1 часть (1/1)

В Лондоне, так и не дождавшемся в этом году снежного Рождества, лил дождь. Гарри Поттер шел вниз по Саутворк-стрит, зонт натужно скрипел перемотанными скотчем спицами, ветер норовил не то вырвать хлипкую пластиковую рукоятку, не то пронести владельца над Темзой. Старые кроссовки давно промокли, и Гарри казалось, что он уже и не человек вовсе, а один из расы рыболюдей, мрачными рассказами о которых любил пугать его в детстве кузен Дадли.Ливень, словно устав играть, хлестнул мокрой водой по щекам, залил очки, вывернул зонт наизнанку, — спицы треснули и выставили вверх беззащитные металлические ножки. Гарри чертыхнулся, попытался поймать их, но очередной порыв ветра бросил зонт в огромную лужу и куда-то поволок. Гарри побежал следом, свернул в подворотню и огляделся: зонта нигде не было видно. Взгляд уперся в старое одноэтажное здание. Ветер подул еще сильнее — висящий на двери молоточек стукнул несколько раз по обшарпанным дубовым доскам — и вдруг затих.Казалось удивительным, что в конце двадцатого века, в самом центре города еще сохранились подобные места. Мутное окно, занавешенное изнутри тяжелыми выцветшими портьерами (настолько пыльными, что их подлинный цвет невозможно определить, сколько ни пытайся), не пропускало внутрь ни луча света. Гарри с трудом разобрал на потемневшей вывеске мелкие латунные буквы ?Музей Джорджа Роджерса?. Затем поправил криво сидящие на носу очки, посмотрел на часы и нахмурился: секундная стрелка не двигалась. Либо он опять забыл завести механизм перед сном, либо его залило водой.Не успел Гарри протянуть руку к покрытому патиной бронзовому молотку в форме щупалец осьминога, как дверь ужасающе громко скрипнула и приоткрылась. Изнутри потянуло сыростью и ещё чем-то странным, будто свечной воск смешали с ладаном и горькими травами. Гарри непроизвольно сделал шаг назад и замер, точно олень в свете фар летящего по встречной полосе автомобиля. На мгновение ему почудилось, что темнота за порогом пульсирует и жадно вдыхает промозглый лондонский воздух. Вдруг что-то стукнуло, и в дверном проеме возник незнакомец.Он был тощ, как жердь, и бледен, словно мертвец. Одежда его выглядела ужасающе старомодной: похожие брюки и сюртук с бесчисленным количеством крошечных пуговиц Гарри видел в фильмах эпохи немого кино, которые так обожала тетушка. Черные волосы были забраны в низкий хвост, перетянутый траурной лентой, но вид имели неаккуратный и встрепанный. В одной руке мужчина держал зажженную свечу, другой нервно теребил высокий ворот посеревшей от многочисленных стирок рубашки. Темные глаза, казалось, жили собственной жизнью на худом скуластом лице. Гарри вдруг почувствовал себя голым, стоящим посреди улицы в одних промокших кроссовках, — так пристально на него смотрел незнакомец.— Извините, сэр, вы не видели мой зонт?Незнакомец не ответил, только еще раз вгляделся в лицо Гарри, подмечая его нелепые очки, руки с обломанными ногтями и промокшую одежду. Затем скривил губы в усмешке и жестом поманил за собой. Гарри вошел внутрь.Внезапно дверь с громким треском захлопнулась, сквозняк погасил пламя свечи, и Гарри с его бессловесным спутником оказались в кромешной тьме. Вокруг щиколотки обвилось что-то холодное и тут же скользнуло дальше, точно невесомое дуновение ветра. Гарри поежился.— Сэр, не могли бы вы включить свет? — попросил он. — Или хотя бы снова зажечь свечу? Ответа не последовало. Гарри мог бы поклясться, что незнакомец растворился в темноте: не было слышно ни его дыхания, ни звука шагов, ни шелеста одежды.— Сэр, вы здесь?Гарри протянул руку в сторону, чтобы найти опору, ступенька под ногами хрустнула, и он полетел кубарем вниз головой.Очнулся он на сыром каменном полу. Откуда-то из-под потолка бил тусклый красноватый свет, неподалеку возвышались сваленные в кучу шкуры, сквозняк гонял клочья спутанной шерсти по углам. В ноздри набилась пыль, жутко болела голова, очки чудом удержались на носу. Лежать было чертовски неудобно: что-то твердое упиралось в бок. Гарри перекатился на спину, поднес предмет к лицу, чтобы рассмотреть его получше, и заорал от неожиданности: это была высохшая собачья лапка, наполовину облезшая, покрытая крошечными следами уколов и бурыми каплями грязи… Или засохшей крови? Он отшвырнул лапу от себя, рывком поднялся на ноги и бросился бежать.Шаги гулким эхом разносились по узкому темному коридору, а тот и не думал заканчиваться. Пустые залы сменяли друг друга; на стенах одного, что был поменьше остальных, висели черно-белые фотографии, угол другого был огорожен ширмой. Мельком отметив табличку ?Только для взрослых?, Гарри пронесся мимо и оказался в широком коридоре. Он бежал сквозь мрачную анфиладу заброшенных комнат и никак не мог отделаться от мысли, что в спину смотрит та жуткая пульсирующая тьма, что клубилась за плечом незнакомца.Гарри влетел в огромное помещение и замер. Сначала он подумал, что попал на какое-то странное торжество, и чуть было не принялся извиняться. В центре зала находился огромный стол, вокруг которого стояли люди. Высокий безволосый старик в поношенном плаще скалился улыбкой змеи и сжимал в руках тонкий жезл; у ног старика, задрав голову, сидела женщина в платье с черными кружевными рукавами, густые локоны ее рассыпались по плечам. Рядом с ней застыл полный сутулый коротышка с крысиным лицом и выпирающими зубами. Люди стояли в круге довольно плотно, возле каждого на полу поблескивала латунная табличка, и только одно место пустовало. Взгляд Гарри привлекли два блондина, один из которых был явно старше, повыше ростом и шире в плечах. Отец и сын? Дядя и племянник? Почему все эти люди кажутся ему смутно знакомыми?Фигуры в зале так и не двинулись с места, и Гарри запоздало понял, что они не были живыми, — что-то похожее он видел в музее мадам Тюссо, куда ездил на экскурсию с классом. Ученики школы Святого Брутуса считали своим долгом разломать воскового Гитлера и стащить копию королевской короны, чтобы попытаться сдать ее в ломбард, и учителя закрывали на это глаза. Гарри же все куклы Тюссо показались смертельно скучными. А сейчас ему захотелось сделать шаг вперед, чтобы рассмотреть получше, но тут его плечо сжала холодная рука. Незнакомец приложил палец к губам и потянул Гарри за собой. Они миновали еще один коридор — на сей раз довольно короткий — и очутились перед приоткрытой дверью.Посреди комнаты стоял огромный котел, в котором бурлило что-то розовато-бежевое, распространяя вокруг запах ладана и полевых трав. Три стены из четырех были заставлены книгами; Гарри разобрал потертые надписи на некоторых корешках: ?Некрономикон?, ?Книга Эйбона?, ?Сокровенные культы? фон Юнтца. У дальней стены примостился небольшой стеллаж с банками. Возле него — письменный стол и кресло. Неожиданно дверь захлопнулась, в замочной скважине скрипнул ключ, и раздался звук удаляющихся шагов.— Какого черта?! — закричал Гарри и бросился к двери. Он бился в нее, дёргал тяжелую бронзовую ручку, колотил по полированному дереву ногами — безрезультатно. Гарри беспомощно огляделся в поисках чего-нибудь напоминающего лом или кочергу и замер: в центре комнаты стоял, скрестив руки на груди, его молчаливый спутник.— Как вы здесь оказались? — накинулся на него Гарри, схватил за руку, сжал ледяные пальцы и застыл: губы незнакомца дрогнули в усмешке, а потом вдруг порозовели, лицо залил чахоточный румянец, ладонь его потеплела. Незнакомец схватился руками за горло, нервно ощупал шею, рванул воротник… Пуговицы рассыпались по полу.Гарри смотрел на едва прикрытые сорочкой ключицы, бледную, не тронутую загаром кожу и сам не понимал, почему не мог отвести взгляд.— Я здесь… живу, — сипло прошептал незнакомец и закашлялся.— Нет, за запертой дверью. Я же слышал, как вы ушли.— Либо вам это показалось, либо вам показалось, что это был я.— Хорошо. Тогда как вы объясните эти фокусы? Я не видел ни души. Или вы здесь не один?Незнакомец прикусил нижнюю губу и невесело рассмеялся:— Говорят, в этом музее полно всякой нечисти, привидений и других жутких существ. Вы верите в привидений, мистер Поттер? Гарри попятился и уперся спиной в дверь:— Откуда вы знаете, как меня зовут?— Это несложно, — заявил незнакомец, и его голос с каждым словом становился глубже, вкрадчивее, он больше не походил на хриплое карканье ворона. — Я нашел ярлык с адресом и именем владельца на вашем сломанном зонте. Увы, он совершенно непригоден для восстановления. Простите, я, кажется, напугал вас. Слишком привык находиться в уединении среди пыли, старых фотографий, восковых фигур и чучел.Гарри уселся в предложенное кресло. Его, несмотря на близость кипящего котла, колотила дрожь. С промокших насквозь кроссовок на пол медленно текла вода, одежду можно было выжимать. Он чихнул раз, другой, закашлялся и вдруг почувствовал себя совершенно больным. Незнакомец подошел ближе, его лицо покрылось мелкими трещинами, точно старинные картины кракелюром, и осыпалось, оставляя за маской сплошную черноту.Гарри открыл глаза и понял, что видит сон, в котором все восковые фигуры в большом зале ожили. Они размеренно читали стихи на неизвестном каркающе-свистящем наречии, изобилующем согласными звуками и оттого не слишком напевном. Старик в поношенном плаще говорил все громче, чужие слова лились из его тонкогубого рта без запинки; темноволосая женщина хохотала, точно была пьяна или безумна. Гарри лежал на столе и наблюдал за сменяющимся калейдоскопом лиц безучастно, словно все это происходило не с ним. Только одно приковывало его внимание: пустое место между толстяком и змеелицым заклинателем. Даже когда тот занес над головой Гарри странный жезл, напоминавший побелевшую от времени потрескавшуюся ветку, он продолжал невозмутимо смотреть, думая, что это всего лишь сон.— Северус-с-с, тебя-то нам и не хватало, — прошипел старик, подняв голову и глядя куда-то во тьму. Он впился своими морщинистыми руками в лицо Гарри. С силой ткнув в лоб своей жертвы жезлом, старик закричал:— Авада Кедавра! О великий Ран-Тегот, даруй своим слугам бессмертие и прими эту жертву! Йа! Йа-а-а-а!— А-а-а! — Лоб Гарри пронзила дикая боль, он скатился со стола, упал на каменный пол и проснулся.Он лежал, уткнувшись в узконосые черные ботинки; кожу над бровью жгло так, что прислоняться лицом к ледяному каменному полу было даже приятно. Гарри протестующе замычал, когда прохладные руки подняли его и устроили в кресле.— Это всего лишь дурной сон, — прозвучал голос. Незнакомец погладил Гарри по волосам и уже хотел было отстраниться, но тот поймал еле теплую руку, прижался к ней щекой и закрыл глаза.— Отпустите меня, мистер Поттер. Я дам вам лекарство, и все пройдёт.— Какой-нибудь жуткий отвар из инопланетных грибов…— Если вам угодно. Но лучше обычный аспирин. Гарри покорно выпил разведенный в воде порошок и вдруг понял, что совсем раздет, если не считать колючего одеяла, которым заботливо укрыл его незнакомец. Чувствуя, как горят щеки, Гарри сказал:— Я видел странный сон. Будто ваши экспонаты хотели принести меня в жертву какому-то древнему божеству. А потом тот старик с лицом змеи увидел кого-то… В круге есть пустое место, старик обрадовался, когда тот человек вошел… Будто оно предназначалось ему.— У вас богатая фантазия, мистер Поттер, — незнакомец повернулся к столу. — Нет, это просто бред, конечно же. Я ведь поначалу подумал даже, что они живые, — признался Гарри. — Только потом сообразил. Потрясающее мастерство, мистер…— Можете звать меня профессор Снейп. Это не моя заслуга. Владелец музея, сэр Джордж Роджерс, долгое время работал с мадам Тюссо. Как рассветет, покажу вам остатки старой экспозиции. — А где сам мистер Роджерс? С его талантами он должен был быть знаменит куда больше мадам! — воскликнул Гарри и покраснел еще сильнее: одеяло сползло, открывая взгляду профессора все, что выше пояса.— Я устроился в музей смотрителем, когда хозяин ушел на покой и уехал из страны. Впрочем, если хотите… Я могу поведать и его историю.Остаток ночи Гарри провел, слушая самую невероятную лекцию в своей жизни. Снейп рассказал о путешествии Джорджа Роджерса в Арктику. Экспедиция плутала во льдах, и только на Аляске Роджерсу сказочно повезло: он обнаружил гробницу, в которой на троне, вырезанном из слоновой кости, сидело гигантское божество — Ран-Тегот, — обладавшее шестью длинными извилистыми конечностями с клешнями как у краба. Монстра перевезли в Британию. Утром профессор принес Гарри чистые и сухие вещи. Он невозмутимо наблюдал за неуклюжими попытками втиснуться в ставшие узкими джинсы и явно наслаждался происходящим.— Вы хотели показать мне раннюю экспозицию, — напомнил Гарри. Он, осмелев, сам взял Снейпа за руку и удивился, до чего холодными могут быть пальцы у живого существа. В ответ профессор вцепился в ладонь с такой силой, словно она была нужна ему больше, чем воздух.В старой мастерской Роджерса обнаружились остатки первых восковых фигур, сделанных владельцем музея еще у Тюссо. Там были Жиль де Ре, маркиз де Сад, Ландрю по прозвищу Синяя борода; в заколоченной комнате с большим висячим замком возвышались фигуры древних богов: Ктулху, Тсхатогуа, Йог-Сототха, из угла скалились горгульи и химеры.Снейп провел его по залу с фотографиями на стенах, и Гарри поразился, каким крошечным на фоне колоссальной туши Ран-Тегота казался помощник Роджерса — смуглый чужеземец Орабона, но прежнее ощущение нереальности происходящего усиливалось. Хотелось найти любое логичное объяснение, и оно находилось: в самом деле, чего стоило такому мастеру, каким, несомненно, был Роджерс, изваять древнее божество или вовсе сделать фотомонтаж? Гарри вежливо кивал, держал руку профессора в своей и понимал, что не хочет уходить.— Вы меня совсем не слушаете, мистер Поттер, — холодно заметил Снейп, а Гарри смотрел на оторванные пуговицы его сюртука и больно прикусывал щеку, чтобы не дать себе дотронуться до невесть откуда взявшихся шрамов на шее.— Слушаю.— Но не верите, — констатировал профессор и невесомо погладил костяшки пальцев своего спутника. Тот захлебнулся воздухом и помотал головой, чувствуя себя полным идиотом. — Что ж, пойдемте дальше, я покажу вам, что бывает с теми, кто ценит в размышлениях только рациональное зерно.Они приблизились к ширме, перегораживающей зал, — той самой, на которой во время пробежки по анфиладе Гарри заметил табличку ?Только для взрослых?. Снейп отодвинул ее и скривился: запах ладана и гниющего мяса исходил от четырех фигур, спрятанных за плотной завесой. Роджерса, изломанного и смятого, держал тот самый монстр с черными клешнями. Три огромных глаза Ран-Тегота казались слепыми и блеклыми, а сам он — не до конца разложившимся. К его боку прислонился мужчина, в котором Гарри не без труда опознал Орабону.— Вы что же, ничего не боитесь, мистер Поттер? — прошептал профессор.Мистер Поттер ничего не боялся. Он целовал Снейпа с такой горячностью, что губы того плавились, точно восковые. Гарри казалось, что сам он насквозь пропахнет мертвечиной, ладаном и горькими травами, но ему было плевать.— Здесь был еще один экспонат, — сказал Снейп, поправив сбившийся сюртук. — Совершенно седой юноша по имени Стивен Джонсон. Он был очень рационален, пока на его глазах некое небезызвестное чудище не утащило сэра Роджерса в один из заколоченных ныне уголков музея.Остаток пути к выходу прошел в молчании. Снейп будто нарочно водил Гарри кругами, какими-то дальними коридорами и скрытыми в стенах ходами, — они так и не добрались до центрального зала, где стояли фигуры старика-заклинателя, безумной женщины и других неизвестных.— А что же та экспозиция, которая мне снилась? Эти люди кажутся мне смутно знакомыми, — прямодушно спросил Гарри.Снейп, секунду поколебавшись, ответил:— Мы с предыдущим смотрителем договорились, что будем обновлять экспонаты. Сошлись на том, что темой такой выставки должны быть самые громкие преступления. Я бы рассказал поподробнее, но… Как жаль, что вам пора, мистер Поттер.Он легонько стукнул по циферблату, и секундная стрелка на часах Гарри неохотно сдвинулась с места.Тот ошарашенно уставился на запястье, а когда поднял голову, рядом с ним не было никого — только ветхая пыльная лестница со сломанной ступенькой. Гарри посмотрел наверх, развернулся и направился прямо по коридору. Он бежал, прокручивая в голове разговор, начинающийся с ?послушайте, профессор, мы не договорили?, и вдруг словно наткнулся на невидимую преграду. Вход в тот самый зал, где экспонаты изображали один им понятный ритуал, был закрыт чем-то прозрачным и текучим, как вода, — Гарри не смог пробить ее, сколько ни старался. Он бросил взгляд в сторону восковых фигур и замер: пустых мест в круге больше не было. Между стариком-заклинателем и толстяком с крысиной мордой стоял тот, кого Гарри так отчаянно целовал еще несколько минут назад. И только латунная табличка блестела в полумраке. Темная надпись на ней гласила: ?Северус Снейп?. Гарри замутило. Не помня себя, он побрел к выходу и неожиданно легко наткнулся на знакомую лестницу. Он выбрался из подвала и бросился бежать по Саутворк-стрит, едва не угодив под колеса проезжавшего мимо кэба.***Гарри впервые в жизни заболел так сильно, что перепуганная тетка вызвала медиков. Его лихорадило, ныли кости, нос повсюду отчетливо ощущал запах ладана и мертвечины. Совсем плохо стало, когда на каникулы приехал Дадли. Он молча выслушал рассказ кузена, прищелкнул языком и полез в шкаф за книгой. Гарри зачитал ?Ужас в музее? до дыр, холодея от одной только мысли, что мог бы кончить так же, как Стивен Джонс или сам Роджерс.— Как ты мог ничего не понять, если тебе прямо сказали, что Роджерс работал с самой мадам! — издевался Дадли. — Старушка померла в одна тысяча восемьсот пятидесятом!Гарри интересовала лишь дата смерти профессора Снейпа.Тетка, услышав их с кузеном разговоры, ввела в бой тяжелую артиллерию: домашние торты. Дадли ел, отмахивался и больше не приставал с расспросами. А когда он уехал, тетка молча положила на кровать Гарри, где он сгорал от лихорадки (температуру не могли сбить уже третьи сутки), школьный альбом его родителей и вырезки из газет.?Банда маньяков-оккультистов: кровавое убийство в Лавенеме! Выжил только годовалый младенец!? — кричали заголовки. — ?Бывший участник ритуальных сборищ раскаялся и убил подельников!?Гарри вчитывался в имена: Том Марволо Риддл, семья Лестрейнджей, Малфои. Толстяк-крыса оказался Питером Петтигрю. Гарри наконец вспомнил, где его видел: в том самом альбоме, что сжимал сейчас в руках и боялся открыть.Петтигрю был лучшим другом отца Гарри. И когда фанатик Риддл искал подходящего младенца, чтобы принести в жертву, просто отдал ему ключи от дома Поттеров в Лавенеме. Отца убили на лестнице, маму, пытавшуюся спасти маленького Гарри, сильно изуродовали.— Полиция приехала поздно. Люди говорили, что рядом с твоей кроваткой сидел этот… И, рыдая, обнимал то, что осталось от моей сестры. Он все пытался ее предупредить, только Лили и слышать не хотела: все знали, что он тоже из этих, Упивающихся. У них и татуировка на предплечьях была: череп со змеей, — поделилась тетка. — Они все учились вместе: Лили, Джеймс, Петтигрю… Снейп и вовсе жил с нами по соседству, пока мы не переехали в район получше. Мерзкий тип, все равно чувствовал за собой вину до самого конца. Гарри приподнялся на подушке и закашлялся. Ему то и дело казалось, что в углах комнаты клубится та самая тьма, словно он принес ее с собой за пазухой, как подобранного на улице котенка. Он вставал с постели, часами глядел в окно. Под глазами чернели круги, скулы заострились, лицо стало совсем восковым. Гарри то узнавал в отражении себя, то негромко звал Северуса, пугая родственников до икоты. Он вызывал такси и катался по Саутворк-стрит, умоляя шофера заезжать в каждую подворотню, но так и не нашел ничего, что напоминало бы проклятый музей.А потом, восьмого января, накануне дня рождения Снейпа, о котором узнал от тетки, Гарри написал письмо и сжег его в пламени свечи. Клубящаяся в уголках комнаты темнота жадно вбирала в себя гарь и копоть, и от записки, начинающейся как запрос на наличие вакансии помощника смотрителя музея и заканчивающейся словами ?вы все еще должны мне зонт, профессор. Ваш Гарри?, не осталось и горстки пепла.Утром девятого января Гарри поднялся с постели совершенно здоровым. Он неспешно оделся, спустился вниз, сел в такси и попросил снова проехать из Литтл-Уингинга в боро Саутворк. По прибытии расплатился и, пройдя немного по улице, свернул в ближайшую подворотню. Гарри погладил бронзовые щупальца дверного молотка и постучал. Дверь, скрипнув, приоткрылась, и на пороге показался профессор Снейп, а за его плечом знакомо клубилась тьма.— Я не думаю, что дарить зонт — хорошая идея. Сейчас начнется снегопад. И снова не на Рождество.Гарри улыбнулся и шагнул внутрь.Где-то в Литтл-Уингинге заплаканная женщина накрыла его остывшее тело одеялом и вышла из комнаты.