1 часть (1/1)

Подвал мрачного замка - именно то место, куда никто не сунется, за исключением Лихта, конечно. Но он и сам не самый солнечный человек, точнее, вампир, и, будучи из верхушки, выполнял миссию: искал новичков в ряды кровососущих, а заодно и красную влагу, так, потешить рецепторы. Забрел он сюда совершенно случайно (выкашивал всех стражников по пути) и тупо уставился своими насыщенно голубыми очами за решетку: там сидел умирающий красавец, беззащитный и с открытой шеей, с тряпкой на месте, где должны быть глаза. Не понимая человеческую жестокость, выпустил разочарованный выдох и откинул прядь золотых волос за плечо, чтобы скрыть волнение от предстоящей трапезы, тут же обронив: кто бы мог подумать, ЧТО я здесь найду. Беспрепятственно обошел такую хлипкую преграду, как решетчатая дверь с древним замком, и завел беседу: Парень, я, конечно, не влиятельная фигура, но могу обеспечить тебя парой видящих глаз, смотрящей только в темноту. А ценой будет проклятие быть неспособным жить без тьмы, вечного компаньона, и без крови других существ...Лихта перебили: - Так ты сможешь вытащить меня отсюда?- Я имею в виду, что...Это повторилось во второй раз: - Если ты способен сломать эти оковы, делай, что пожелаешь.Лихта вполне устроил такой ответ, чтобы в следующую секунду припасть к пульсирующей венке, выпирающей через тонкую, не видящую солнца энное количество времени кожу. Прокусил плоть и присосался к аккуратным дырам на плече, оставляя несколько капель, выскользнувших как бы невзначай, чисто для эстетического удовлетворения. А у бедняги с угасающим сознанием и морозом, распространяющимся выше по конечностям, от кончиков пальцев к сердцу, пронеслась жизнь перед глазами: вот он родился, где познавание мира происходит через ощущения. Даже в то время он ощущал только холод стен пустых комнат, в которых был заточен, т.к. сразу после рождения на свет его взгляд напугал до смерти служанку. Это расценили как предвестник несчастий, а мальчика решили умертвить. Только благодаря усилиям матушки-королевы, просящей за сына у собственного мужа, жизнь решили сохранить на определенных условиях. В сознательном возрасте он был одинок, не имел друзей, а служанки бежали как ошпаренные при встрече с ним. Непонимающему мальцу объяснила мать, забеременевшая снова и предоставившая отпрыска самому себе. Эта вся ситуация была сложная, но не стала приносить меньше боли израненному сердцу юного принца, где его окружало только равнодушие и презрение вперемешку со страхом, а проведенная жизнь была пропитана неизвестностью и мраком. Тогда он решил участвовать в собраниях, проводимых государем, сближаться с ничего не подозревающими чиновниками, собирать, как ему казалось, сообщников. За власть пришлось платить цену: при необходимости лизал ботинки вышестоящим и насмехался над слабыми; тем не менее просчитался, наступив хвост не тому, после чего чаша терпения "отца" была переполнена, свято верящего, что корень зла кроется в проклятых глазах, поэтому "милосердно" приказал выколоть их и посадить за решетку собственную кровь и плоть, не испытывая и толики жалости. А на помощь из "друзей" и сильных мира сего никто не пришел, оставив гнить в настолько же гнилом и сыром месте. Тогда он начал задумываться о цели своего существования и понял, что отчаянно искал любви, признания отца, внимания матери, но ничего не смог добиться, только боль и агония сопровождала его на пути бесплодной борьбы. О солнце ему было думать некогда и незачем, так что за свободу готов отдать то, что ему никогда не принадлежало.Итак, он переродился и заменил прошлое имя, которое даже не помнил, на Танатоса, имеющего серебряные волосы и глаза цвета стекла, отражающего весеннее небо. Позже таинственный незнакомец представился как Лихт из рода чистокровных вампиров, так что, будучи обращенным такой личностью, часть его способностей передалась и Танатосу вместе с обращением в кровососущего. Решили они отметить появление новобранца пиром, в результате которого ненавистный замок переполнился трупами и реками крови, но Танатос ни о чем не жалел, давно отбросив человечность. С удовлетворением слизал каплю крови, задержавшуюся на пальце, и перевел безумный взгляд на Лихта, уже давно не отрывающегося глазами от него самого.В этот момент между ними пробежала искра, после чего Лихт расположил руки с обеих сторон от головы Танатоса, как при обращении пару часов назад, и увлек последнего в страстный поцелуй. Под влиянием распаленных эмоций, тепла свежей крови, согревающей органы, и криков, взывающих к низменным инстинктам, вампирчик стал неконтролируемым, даже бешеным, извивался в руках Лихта и кусал язык клыками, чтобы потом примирительно зализывать ранки, доминируя в этом поцелуе. Уже давно ничего, кроме чужой жидкой жизни, не могло заставить взбудоражить элиту, которой позволено все, так что это был незабываемый опыт и отличный шанс прогнать скуку. А Танатос поглаживал ширинку и призывал к жизни достоинство Лихта, невольно выпускающего стон в поцелуй, вибрации которого ощущал зачинщик зашедшей далеко игры. Отбросив всякий стыд, осторожность и благоразумие, снял штаны с трусами с опасной твари, которой, по сути, и являлся покрасневший от переизбытка чувств покровитель, и прошелся когтем от подобравшихся яичек вплоть до головки. Полуголый шалунишка понимал, что играл со смертью, но прекратить такие интересные манипуляции не позволяла сущность внутри, так что продолжил: надрачивал член партнера обеими руками, не разрывая зрительного контакта с расширившимися зрачками не совсем адекватного Лихта, поднимающего температуру одним своим видом приподнявшейся блузки, открывающей вид на низ рельефного живота, и стройных ног с выпуклыми мышцами. Сам Лихт, лихорадочно смачивающий горло слюной, выпускал через стиснутые зубы хриплые стоны и следил за таким развратным экспонатом человечества, простите, за вампиром. Когда почувствовал, что уже на грани, резко развернул посмеивающегося Танатоса лицом к каменной стене и схватил того за талию, вводя член без предупреждения и подготовки между бледными половинками, чтобы услышать болезненный звук сквозь копну серебряных волос. От сводящей с ума тесноты вампир низко стонал, прислонив голову развратника к стене своей рукой, резко врываясь и освобождая его дырочку. Последний же после недолгих подвываний начал кричать от удовольствия, когда любовник попал аккурат по простате. Лихт почувствовал, как кровь ударила в голову, оставлял укусы на бледном теле резвого Танатоса, помечая полностью; кажущаяся безграничной власть после долгих завоеваний опьяняла и требовала ускориться, буквально выбивая почву каждым новым толчком из-под стонущего партнера. Из-за этого пришлось удерживать рукой талию слабеющего любовника, чтобы другому помочь излиться. Оповещая тихую округу о кульминации, они одновременно кончили, и поток белесой жидкости стек с живота на пол и ноги Танатоса с обеих сторон. Это было чистейшее безумие, но удовольствие получили оба, так что заканчивать не хотелось. После происшествия в замке Танатос освоился в роли вампира и обзавелся собственным жилищем, а Лихт приглашал на приватные встречи, где они снимали напряжение и хорошо (безумно) проводили время, иногда сопровождая процесс кровью, разлитой по округе, как в первый раз, но все хорошее когда-то заканчивается. Во всяком случае для Лихта.Он не понимал природу своих чувств, принимая их за обычный интерес и похоть, вплоть до прихода Инь. Довелось узнать об этой девушке от самого Танатоса, когда тот уже дважды не ответил на приглашение, и чистокровному самому пришлось заглянуть на огонек и осведомиться о делах первого. Младший как на духу рассказал о даме сердца, выглядя как последний влюбленный дурак - такие мысли посетили такого же влюбленного дурака, с болью в груди выслушивающего излияния "друга". То, что и сам влюблен в такого грациозного и шаловливого принца с под стать редкого оттенка волосами, понял неожиданно, когда вернулся домой и ничем не сдерживаемая слеза скатилась по щеке. Ну и анекдот: вампир, желающий счастья тому, кого любит, и плачущий от безысходности. В пустой комнате с бокалом насыщенно красной жидкости, медленно делающей оборот вокруг своей оси, сидело могущественное существо с разбитым сердцем в полной тьме, сопровождающей ночь, повторяющуюся бесконечность.