Cuba-Libra (1/1)
Коктейль растекся по майке темным пятном, кусочки льда разлетелись вокруг и теперь медленно таяли. Что-то беззвучно вещал телевизор. Шел очередной новогодний концерт, а на кровати целовались две девушки. Их силуэты сплетались в темноте, которую не мог развеять своим свечением вездесущий экран. Одна единственная гирлянда на стене колыхалась от сквозняка, неизвестно откуда взявшегося, и возвещала о том, что сегодня праздничная ночь.Девушки целовались трепетно и очень нежно. Одна из них старалась аккуратно придерживать другую, старалась не коснуться бинтов, которые белыми маяками обозначали места ссадин. Кое-где на них были бурые подтеки, но это никого не интересовало.А, меж тем, девушка уже снимала со второй майку, обнажая худое, стройное тело, небольшую грудь, чуть выступающие ребра. Быстрыми поцелуями прокладывала себе дорогу от живота до шеи, от шеи до губ.Их стоны сливались в один, и было плевать, что будет завтра…А был обычный предпраздничный вечер. И мамин салат на заднем сидении машины и желание поскорее добраться домой. И, как всегда неожиданно, девчонка, почти ребенок, выскочившая на дорогу.
Вскрик и визг тормозов. Быстрый осмотр — серьезных повреждений нет. Ссадины и слезы не в счет. Без травмпункта обошлось, да и какая больница в новогоднюю ночь?Дома кот и салат, и ром, а Мика сидит на коленях перед Анькой – странной девчонкой. Та только вышла из душа в длинной майке с мокрыми короткими волосами, сбитыми коленками и синяками.— Тетка из дому выгнала, мы с ней поругались (я у нее живу, родителей нет), она решила, что я лесбиянка, представляешь! – нервный смех девчонки, заинтересованный взгляд Милки-Мики – Все совпало просто. Сначала я сказала, что в нетрадиционной ориентации ничего плохого не вижу, а потом осталась ночевать у подруги, которую тетка считает почему-то лесби… А когда пришла, она сунулась в мою сумку, а там нижнее бельё было (мне его на день ангела подарили, оно такое… с ангелочками). Вот и сделала выводы. Разоралась, что если тебе Танька нравится, то и живи у нее, а у меня не устраивай тут притон…В общем я и ушла.Девушка снова нервно фыркнула.
— Я – лесбиянка! Подумать только! Глупость какая…— Да, веселая у тебя тетка. Знаешь, раны надо обработать. – Мика открыла аптечку, доставая необходимое — Я постараюсь… чтоб не очень больно.
Аня затаила дыхание. Она боялась боли. И от вида крови её слегка мутило. Чтоб отвлечься, стала разглядывать квартиру, в которой оказалась: добротная мебель, интересный дизайн — девушка перед ней состоятельная. Картины на стенах, явно дорогой синтезатор в углу, ноутбук на столе – творческая личность.И её хозяйку: яркая, высокая, худая. Она явно старше, лет двадцать семь, серьезный противовес её двадцати. Видно, что очень спортивная. Сильная. С такой девушкой надежно. С такой рядом – спокойно.Прикосновение к ноге отвлекло. Придерживая за голень, Мика проводит по ранке смоченной в перекиси ватой. Не больно, просто холодная капля течет вниз по ноге. Аня вздрагивает. Мика убирает каплю пальцами, проводит аккуратно вдоль влажного следа. От щиколотки к колену.Продолжает. Обрабатывает колени. Трогает. Закрывает пластырем. У Ани вспыхивают щеки, она отводит взгляд от музыкальных пальцев. Не видит быстрого взгляда снизу вверх. Или видеть не хочет, боится.Мика берет за тонкое запястье, поворачивает для удобства, проводит ваткой по глубокой царапине. Аня морщится. Мика улыбается и поглаживает запястье большим пальцем, успокаивает.У девушки перехватывает дыхание от такого сочетания боли, крови, ласки. Судорожный вздох. Такие красивые руки, такие яркие глаза и две сережки в одном ухе. Захотелось коснуться. Губами. Страшно.— Больно? – лукавый взгляд.— Нет. Совсем нет.— Тогда что?— Не знаю… — шепотом, губами говорит, тихо-тихо.Мика поднимается. Идет на кухню, оставляет девчонку одну, да и сама должна успокоится. Какое, оказывается, соблазнительное сочетание: смущение и доверие. Она видела эти глаза, яркий румянец, слышала частое дыхание. Она не может не оправдать доверия.Вот, уже почти полночь. Сидят на кровати. На коленях – глаза в глаза. Очень по-домашнему, да и Аня знает – она дома. Пусть на сегодня, но дома. Совсем не так, как у тетки.И Мика знает, что Аня дома. И не на один день… Говорят, что с приблудившимся котенком в дом приходит счастье. Аня, как котенок и с ней пришло счастье. Мика чувствует это.Рядом, на тумбочке — бутылка рома и кока-колла. В миске — кубики льда. Рядом чашка с салатом.Не обращая внимание на праздничный концерт по телевизору, они едят салат, запивают его тем самым коктейлем из одного большого стакана. По очереди.Несмотря на ноющие ссадины, Ане хорошо. И спокойно. Она уже не боится.
— Знаешь, этот коктейль называется Куба-либра! – смеясь, говорит Мика, смешивая ингредиенты. – Свобода и ЧеГевара! Великолепное сочетание, бьющее в голову.
— Держи! – Мика все смеется и подносит к губам гостьи очередную порцию коктейля.
Тут вдруг раздается бой курантов. Громкий, четкий, он выбивается из монотонного жужжания ведущих. Как это они не заметили речи президента?Вздрагивают. Обе. Особенно Мика.Коктейль выплескивается на майку Ани, а Мика, стараясь спасти положение, дергается удержать стакан, в итоге теряет равновесие и сама падает следом, только успевает упереться руками по обе стороны от девчонки, чтоб не сделать больно, не растревожить ссадины.
Глаза в глаза. Только теперь гораздо ближе. Теснее. И стакан катится по полу со странным, раздражающим звуком.Аня фыркает, начинает смеяться:— Мокро!
Мика тоже смеется, только не отодвигается, а наоборот, устраивается удобнее между ног девчонки. Смех стихает, и в тишине раздаются звуки салюта, крики с улицы. Люди празднуют. И девушки тоже, только по-другому, они смотрят друг на друга в полутьме и в глазах искрятся блики от мишуры и что-то еще, тонкое, неуловимое пока, но почти уже осязаемое.Мика чуть наклоняется, аккуратно слизывает брызги коктейля с шеи девушки, с подбородка, приникает к улыбающимся губам. И девчонка отвечает. Собирает языком сладость с губ, подстраивается под движение рук, откидывается на подушки.— А кто-то час назад утверждал… — мурлычет Мика куда-то в ключицу.— Да какая разница! Меня же за это и выгнали из дома – шепчет Аня, запуская руки в короткие волосы девушки – надо оправдывать.Не успевший растаять кусочек льда скатывается под спину Ане. Она вскрикивает и смеется. Громко, запрокинув голову. Выгибается, чтоб подобрать его и прижимается кМике еще сильнее. У той дыхание перехватывает, голова идет кругом, когда девчонка касается губами мочки уха, играет с сережками.
Это хитрость, она отвлекает девушку, а сама бросает ей за шиворот ту самую льдинку. Мика не сердится, только вздрагивает всем телом и чуть выгибается, когда кусочек, тая на горячей коже, бежит вниз, становясь каплями холодной воды. Аня замирает от этой дрожи, которая передается ей целиком, рождает где-то глубоко внутри нее совершенно новые чувства и желания.А Мика смеется, выворачивается из объятий, потом из майки и целует, целует снова, не давая опомниться, отвлечься, испугаться. Она же понимает, что Аня боится. Дурачится, стараясь скрыть волнение.
Мика знает, девочка будет её, будет рядом, будет любить. А потому шепчет на выдохе:— Hasta siempre*…* навсегда (исп.)