109.42.2 (1/1)

***Тело у Ллойда постоянно в каких-то ссадинах и ранах.И если забыть про то, что в школе его всё ещё пару раз в неделю могут попробовать избить, то все эти ранки просто что-то невероятное и неподдающееся объяснению.Мелкие синяки, точечные царапинки, красные ссадины.Сине-красные пятна на шее, которые скрыть не всегда получается, такие же пятна на запястьях и на бёдрах. На предплечьях маленькие царапинки, а точечные ранки, и узоры зубов покрывают плечи и ключицы.У него нет синяков под глазами, вымученного вида и родителей пьяниц, которые могли бы его избивать. Он не проблемный ребёнок, не торгует своим телом, не принимает наркотики и алкоголь; не участвует в подпольных боях и не дерётся с одноклассниками.С ним всё хорошо. Только это ?хорошо? не все поймут.***Ллойд любит больнее. Он ни за что не назвает себя мазохистом, но когда ему на ухо это шепчут?— он не может не согласится.Если бы ему сказали, что ему нравятся укусы?— он бы не поверил. А теперь извивается в чужих руках и стонет-воет от ощущения чужих зубов, рвущих кожу. Капли, стекающие по шее будоражат кровь и внутри всё обрывается, когда парень чувствует чужой горячий язык, слизывающий эти капли.Хрипит и стонет, когда ему держат руки и он изнывает сладкой истомой. Обожает, когда его ноги поднимают до самой головы и трахают грубо, почти не различая в нём человека, а видя кусок мяса.Эта обезличенность в сексе заводит и Ллойд, если может, подмахивает. И обязательно стонет.Он не может не любить сильные руки, которые его сжимают. Нравится чувствовать хватку на горле и терять сознание; ощущать при этом тягучее чувство оргазма в пояснице, и знать, что его сейчас возьмут второй, если не третий раз.Никогда не может насладиться с первого раза. Требует ещё. Берёт ещё. Даёт ещё, и снова, и снова. Семь раз? Не проблема. А хватает ли этого? Вряд ли.Сложнее всего было признать, что Ллойд?— нимфоман. Отец усмехается на румянец, на скромные слова, которые соскальзывают с этих, кажется, невинных губ. А потом с этих же губ соскальзывают стоны и пошлости: ?Да, Гармапапочка! Сильнее…?Этот контраст пугает и восхищает, а Ллойду нравится чувство прессинга и подчинения, которому он подвергается. Любит чувствовать удовольствие, которое возникает от этого командного ?На колени, Ла-Ллойд…?И вроде всё хорошо, но парень чуть ли не слезами умывается, когда ему позволяют быть сверху, потому что смотреть на отца сверху вниз?— сущее блаженство. И двигаться на чужом члене в позе наездницы?— явно лучшее, что умеет Ллойд, потому что он любит это так же сильно, как и ощущение лёгкой доминации.Умеет контролировать себя, поэтому ноги почти не немеют и он двигается так, что сам себя доводит до финал, и отца утаскивает за собой, сжимая его член в себе.Любит какую-то нелепую позу, в которой он стирает себе ладошки об острые углы, а сам впадает в нирвану на ближайшие пару часов. Притирается к чужому возбуждению, дразнит-ластиться и ведёт себя как кот. Или лис: уж слишком хитрые у него глаза-изумруды с нечитаемо-сложным возбуждением, которое будоражит всё и вся внутри.Сложно устоять и Ллойд это знает. Перед ним, неподражаемо прекрасным мальчишкой, мало кто устоит. В особенности отец. Парень забирается к нему на колени, пока тот разговаривает по телефону с первым генералом. Ллойд смотрит прямо в глаза, жаждет внимания. А когда его игнорируют?— начинает тереться бёдрами о чужой пах.Конечно, потом его грубо и совершенно не без удовольствия злобы трахают на столе. Шёлковое бельё и кожаная куртка?— тому способствовали. А Ллойд наслаждается и несколько раз ещё после проворачивает такое.Он просто секса на ножках и блядь в мужском обличии. Хотя, и это не всегда можно понять, потому что все эти всевозможные перевоплощения, натягивание белья, корсета, чулков, костюма горничной, джарреттьер, юбок, платьев и топов?— размывают границы пола Ллойда.Он становится просто Ла-Ллойд с худыми ногами и сладким голосом.Нельзя было и различить в нём всю эту сексуальность ещё пару лет назад, когда мужчина подсматривал за сыном и видел затравленного жизнью парня с трясущимися коленками и обкусанными ногтями. Теперь на этих острых коленках были ссадины-синяки, а ногтях зелёно-чёрный маникюр.Но он всё ещё обычный подросток и он всё ещё ходит в школу. Встаёт в семь, пьёт кофе с кучей сахара и сливок, ест что-то, что мужчина и кашей не называет, езди на автобусе, возвращается к четырём?— слегка уставший, с кучей придирчивых ?A-? за контрольные и записками в рюкзаке, либо с гневным посылом на хуй, либо с предложением переспать.Но парень кидан это всё куда подальше, идёт к отцу и лезет на руки?— пристаёт. Только после всеобъемлющих настырных ласк?— они идут обедать и парень увлечённо рассказывает, как разбил кому-то нос. А мужчина потом, через пару часиков?— сам слизывает с плеча кровь и целует его под лопатками.Делает домашку, пока отец не отвлекает его. Либо приставаниями, либо флиртом. И то, и другое всегда заканчивается одинаково?— сексом. Ллойд просто не может не дразнить мужчину и спокойно может игнорировать настырные ласки.На бёдрах и заднице потом остаются красные следы больших ладоней.Парень засыпает почти мгновенно, только его голова касается подушки на огромной кровати. Ему нравится сквозь сон чувствовать, как его обхватывают четыре руки, притягивают к себе и он не может не улыбнуться. Чувствует тепло чужого тела и прохладу одеяла. То раскидывается звёздочкой, то складывается калачиком, но всё равно с утра, чувствует, как отец трогает его утреннее возбуждение, и тихо мурлычет.Ластится и только, когда чувствует, что вот-вот кончит?— убегает в ванную. Слышит нескрываемый вздох сожаления и закрывает за собой дверь; забирается под душ и только тогда позволяет себе кончить. Привычка.Выходя из ванны, идёт на запах кофе и всё повторяется снова, потому что он чертовски любит всё это. Весь этот дом, завтраки, походы в школу, совместные дни, просмотр фильмов; секс в особенности.В душе, на кровати, на полу, на диване, у стены, в туалете в кинотеатре, в других публичных местах; в машине, под водой, на личном пляже, под звёздным небом на крыше. Даже на долбанной столешнице на кухне и в ванной на стиральной машинке.Просто потому что любит всё это. Солёную кожу, сладкий оргазм, горькую кровь и карамельные поцелуи. Обожает стонать ?Гармапапочка!? и хныкать на ухо, затем кусать мочку и лизать след поцелуя возле венки.Гармадон любит это всё не меньше. Любит Ллойда всего и полностью, со всеми истерически подростковыми заскоками и сам берёт того, когда хочет.И пусть, блять, все, кто считает их извращенцами?— попробуют не поддаться сексуальности Ллойда и не стонать от ужас и агрессивного возбуждения Гармадона.***