлять это без внимания.Юнхо положил меня на свои вытянутые ноги, придерживая словно младенца. Когда он притянул меня за талию, мой холодный живот и его горячий член приятно соприкоснулись. Я обмяк, позволил своему телу расслабиться, полностью доверив себя Юнхо. Я снова запищал, как котенок, отзываясь на действия Юнхо. На этот раз звук был резче. С закрытыми глазами я наслаждался ощущением, как мои соски набухли и затвердели от его прикосновений. Это удивительное чувство, от которого по спине пробежала дрожь, а румянец обжег кончики ушей, вскоре заставило меня запустить пальцы в волосы Юнхо. Еще не пропавшая влага с его волос оказалась на моих ладонях. Этими же руками я ласкал спину Юнхо и массировал твердые мышцы вокруг его шеи. В ответ его пальцы сжали мои сочные ляжки. Похоже, он еще больше наслаждался их мягкой, но плотной текстурой.Его руки подхватили меня под бедра. Сжав мои ягодицы, Юнхо раздвинул их и ткнулся указательными пальцами обеих рук в мой проход.– Больно… Все еще болит…– Раньше ты мог вынести вещи и похуже. А сейчас ноешь из-за чего-то вроде этого…Он поочередно протолкнул пальцы внутрь на одну фалангу. Затем, надавив на стенки моей сжавшейся дырочки, Юнхо раскрыл ее. Он оставил нежный поцелуй на напряженной коже возле моих глаз, как будто считал мое нахмурившееся лицо милым.– Просто мы так давно не занимались этим, что до сих пор больно. Я думал, что я умру тогда…– Знаю. Так и выглядело.– Ты такой грубый… Ты не останавливался, хотя видел…– Напомни мне, кто умолял меня порвать его?Вместо ответа я прижался к его щеке и засосал кожу на ней. В отличие от того дня, когда я не мог сделать то, что хотел, из страха, что моя слюна будет слишком сладкой для него, сейчас я мог вылизывать его сколько душе угодно, сдерживая себя ровно настолько, чтобы не оставить синяков. Как бы одобряя мой поступок, он повернул голову, подставляя мне другую щеку. Любящая рука приземлилась мне на голову, затем последовал глубокий смешок, так как я снова впился в его щеку без малейшего колебания. Все это время он не забывал осторожно пропускать пальцы через пряди моих волос, гладя меня, расчесывая спутанные локоны. Уверен, он обожает меня. Я не сомневался, что Юнхо стал бы отличным отцом, однако никогда не смог бы быть хорошим мужем.Пока мое сердце бьется, он никогда не будет хорошим мужем.– Ты правда… не делал этого ни с кем?– Мгм… С кем бы я это сделал…– Кто знает, может, ты пошел и соблазнил какого-нибудь сотрудника больницы с твоим-то прекрасным личиком…– Мне никто не нужен кроме тебя…Он лег на ковер, всё еще обнимая меня. Одной рукой он прижал оба моих запястья над моей головой, а другой прикоснулся к моим податливым соскам. Он мягко рассмеялся, когда в ответ я только закусил губу. Бесполезно, даже если будешь так смеяться, знаешь… Я не собираюсь открываться для тебя. Больно… Болит, даже при легчайшем прикосновении. Тем не менее, я раздвинул ноги, как только он потерся своими бедрами о мои. Моей жадности нет предела.– Я знаю… Мой член тоже знает…– Вау… Как умно…– Ты такой развратный только со мной? Ведь так?– Да… Моя дырочка… не примет никого кроме тебя…– Ах… Какая хорошая… Нужно вознаградить ее…– Да… Раз уж она такая хорошая… давай не так, как в прошлый раз…Он начал входить, и я обернул ноги вокруг талии. Он двигался так, как я любил. Очень аккуратно, медленно между моими ногами. Когда он двигался, я не чувствовал ничего, кроме нежнейших толчков, как будто плыл на лодке по спокойной реке. Он слегка отстранил верхнюю часть тела от меня. Воспользовавшись моментом, чтобы перевести дыхание, покрепче перехватил мои запястья, а затем начал яростно вбиваться в меня. В противоположность своим сладким речам он продолжил вколачиваться так, что звук ударов наших бедер был слышен громко и отчетливо.– Больно, ах! Ах… Юнхо… Я умру…– Черт… Я не могу, хах… контролировать себя… Скажи, как мне быть…– Хах… ах, ах… Больно…– Если тебе не нравится... попробуй быть менее привлекательным…Моя красота как живущий внутри коварный демон – сама же обставляет меня. Моя безупречная белая кожа, всегда по-юношески сияющая, контрастирует с моими волосами цвета обсидиана, а также особыми местами на моем теле, окрашенными в багрянец, который, казалось, был чем-то средним между этими двумя резко контрастирующими элементами, но только прибавлял мне глубоко возбуждающей привлекательности. Мои губы, язык, соски, а еще… мое тайное место, в которое сейчас вбивался Юнхо – оазис, всегда готовый предложить Чон Юнхо утолить там свою жажду.Я не мог сосчитать сколько раз за 2 года, проведенных в унылой белоснежной комнате, моя больничная рубашка была мокрой спереди из-за того, что я представлял Юнхо рядом. Его мужской запах, которым я, по всей видимости, никогда не смогу насытиться, и прозрачные капельки страсти, украшающие спину, и этот удушающий жар, в котором я топил свое тело. Мы были одним целым. Мы всегда были одним целым, с самого начала. Никак иначе мы бы не смогли подарить друг другу такие совершенные оргазмы. Изысканный потолок кружился перед моими глазами. Казалось, крошечные осколки висевшей над нами роскошной люстры дождем падали на мою голову. Всё вокруг меня стремительно вращалось. Пыхтение над моим ухом стало грубее, похожее на льва, который собирался сожрать меня заживо. Он продолжал свои толчки еще довольно долго, до того, пока мой мир не разрушился в мгновение ока.Горячее дыхание, влага, излившаяся в меня. Его большое тело упало сверху. Осознание напрасности нашего поступка обрушилось на меня не в самом приятном виде. Причиной, по которой я мог посмеяться над этим, было только понимание того, что, по крайней мере, ты был сейчас со мной.*– Я люблю тебя.Как я и предполагал, он не ответил.* * *Я ненавижу свои ладони и стопы. Не столько из-за того, что они некрасивые, сколько потому, что они не подходили остальному моему телу. Особенно гладким округлым плечам, четко очерченной груди, узкой талии или чувственным бедрам. Я всегда хотел, чтобы они были немного длиннее, элегантнее, как всё остальное во мне. Поэтому я не рассматривал их так часто, как мое тело или лицо. Тем не менее, он сейчас делал то, что мне больше всего не нравилось. Он вбирал в рот мой непривлекательный палец на ноге, как будто тот мог заменить ему пищу. Этот мужчина иногда совершает неожиданные вещи, делать которые больше присуще мне, и каждый раз заставляет меня качать головой от смущения.Я попытался выдернуть ногу, но он схватил меня за лодыжку, отказываясь отпускать. Я был голоден, поэтому хотел избежать больших растрат энергии. Если подумать, то мы ничего не ели ни до, ни после того, как легли в постель. Юнхо, наверное, был сытым, потому чтоупивался мной. Всё равно, неважно, насколько питательным было мое тело… Провести целый день без еды и всё еще доставать меня. Хочу поаплодировать его выносливости.Он сосал мой большой палец так долго, что тот уже опух. Так щекотно, что хочется извиваться. Всё равно ненавижу его, он некрасивый.– Хватит, иди сюда. Моим губам одиноко.Юнхо выпустил мой палец изо рта, с лицом, выражавшим, что у него есть еще много идей, как можно позабавиться со мной. Воздух обволок покрытый слюной палец. Я пошевелил им, чтобы высушить. Пока Юнхо ходил выключать свет, я стащил одеяло и лег, раскинув руки. Юнхо принял мое приглашение и устроился у меня в объятиях как вчерашней ночью.Его действия выглядят так, будто он отвергает мое признание в любви. Он как будто пытается делать что угодно, чтобы не позволять себе думать об этом, и, кажется, избегает пересекаться взглядами. Я не требовал от него ответа, но кожей чувствовал напряжение, висевшее в воздухе. Желудок горел, как будто готовился извергнуть содержимое наружу.Он притянул меня за талию ближе и посмотрел мне в лицо. Целый день без очков нарушил обычный порядок его жизни: он выглядел намного более расслабленным. Чон Юнхо в моих объятиях вызывал сочувствие, и я притянул его ближе к своей груди.Брак сделал тебя таким. Чон Юнхо, который ярко сиял рядом со мной, пропал, он был раздавлен ежедневной рутиной и находился в таком мрачном состоянии. Мне это не нравится. Верните мне моего Чон Юнхо.– Я расстроен… Хотя нет, я ненавижу тебя… Я так сильно ненавижу тебя…– Я знаю…Вообще-то, когда я узнал о том, что он женится, я не придал этому значения. Эта новость, произнесенная дрожащим голосом матери, не вызвала у меня бурных эмоций. Гораздо больше меня волновали темные тени, возникающие каждую ночь на стенах больничной палаты. Такая банальная вещь не могла меня удержать, потому что тоска по нему была несоизмеримо больше.Даже если бы этот брак стал препятствием между нами, я бы подумал как избавиться от него. Но, на самом деле, как помолвка может помешать нашим отношениям? Я буду тем, кто рассмеется в конце, так как победитель очевиден. Этого не изменить. Я был уверен. Я внушил себе это. Он вернется. Несмотря на то, что сейчас я заперт в убогой больничной палате, он найдет меня. Он продолжит любить меня, даже если я потеряю свое сияние. Он стиснет меня в своих горячих объятиях.Но он не пришел. Ни разу за два года.При встрече я хотел спросить у него, действительно ли он женился. Я хотел разозлиться на него: как он мог оставить меня, запертого в этом проклятом месте на два года, и жениться. Но, как будто для того, чтобы разрушить мои данные самому себе обещания, он стал другим. Он окинул меня безразличным взглядом, в котором не проступало ни капли привязанности ко мне. Холодно поприветствовал в кафе, равнодушно бросил меня на парковке, а позже – избил в своем доме. Мне приходилось убеждать себя в том, что он до сих пор меня любит. Очнуться от этого забытья было бы не так страшно, как то, что оно может оказаться реальностью.– Но я… мне тебя не жаль…Врешь… Уверен, у тебя сейчас выражение вины на лице. Не прячь его. Посмотри мне в глаза и скажи это. Ты не сможешь обмануть меня. Прекрати врать.– Всхлип… хыы… Почему тебе не жаль?– Ты же знаешь… Ты знаешь это лучше меня…Знаю что? Я забыл. Такие банальные вещи – ничто перед лицом нашей сильной любви. Ты научил меня этому. Ты основательно меня приручил. И тогда, и даже сейчас. Я старался быть лучшим для тебя. В противном случае я сходил с ума.– Я не могу тебя простить…Кто бы говорил… Кто лил слезы, когда я выбрал наилучший исход для нас? Кто выставил меня преступником, рыдая так надрывно? Я… я тоже не могу тебя простить! Почему ты отвернулся от меня, хотя говорил, что поймешь, что бы я ни сделал.– Уааа… всхлип… хаааа…– Ты не имеешь права плакать, Джеджун… Мой милый Джеджун… Ты сука, которая даже не заслуживает плакать.– Хаааа… хаа… всхлип… Уходи! Ненавижу… Ебаный ублюдок… Всхлип, ненавижу тебя!Он притянул меня, всхлипывающего и свернувшегося калачиком, в свои объятия. Я всеми силами сопротивлялся. Было бесполезно бить в его грудь кулаками и пытаться оттолкнуть. Я рыдал так громко, казалось, он оглохнет от моих криков. Он успокаивающе погладил меня по спине, аккуратно сжал мой загривок, чтобы сдержать мои неистовые удары. Я могу его поранить. Такое уже случалось…В конце концов, я первый устал сопротивляться и сдался. Он всё еще обнимал меня. Когда мое дыхание постепенно успокоилось, он, казалось, сглатывал слезы. Звук его сдавленных рыданий отражался в моем сердце. Мой бедный Чон Юнхо. Мой бедный Чон Юнхо, который обнимает безумного меня и даже не может по-настоящему расплакаться.– Когда ты сказал… что хочешь мой член внутри. Я смотрел из окна машины…– Ах…– Я хотел уложить тебя прямо там, на улице, и взять в рот… И отсосать… Так сильно хотел этого, я думал, что умру…– Так… Почему ты не сделал этого?.. Всхлип… Почему ты оставил меня там?Солнце было таким ярким, казалось, кожа сгорит. Но невыносимее было выдержать холод твоих глаз. Они как будто пронзали меня до костей. Как ты мог отвергать меня, когда я так долго ждал нашей встречи? Я хотел разбить твою голову, видневшуюся через стекло машины. Если она не будет моей, то надо вскрыть ее, разорвать на куски, чтобы ты никогда не смог уйти. Я думал, как буду держать твое мертвое тело. Так сильно я люблю тебя. Я всё еще…– Я всё еще люблю тебя…Его сладкие слова внезапно вызывают у меня чувство голода. Было такое ощущение, что мой желудок был полностью пуст, и даже накатила тошнота. Я высунул язык и открыл горло, как будто собирался блевать. Однако ничего не вышло, только рвотные позывы. Юнхо посмотрел на меня и горько улыбнулся.Губы, кончик носа и остальное лицо покалывало. Мне показалось, что по моему лицу хлынули слезы, поэтому оно начало чесаться. Я начал яростно его тереть. Но Юнхо заставил остановиться. Одной рукой он отнял мои ладони от лица, а другой – осторожно провел по опухшим глазам.– Тебе больше не нужно плакать…– Хыаа… хаа… Я голоден, я голоден, говорю!..– Ладно… ладно… Бери. Можешь безумствовать…– Угу.Получив разрешение, я перестал плакать, и пристроил свое оживленное лицо в промежности Юнхо.Правильно. Всё еще любишь меня. Такого ответа мне было достаточно. Тебе не хочется снова повторять те кошмарные времена. Наше прекрасное противоречие. Этого достаточно. Наша вечно юная любовь перерождается каждое мгновение. Величайшая, такая особенная. Вот почему слова ?разлука? для нас не существует. Нам суждено любить друг друга, потому что ни один не сможет убить другого.Мы были хрупкими созданиями, которые заслуживали любви и были способны выжить, только когда любимы.Вполне естественным было сначала оскорблять друг друга, а потом раздвигать ноги; необходимым, чтобы выжить.Она возвращается завтра. Неудивительно, что я умираю от голода…