Глава 106 Жизнь, смерть и жизнь после смерти (1/2)
П.А. Глава очень странная, но я давно планировала то, чем она закончилась, так что это обдуманное решение))) Пора менять шапку, добавляя дополнительные предупреждения. Рейтинг главы снова вырос до НЦ-17, есть даже гет и групповой секс, так что осторожнее на поворотах)))_______________________________________________________________________________Темнота накатывает горячими волнами, обжигая тело, выворачивая суставы. Прохладная струйка чужой магии омывает страждущее, пылающее тело. Кто-то рядом, родной, близкий, прохладный… Кто?Картинки всплывают в памяти одна за другой. Вот он чувствует за спиной чье-то присутствие… оборачивается и встречается взглядом с насмешливыми серыми глазами. Сознание опаляет мысль: ?Искра! Хвала Аллаху! Прощен. Есть шанс обрести счастье, значит, Всевышний был милосерден, а проступок удалось загладить, оправдаться вымолить прощение. Ведь он здесь. Такой красивый, холодный… идеальный. Не важно, кто он, чем занимается. Судьба не ошибается, правда же??- - -
Жестокие слова терзают гулко бьющееся в груди сердце: ?Убирайся, терпеть тебя не могу! Мерлин, за что мне ЭТО?!?, - красивые губы брезгливо кривятся. Улыбайся Азам, ты это заслужил. Кто говорил, что будет легко? Тот маленький вампирчик любил тебя, а ты лишь позволял ему это. Твоя очередь испить горькую чашу унижений. Судьба хоть и дала тебе шанс, но нет никаких гарантий, что ты сможешь им воспользоваться.
- - -
Светлые волосы, тонкие, нервные пальцы, сжимающие бокал. Он пьян, твой сиятельный лорд. Что ты дал ему, кроме боли и разочарования? Что предложил взамен разрушенной жизни? Себя? Смешная цена за жену, сына и устоявшийся мир. За уважение к самому себе, за поруганную гордость того, кто так и не научился быть рабом. Слушай, слушай теперь все те горькие и справедливые слова, что скопились в его сердце. Улыбайся, Азам. Никому здесь не интересны твои проблемы, твои страхи и жаркие, стыдные желания.
Желания, что опаляют изнутри нестерпимым жаром, заглушить, унять который может только он, Его Надменность лорд Малфой. А так хочется просто подойти и обнять за широкие плечи, шепнуть, что он – это целый мир, полный ярких красок, что все будет хорошо, что… ?Мерзкое отродье, головная боль, проклятие!? Улыбайся, Азам. Расскажи ему, как он прекрасен, когда сердится. И что, что после придется полночи блевать синим огнем, выгоняя из крови мерзкий фамильный сглаз Малфоев? Разве это цена за возможность мимолетного касания к искривленным от отвращения губам?
- - -
Вот он смотрит на этого темноволосого мальчика так, как никогда не смотрел на тебя, Азам. Он был с ним, делил ложе, ласкал и звал своим. У этого совсем еще юного смертного было то, чего никогда не будет у тебя. Люциус любил его, пусть и срок этой любви был короток – всего несколько ночей. Он брал это красивое тело, пил его стоны, гладил по волосам, шептал на ухо о том, какими сладкими ему показались губы, как горячо и туго у него внутри… Чего ты шипишь, Азам? Улыбайся, даже если скулы сводит от боли. Улыбайся, потому что больше ничего в этой жизни не умеешь. Засунь поглубже свою ревность и ярость, не осложняй Искре жизнь еще больше. Тебе же не нужна жалость? Любимые дети Аллаха не нуждаются в жалости, их можно только любить или ненавидеть, ведь так?
Любви ты не добьешься. Где есть принуждение, там ее не может быть. Любовь – это свобода. Как с этим темноглазым мальчиком. Свобода быть собой, быть с тем, кого хочешь ты сам… Уходи, Азам. Залижи раны, подумай, как заполучить хотя бы частичку своей Искры – его дитя. Сложно быть бездушным дельцом, когда все существо, каждая клеточка, каждый язычок пламени, текущего по венам буквально тянется к этому невозможному смертному в попытке обнять, защитить, отдать всего себя, всю магию, жизнь без остатка. Ему, Люциусу, который даже не бровью не поведет, исчезни его навязанный партнер навсегда. Что же, исчезнуть можно. Как и встречаться реже… Дать жизнь сыну, соединить навсегда себя и Искру, запечатать свою страстную любовь в малыше. Не важно, какой ценой.
-.-.-.Контракт. Он пересмотрел контракт… отказался от всего из того дурацкого списка, предложил быть рядом… просто рядом. Целых полгода! Аттракцион невиданной щедрости от лорда Малфоя. Молчи, Азам. Будь рад тому, что есть, и может быть… нет, прочь из головы назойливые мысли, дающие хоть призрачную надежду на то, что Люциус неожиданно оценит тебя.
-.-.-Первая ночь, связные артефакты тихо гудят в кабинете, Люциус приходит и ложится на свою половину кровати. Так, как будто делал это всегда. Темно-серый шелк дорогой пижамы обтекает широкие плечи, сильные ноги, резко очерченные ягодицы… О, Аллах! Только в величии своем и милости ты мог создать подобное существо. Этот мраморный идеал, безэмоциональный, гордый своим совершенством. И только ты по мудрости своей мог так наказать раба своего, заставив горячее сердце заходиться в болезненной судороге от невозможности коснуться, обнять, провести подрагивающими от страсти ладонями по горячим белым плечам, сильной спине…
Спи, Азам. Тебе понадобятся силы для зачатия. На целые сутки Люциус постарается забыть, что лишь терпит тебя, он будет с тобой.
- - -
Бессонная ночь, ярко светят звезды, а в белоснежных волосах возлюбленного заблудился лунный луч. Его лицо в тени, он крепко спит, чуть хмурясь во сне. Как бы ты хотел сцеловать с этого высокого лба все печали, забрать себе всю боль и тяжесть, подставить плечо. Но Малфои не принимают помощь. Они горды и независимы, у них нет слабостей. У них нет сердца. Не для тебя, Азам. Ты – лишь еще одна насмешка судьбы, расплата за не такие уж и многочисленные грехи сиятельного лорда, когда-то сделавшего неверный выбор.По ночам так хорошо любоваться им, не смея прикоснуться, так радостно видеть, как утром он потягивается, словно сытый книззл, трет кулаком заспанные глаза, зевает… он так расслаблен и спокоен, пока реальность не обрушивается на него, придавливая к земле: он не один. Глаза, еще секунду назад подернутые сонной дымкой, моментально становятся холодны, как воды северного моря, рука сама тянется к палочке, и вот живописно растрепанные волосы уже лежат идеальной шелковой волной, поверх пижамы натягивается халат, а спина становится идеально прямой, как на приеме.
Что ты хотел, Азам? Ты тут чужой.
- - -
Боль… как же больно. Если бы не этот серебристый ручеек, омывающий сходящее с ума тело, то было бы совсем невмоготу. Кто я? Что происходит? Откуда этот опаляющий душу жар? Так хочется пить, а еще…- Люсиус…
- Я здесь, здесь, - устало. – Борись, Адиль! Не смей подыхать, слышишь? Ты слышишь меня?- Люсиус…- Хочешь пить? Да открой же ты глаза! Мерлин, опять начинается.
- Отец!- Драко, уйди немедленно!- Андрес не хотел!- Я знаю. Да уйди же ты! Адиль сожжет тебя и не заметит! И Северуса сюда не пускай. Уходите все.- А ты?- Я – последний, кому он навредит. Иди.
Тишина. Полностью выжженная комната, когда-то бывшая роскошной хозяйской спальней Малфой-мэнора. На полу, перемазанный в жирной копоти, бьется в беспамятстве Азам, разметав по грязному полу свои прекрасные мощные крылья. Агония длится уже сутки. И уже сутки тяжелая голова, объятая черным пламенем волос, лежит на коленях у сиятельного лорда Малфоя, который закрыл свое поместье ото всех, кроме сына и Снейпа. Ему нужно быть в Министерстве, иначе вся проделанная работа пойдет насмарку. Но он сидит посреди выжженной спальни, глотая бодрящие зелья, и ждет. Огонь потенциального любовника совсем не обжигает его. Люциус знает, что нужен здесь.
И он не уходит, снова и снова делясь магией с этим невозможным существом, слушая его тихие стоны и жалобное ?Люсиус?, снова и снова запуская руки в потрескивающие от магии волосы, окончательно превратившиеся в жидкий черный огонь.Люциус ждет, потому что знает: уйди он сейчас, и несокрушимый, вечный джинн, сожжет сам себя, погибнет.
А роду Малфой совершенно невыгодно оставаться без его покровительства. Да и обещанную ночь Люциус собирался стребовать с незадачливого любовника, во что бы то ни стало.
- Не смей умирать, - в тысячный раз повторяет он. – Мне нужен мой сын, и ты его родишь.
Малфой еще много чего говорит в таком же духе, стараясь не обращать внимания на страх, сжимающий гулко бьющееся сердце, стоит подумать о том, что этот огненноволосый все-таки умрет.
Вот просто возьмет и сдохнет, спася одного сына Люциуса и отобрав еще нерожденного второго. А боль в сердце… кто же знает ее причины? Это просто страх.Подождет и министерство, и сжимающий от бессилия кулаки Драко, и черный от постоянных допросов Снейп, мечущийся между авроратом, мэнором и Хогвартсом. Все они подождут, потому что мечущийся в агонии джинн – это то, на что он, Люциус Малфой, пусть и не вполне добровольно, променял свое размеренное благополучие. Нельзя допустить, чтобы все эти жертвы были напрасны. Род должен развиваться, и он, как его глава, сделает для этого все.
***Потолок в Зале Приемов разверзся, и на черное зеркало мраморного пола в Замке Его Шестой Светлости упали трое: красноволосый ифрит, который тут же пружинисто вскочил и понесся через весь зал, чтобы, подпрыгнув, с радостным визгом оплести ногами талию надменного Первого Герцога, ждавшего их; высокий широкоплечий демон с ярко-оранжевыми волосами, спадающими до середины бедра, который, в свою очередь, помог подняться невероятно красивой… женщине, нежно прижимающей к груди какой-то окровавленный сверток.Правда, женщиной незнакомку можно было назвать только в том случае, если не обращать внимания на то, что вместо ног у нее был совершенно потрясающий, длинный, красивый… змеиный хвост, покрытый узорчатой черно-белой чешуей, образующей причудливый рисунок. Присмотревшись, невольный наблюдатель был бы вынужден отметить и красивые желтые глаза без белка, оснащенные привычным для всех рептилий вертикальным зрачком, и острые, но необыкновенно гармоничные черты лица, и длинные волосы, заплетенные в сотни черно-белых косичек и собранные в высокий хвост, и идеальные небольшие груди, увенчанные темными острыми сосками, и тонкую талию, и изящные руки, на которых перезванивалось не менее полусотни тонких браслетов из белого металла… Но никого, кроме трех уже известных мужчин в Зале не было, а они, казалось, совершенно не удивились необычному виду гостьи.- Добро пожаловать в Шестой Замок, миледи Шарххасс, - галантно поклонился оранжевоволосый и поцеловал тонкое запястье.
- Зовите меня по-прежнему, мессир, - прошипела незнакомка. – Привыкла за столько лет.- Что ж, Нагини, пойдем в Ритуальный зал, поможем твоему непутевому Марволо, - кивком головы он указал на окровавленный сверток.- Спасибо, Хаэрри, - змееногая женщина растянула в улыбке тонкогубый рот. – Если бы не ты, то моего мальчика ждало бы весьма незавидное посмертие.
- Все ошибаются, моя дорогая… Хролав? Что ты дела…Окончание фразы так и не слетело с его губ, потому что светловолосый гигант, появившийся, чтобы доложить о готовности Ритуального Зала к намеченной процедуре по восстановлению души, сначала замер как вкопанный, а потом, молниеносно выхватив из специального крепления на поясе небольшой ледяной топорик, несильно замахнулся и вогнал его в монолитный мраморный пол лишь в полудюйме от кончика хвоста прекрасной Нагини.
- Хммм… - отреагировала на это красавица. – Ты понимаешь, что делаешь, малышшшш? – обратилась она к Хролаву, который снова застыл, как ледяная статуя.Иэпс не удостоил ее ответом, продолжая, впрочем, смотреть прямо в глаза.- Смелый львенок, - усмехнулась на это змееногая дама и, чуть подумав, отдала свой драгоценный сверток Эрри. Абигор и Аэтти исчезли в портале. Присутствовать при намечающейся процедуре они были не намерены.
Нагини, убедившись, что ее сокровище в надежных руках, медленно поползла к Хорлаву, шелестя блестящими чешуйками своего хвоста по идеально ровному полу. Она неторопливо обогнула иэпса по широкой дуге, рассматривая его со всех сторон так, как будто собиралась купить, и искала, к чему придраться. Видимо, не нашла.- Триста лет, сын вождя ледяных львов, раб Шестого Герцога, - вынесла она вердикт. – Что ты можешь предложить моему гнезду, кроме здорового потомства?
- Тело, кровь, магию, - ответил ритуальной фразой иэпс. Голос его звучал низко и чувственно.- Мммм… - Нагини обернулась вокруг него, оплетая хвостом ноги, поглаживая руками широченные плечи. – Прости, красавчик, ты сильный самец, ловкий воин и для Хаэрри как брат, но у меня есть Марволо, который без меня пропадет. Он мой партнер и…Договорить она не успела, так как Хролав крепко стиснул ее в объятиях, почти ломая хрупкие кости, и впился в ее губы голодным, жадным поцелуем, теряя контроль над собственной магией. В Зале резко похолодало, от босых ног гиганта по полу разбежались морозные узоры, сорвался ледяной ветер, пошел снег, образуя импровизированную перину, на которую иэпс, недолго думая, рухнул со своей добычей. Нагини забила хвостом, взметая пушистый снег, впиваясь острыми когтями в широкую спину, но силы были явно неравны. Поймав кончик судорожно бившегося хвоста, Хролав неожиданно нежно поцеловал его, приглаживая пальцами топорщащиеся чешуйки, обхватывая горячими губами самую вершинку.
Нагини застонала, выгибаясь под ним, и ответила на поцелуй, поглаживая располосованную когтями спину. Хролав тихо зарычал, ослабляя хватку, и запечатлел на тонкой шее страстный поцелуй, оставивший темный след.
- Кхм… - привлек к себе внимание Эрри. – Я рад, что вы договорились, но осмелюсь напомнить, что ритуал нужно провести как можно быстрее.Женщина ловко вывернулась из-под неожиданного партнера, поднялась, щелкнула хвостом, и тот обратился в кольчужную юбку с длинным звенящим шлейфом, из длинного разреза на которой выглядывали две очень стройные красивые ножки. Пошелестев своим необычным одеянием мимо невозмутимого Хролава, Нагини без особых усилий вытащила из пола ледяной топорик, покрутила его в руках, а потом пристроила на поясе, бросив на ходу:- Я подумаю. Если Марволо будет не против, конечно. Иметь в гнезде сразу двух красивых самцов… будет даже забавно.Эрри подмигнул невозмутимому иэпсу и направился в Ритуальный Зал – складывать из девяти жалких частей одно гармоничное целое. Марволо Гонт по праву будет считать этот день днем своего рождения.
***В ритуальном зале одного из самых сильных демонов из ныне живущих было жарко. На черном полу были процарапаны контуры будущей декаграммы*, которую еще предстояло наполнить демоническим огнем, отсекая Марволо от пути за Грань, удерживая его здесь самым сильным якорем – привязкой к партнерше.
Нагини аккуратно развернула малоаппетитный сверток, извлекая на свет совершенно отвратительного младенца: все его тщедушное тельце было покрыто синяками и ссадинами, кожа была воспалена, а сам он, казалось, не переживет и следующего вздоха. Эрри взмахом руки распределил восемь хоркруксов по остриям лучей, на самый длинный, девятый, встал сам, десятый оставив пустым – на всякий случай, если вдруг что-либо пойдет не так. Нагини, звеня своей необычной юбкой, прошла в самый центр, удобнее устраивая то, что осталось от Темного Лорда, у себя на руках, и закрыла глаза.
Эр еще раз внимательно обвел взглядом помещение и тоже закрыл глаза, выпуская магию. За его плечами развернулись мощные крылья, рога привычно устроились в волне оранжевых волос, а хвост оплел правую ногу.
- Ир ауг, - произнес он первые рычащие слова литании, - даг ахрр иввакс.- Ар иввакс, - повторила Нагини неожиданно мелодичным голосом.Разрезав удлинившимся когтем ладонь, демон щедро плеснул кровью на переплетение линий магической фигуры, и та окрасилась нестерпимо-ярким красным светом, качая мощь из своего создателя. Нагини опять обрела свою истинную форму, красиво уложив хвост широкими кольцами. Катрены на древнедемоническом сами вырывались из ее горла, пока она кланялась на все стороны света, прижимая хрупкое тельце партнера к груди, пока поднимала его над головой, оплетала хвостом. Именно от нее сейчас все зависело, а Хаэрри просто выступал источником силы, инструментом необыкновенно разрушительной мощи, распоряжаясь которой, нельзя было ошибиться.