Глава 6 (2/2)

– Май! – закричал он. – Май, господи, Май, почему ты здесь? Почему ты сидишь здесь, на улице? Он подскочил и обнял меня... Меня, насквозь промокшего из за дождя, испачканного и бессмысленно повторяющего:– Макс, милый... Макс, - всё продолжая твердить одно и то же, я уткнулся в его тёплую грудь.– Май, как ты… Боже мой… Май, где ты был? – приподняв мое лицо, испуганно спросил он, – Где ты был все это время?– Что? – переспросил я.– Я так испугался, когда ты исчез. Мы с твоим отцом не знали, что делать… мы искали тебя Май… все это время искали, – испуганно прошептал он, а я старательно цеплялся за его рубашку, стараясь удержаться, но не смог и провалился в пустоту, где не было ничего, и лишь кто-то настойчиво повторял: ?Май, Май?.***Я лежал в больничной палате. Меня окружали белые потолки и такие же белые стены. Эта белизна навевала мысли о смерти. Высокое окно было приоткрыто, и с улицы до ушей доносились крики детей и пение птиц. Максим сидел рядом и держал меня за руку. Ворот рубашки расстегнут, галстук небрежно завязан. Это было так не похоже на него. Кажется, моя пропажа выбила его из колеи. От его привычной невозмутимости не осталось и следа. Наверное, ему было очень нелегко, а он утешает меня и подбадривает.

По словам Максима, я пробыл без сознания двое суток. Во сне я, то постоянно твердил о доме в лесу, то вскрикивал, то беспокойно бормотал нечто бессвязное. Медсестре пришлось сделать мне несколько уколов успокоительного, прежде чем приехал Макс и разбудил меня от кошмара. Он и уговорил меня поесть, а потом я стал рассказывать ему о той даче, на которой меня держали и о доброй знахарке, а он слушал меня и неторопливо кивал.– Я уже все знаю, - успокоил меня Максим и погладил по голове.- Ясно. А что насчет выкупа? Что обо всем этом думает полиция?

- Мы не обращались в полицию,- глядя на меня ответил он со вздохом.

- Как? Подожди… но почему?– растерялся я.

– Май, ну ты же знаешь кто твой отец… ни о какой полиции и речи быть не может.– Вы спятили, – всполошился я, – У них же такие большие возможности. Они найдут этих мерзавцев! Номер машины, этот дом…– Тише малыш, – он крепче сжал мою руку. – Послушай меня. Люди твоего отца уже навели справки об этой машине. Куплена она по доверенности три года назад. Зарегистрирована на имя Кольцова Георгия Николаевича, но по месту прописки он не живет. Соседи ничего о нем не знают, с друзьями он не общается. Боюсь, этот след никуда не ведет.

– Макс, зачем рыть это саморучно? Можно же позвонить в полицию и тогда...– Я же уже сказал. Про полицию можешь забыть. Мы не можем рисковать репутацией твоего отца. Если позвоним, они начнут рыть и под него...а на носу сделка с инвесторами…

– Сколько он уже заплатил этим типам? Как какая- то сделка может быть дороже жизни собственного сына?– Насколько я знаю, он заплатил им достаточно. Пойми, дело отца перейдет в твои руки. Тебе нужна репутация начальника, которого держали в плену не-пойми-где?

– А мне плевать! – зло ответил я. – И на отца, и на его дело. А если бы меня убили? Господи, я даже думать боюсь об этом. Я пойду в полицию, у них есть возможности.– Забудь о полиции, – сурово отрезал он. – Я не хочу больше обсуждать это…Я испугался… И его тона, и выражения глаз, которое появилось и исчезло почти сразу, но я его запомнил. Максиму пришлось многое пережить за эти несколько дней, и он изменился.– Я понял, – тихо сказал я и кивнул. Максим снова обнял меня за плечи, гладил волосы и молчал. Я вздохнул и посмотрел на него, вопросов у меня было хоть отбавляй. – Так тот дом нашли?

– Нашли. Найти машину мы смогли легко, учитывая то, где я тебя отыскал. Потом мы посмотрели план местности и выделили ряд подозрительных объектов. В итоге вышли на тот дом, – сказал Макс, но потом улыбнулся и отвел взгляд.

- Так, ты мне не рассказал, что произошло и как тебе удалось сбежать.

– Там был охранник, я взял его машину...– Я в курсе... меня интересует другое...– О чем ты?– Прости, – мягко сказал он, и заправил локон моих волос за ухо. Я понял, что покраснел и мой голос звучит необычно. – Май, я прошу тебя… Мы с тобой так давно вместе, кому, как не мне, ты должен довериться.– Он сторожил меня в тот день. Я ударил его табуреткой и нашел ключи в кармане.

– Он что, пытался изнасиловать тебя?– Но как…в смысле, почему ты спрашиваешь?

– Я же говорил, что ребята были в том доме.– И что?

– Май, дорогой... я же люблю тебя и хочу тебе помочь. Расскажи, что там произошло.

– Слава приставал ко мне. Я вырвался и схватил табуретку. Дверь была заперта, а он подходил все ближе, и я ударил его.

Максим взял мои руки и легонько встряхнул, глядя в глаза. – Я хочу, чтобы ты забыл о том, что произошло. Ты там никогда не был. Где тебя держали - не помнишь. Ты не видел этого парня и его машины. Главное, чтобы ты…– Я ничего не понимаю, – испуганно повысил я голос.– Детка, этот парень мертв. Ты ударил его слишком сильно. Нет, я ничуть не сожалею об этом. Пойми, я просто не хочу, чтобы ты прошел через весь кошмар допросов и суда. Ты и так пережил много.

– Стой, я что? Я убил его? – прошептал я, не в силах поверить в услышанное.

– Тише…– Но это невозможно… – Макс хотел меня обнять, я вцепился в его руки, до боли стиснув их. – Он был жив. Когда я уходил из дома, он был жив…. Я не мог убить Славу.

– С такой травмой не живут, голова раскололась как орех.– Но стой,- протестовал я, - я ударил его несколько раз. Кровь была, стекала по виску, но я проверил пульс, и он был жив. Он был жив, и Тимофей сказал… Боже мой, это он его убил... конечно.

– Тимофей? – нахмурился Макс. – Кто это?– Он был моим вторым охранником. И он в тот день приехал раньше обычного.– Я не понимаю. Он был там и ты все равно смог сбежать?– Тим меня отпустил.

– Охранник?– Да. Сказал, что его смена лишь через пару часов, и позволил мне уехать. Теперь ясно почему: он хотел разделаться со Славой.– Получается, что у них были старые счеты. Он воспользовался ситуацией… в любом случае, детка, я запрещаю тебе думать о том, что произошло. Не хватало еще обвинений в убийстве. Запомни: Тебя там не было, и ты в глаза его не видел!– А труп? Что сделали с трупом? Он все еще там?– Нет. Ребята навели в доме порядок. Я не хочу, чтобы там обнаружили твои отпечатки. И все, мы больше не говорим об этом. Я нуждаюсь в твоей помощи, – тихо сказал он. – Поэтому очень прошу: выздоравливай побыстрее. И еще… Не мучай себя.Я вспоминал тот разговор, глядя в лицо Макса и почти не слушал, что он говорит. Я провел в больнице пять дней, и сама мысль о том, что придётся остаться здесь еще хоть на один день, приводила меня в ужас. Я не мог находиться в этой палате, разглядывать потолок и в сотый раз возвращаться к одному и тому же. Я знал, что говорить об этом с Максом бессмысленно, в эти дни мы без конца возвращались к данной теме, и всякий раз он убеждал меня, что единственный способ обезопасить себя – держать все в секрете. Люди отца работают… У него крупная фирма, и охрана состоит из профессионалов, он неоднократно с гордостью говорил об этом. Они проведут любую операцию лучше полиции. Сейчас он уговаривал меня не торопиться и остаться в больнице еще на пару дней. Я не слушал его уговоров, дождался, когда он закончит, и заявил:– Я не хочу здесь оставаться. Если меня не выпишут, я уйду сам.– Хорошо, – помедлив, согласился он.

Я дождался, пока Максим уйдет. А потом еще долго думал над разговором. И чем больше я думал, тем больше подозревал, что Макс что-то скрывает.

– Что-то не так, что-то неправильно, – вспомнил о том, что собирался покинуть больницу, поднялся, достал из шкафа костюм и переоделся.В палату вошел Максим.– С врачом я поговорил.– Мы можем ехать? – спросил я.Он кивнул, глядя на меня с сомнением.– И все же, я бы предпочел…Я торопливо вышел в коридор, не дослушав Максима. Возле палаты дежурили двое мужчин из охраны отца. Они появились в тот день, когда меня привезли сюда, и находились здесь круглосуточно. Один из охранников пошел вперед, Макс взял меня за руку, второй же, замыкал шествие. Джип подогнали к самым дверям. Мы загрузились так быстро, что я не успел понять какая на улице погода. Нас сопровождали две машины. Казалось, Макса это ничуть не раздражало, точно он вовсе не замечал суеты вокруг, а я подумал, что не хотел бы ни себе, ни ему такой жизни. Весь день под присмотром десятка глаз, точно под конвоем. Чем это лучше тюрьмы? Впрочем, я лукавлю, я готов на все, пусть конвой, пусть, в самом деле тюрьма, лишь бы не возвращаться обратно…________________