240 день. Прах к праху (Геллерт/Альбус) АУ (1/1)

Ночь властвовала над землёй. Она была царицей и госпожой. В её объятия отдавались все без разбору: богатые и бедные, мужчины и женщины, старики и дети. Она прятала в себе загадки и тайны и была вольна делать с ними, что пожелает.Кардиналу плохо спалось. Он никогда не страдал проблемами со сном, даже несмотря на род своих занятий. По совместительству великий инквизитор, приговоривший к смерти ни одну невинную душу — совесть, впрочем, никогда не мучила его по этому поводу.На узком бледном лбу, подернутом рябью первых морщин, блестели капли пота. Бескровные губы были стиснуты в тонкую сплошную линию, худое лицо было напряжено — тревожный сон одолевал кардиналом Грин-де-Вальдом.Вдруг он вздрогнул всем телом и резко распахнул глаза, подскакивая в постели. Темноту комнаты лишь слабо рассеивали бледные косые лучи светящей в окно луны, и кардинал прищурился, успокаивая дыхание.?Это всего лишь сон?, — мысленно сказал он себе.— Я бы не был в этом так уверен, — в спокойном, шелестящем ветерком голосе мелькнула ироничная насмешка, и инквизитор крупно вздрогнул, в панике оглядываясь по сторонам.Комната была абсолютно пустая, лишь невесть откуда взявшийся холодный сквозняк пробирал до костей сквозь тонкую ткань ночной рубашки.— Ты бледен, Геллерт, — в насмешливом голосе появилось фальшивое участие. — Неужто нездоровится? Или, быть может, ты не рад меня видеть? — из ночного тумана перед кроватью кардинала соткалась призрачная фигура.Рыжеволосый профессор теологии, несправедливо оклеветанный перед королем, за которого великий инквизитор получил хорошую взятку.Лучший друг, которого он, кардинал Грин-де-Вальд, продал за сорок серебряников.— Альбус, — одеревеневшие губы едва раскрывались, выталкивая тихий невнятный хрип.— Я ведь обещал, что приду к тебе снова, Геллерт, — рыжеволосый профессор широко улыбнулся. — Уже прошло десять дней, Геллерт. Ты уже потратил все деньги, что взял за мою голову, Геллерт? Лучшее бы тебе было сделать это, потому что моя Дикая Охота за тобой началась и закончилась, — голубые, всегда приветливые глаза сверкнули яростью, а от исказившегося в гневе и ненависти лица призрака инквизитору стало не по себе.Крики предсмертной агонии стоят в ушах кардинала. Слёзы на красном от жара лице и неистовые муки прикованного к столбу еретика. Лучшего друга, принимающего на себя чужую смерть от преступления, которое он не совершал.?Как ты мог, Геллерт???Ты продал меня за проклятые деньги??Ты забрал у меня жизнь и всю радость??Ты превратил меня в монстра, в мстительный дух??Я приду по твою душу, Геллерт, и ты нигде не сможешь спрятаться от меня?— Альбус, прошу, — голос подводит кардинала, и он слышит себя, будто чужак, со стороны.— Я ведь также молил тебя о пощаде, Геллерт, — безмятежно откликнулся Альбус. — А ты повесил меня на крест и сжёг. Разве я заслужил это, Геллерт? — в голубых глазах — ненависть и предвкушение. — Так как ты смеешь просить меня о помиловании, Геллерт??Ты познаешь всю мою боль, Геллерт??Как бы громко ты ни кричал, никто не придёт к тебе на помощь??А я развею твой прах по ветру так же, как ты поступил с моим?— В конце концов, — серая пыль в призрачных руках призрака вызывает у него улыбку, — пепел обращается к пеплу. А прах к праху.?Это ведь была твоя любимая цитата из Библии, ты же помнишь об этом, правда, Геллерт??