02 (1/1)
А ночью случилось странное.Сэму и раньше снились кошмары, а в последний год так едва ли не каждую ночь. Сначала снилась Джессика, сгорающая заживо на потолке, и он просыпался, и слышал ее дыхание, чувствовал тепло тела и мог себя уговорить, что все это всего лишь плохой сон. Но потом, когда Джессика сгорала снова и снова, и он просыпался от крика, то понимал, что это реальность, в которой он не смог уберечь самое дорогое, что у него было. Осознание этого наполняло его горечью, оставляющий привкус пепла на языке. Сэм пробовал не спать, но рано или поздно все равно не выдерживал, и все повторялось сначала.В эту ночь, первую ночь в Лиллиберге, ему снова приснилась Джессика. Только видение был другим, и Сэм, кажется, удивился даже во сне.Ему снилось, что они в их маленькой квартире, что он только что вернулся с охоты на Женщину в белом и нашел Джессику спящей в их постели. Он съел все печенье и лег рядом, прижался к ней и ничего плохого не произошло. Он уже почти засыпал, когда Джессика развернулась к нему лицом и начала поглаживать грудь, царапать кожу ноготками, пробуждая и возбуждая.- Что ты делаешь, Джесс? – спросил Сэм во сне.- Хочу тебя, - ответила она, и голос был не ее. Знакомый, но не ее.- Уверена?- Еще бы.Сэм стянул с нее шелковую сорочку на тонких бретельках и начал целовать – горло с бьющейся жилкой, тонкие ключицы и впадинку между ними, потом ниже, добрался до затвердевших сосков, и Джессика застонала этим не своим голосом. Но руки узнавали тело – каждый изгиб, каждую впадину. Возбуждение пульсировало и разливалось от паха горячими волнами. Изгибаясь, Сэм вывернулся из трусов и прижался к гладкому бедру вставшим членом.- Хочешь? – хриплый шепот втекал в уши и только усиливал желание, - Хочешь меня?- О боже… Да!Неожиданно сильным движением Джессика опрокинула его на спину, прижала руки к подушке и оседлала. Сэм закрыл глаза, отдаваясь нахлынувшей страсти, и потому пропустил момент, когда все изменилось.Хватка вдруг усилилась, а потом Сэм почувствовал, как Джессика коленом раздвигает ему ноги. Он не имел ничего против новой любовной игры и подчинился, но что-то было не так. Все его охотничьи инстинкты кричали об этом, и Сэм слышал их даже во сне. Тело, придавившее его к кровати, было слишком тяжелым, слишком угловатым. Изменился не только голос, но и запах, даже ритм дыхания. И вдруг чьи-то губы впились в его рот таким поцелуем, что на миг Сэму показалось – еще немного, и дыхание оборвется. Чужие губы, не Джессики. Сэм распахнул во сне глаза и сначала не понял, что происходит, но потом он увидел, и сладкий сон снова превратился в кошмар.Это действительно была больше не Джессика. Это был Дин. Дин сидел на его бедрах верхом, голый, распаленный, и его кожа светилась в темноте мерцающей бледностью.- Дин! Какого черта?Сэм начал вырываться, но не мог даже толком пошевелиться – Дин был нереально тяжелым. Он поднял голову, разрывая поцелуй, и замер. Сэм попытался успокоиться.- Дин, какого черта ты творишь?- Смотри, Сэмми, - вдруг прошептал Дин, - Это все из-за ленты.- Что? Какой еще нахрен ленты?- Красной.Реальность изменилась. Они были уже не в Калифорнии, а в номере заштатного ?Красавчика?. Темнота щерилась из-за стекла снежным оскалом. Фонарь в изголовье горел тускло и время от времени моргал с тихим треском.Сэм глубоко вздохнул, беря себя в руки, и сказал, отделяя одно слово от другого невидимыми жирными точками:- Слезь. С меня. Немедленно. Дин.Брат оттолкнулся и выпрямился, подняв руки, словно собрался сдаваться. Сэм дернул бедрами, но безуспешно. И вдруг увидел, как мерцающие предплечья Дина треснули, покрылись темными змеящимися линиями точно по кровеносной системе. А потом из трещин потекли темные густые струйки.- Что происходит?!- Красная лента.Сэму показалось, что голосу брата вторит эхом другой – женский. Фонарь замерцал чаще.- Дин! Дин! Дин-Дин-Дин!Он забился, желая прекратить все это. Кричал, задыхаясь и срывая голос. Дин не реагировал. Так и сидел, подняв руки, из которых сочилась кровь. Сэм был теперь уверен, что это именно кровь. И вдруг все закончилось.- Дин! – выкрикнул Сэм в последний раз и проснулся.
Фонарь больше не мерцал, а горел ровно и ярко. И Дин был рядом. Сидел на краешке кровати брата и придерживал его за плечо.- Все хорошо, Сэмми. Я здесь.Сэм схватил его руки и внимательно осмотрел предплечья. Он еще не полностью разделял реальность и сон и ожидал увидеть все, что угодно – свежие порезы или шрамы, но ничего не было. Просто гладкая кожа, немного загрубевшая от частого пребывания на улице и вечного копания в машинных внутренностях.- Снова кошмар? – спросил Дин. Он не делал никаких резких движений. Должно быть, привык уже, что младший братишка после своих снов не всегда бывает адекватен.- Да.Сэм сполз с кровати и скрылся в ванной. Холодная вода помогла ему окончательно придти в себя. Когда он вернулся, Дин протянул ему бутылку пива. Некоторое время они пили молча и только потом Дин задал вполне ожидаемый вопрос:- Что тебе снилось?Сэм почувствовал, как скулы заливает румянец.- Я не помню.Но в том-то и было дело, что он помнил. Двусмысленные сны бывали и раньше, особенно, когда он начал взрослеть, но никогда раньше в них не появлялся Дин, да еще в столь однозначной роли. А хуже всего было то, что возбуждение, вызванное заигрываниями Джессики, со сменой ролей не только не прошло, но и усилилось. И теперь Сэм ловил себя на том, что украдкой рассматривает брата совсем не по-братски.Дин пытался его разговорить, но Сэм отмалчивался, только пиво цедил, и в итоге Дин от него отстал. Наконец, они снова улеглись и погасили фонарь. Сэм боялся закрывать глаза, боялся, что кошмар снова настигнет его. Он таращился в непроглядную тьму перед собой, слушал завывания ветра, слушал ровное дыхание Дина и сам не заметил, как заснул.А вот Дин не спал.То, что Сэму снятся плохие сны, вовсе не было для него новостью. Первая волна кошмаров началась еще в детстве – с нападения штриги. У Сэма едва ли не истерика начиналась, стоило выключить свет. Дин тогда пытался его высмеивать за этот страх, но от отца досталось по первое число. После этого он начал просыпаться, словно научился чувствовать, что опять началось, и часами сторожил сон младшего брата. И забавная выходила штука: пока Дин сидел рядом, Сэму никогда не снилось ничего плохого. Он спрашивал.Вторая волна началась после того, как они стали охотиться втроем. Сэму исполнилось двенадцать, и он как раз въехал в пубертатный период. В перерывах между охотами наступало затишье. По утрам Сэм выглядел смущенным и быстро скрывался в ванной. Дин только снисходительно улыбался – слишком хорошо помнил себя самого в этом возрасте. Но каждая ночь после охоты превращалась в настоящее испытание нервов и выдержки. Снова горел свет, а Дин проводил бессонные часы на страже.Третью волну Дин застал частично. Сэм был в Стэнфорде, когда она началась, но продолжилась уже после того, как погибла Джессика, а они снова стали охотиться вместе. Сэм больше не просил оставить свет. Он стал совсем взрослым и не бежал больше к брату под бок. По утрам ходил мрачный и все больше отмалчивался. После третьего или четвертого раза Дин обрел былую чувствительностьи незримо занимал пост рядом с братом. Только больше они это не обсуждали.В эту ночь он проснулся, как от толчка в подсознание, и несколько минут лежал, всматриваясь в темноту и пытаясь понять, что не так. А потом Сэм заворочался, застонал, и Дин разобрал в его несвязном бормотании свое имя. Это было что-то новое, потому что до сих пор во сне Сэм звал только погибшую возлюбленную. Дин почувствовал, как лоб и виски мгновенно покрываются холодным потом. Когда стон сменился криком, он слетел с кровати, как ошпаренный, и бросился к брату.Сэм вздрагивал всем телом, словно пытался кого-то сбросить. Голова металась по подушке. Он что-то бормотал и затихал на время, словно слушал ответ. Дин попытался его разбудить, но безуспешно. Похоже, кошмар плотно захватил жертву в сети и не собирался отпускать. Поняв тщетность усилий, Дин сделал то единственное, что у него оставалось – взял Сэма за руку и принялся ждать.Фонарь, который он зажег в изголовье, начал мигать, тихо потрескивая. Это заставило Дина насторожиться и начать взглядом обшаривать комнату. Пистолет остался под подушкой, и нужно было успеть метнуться за ним, если в гости пожаловал призрак. Сэм снова начал что-то бормотать, и Дину удалось разобрать одно слово:- Лента…А потом он снова выкрикнул имя брата и проснулся. И все. Свет загорелся ровно, и тревога исчезла. Скачки напряжения и новое место, решил Дин, но все это тут же отошло на второй план. По тому, как Сэм смотрел на него, как внимательно ощупывал и разглядывал его руки, он понял, что кошмаром на этот раз была отнюдь не Джессика, а… сам Дин?- Что тебе снилось?- Я не помню.Но Сэм лгал, и Дин это знал. А стало быть, проблема оставалась на повестке дня. Вернее, на повестке ночи. Ничего, завтра он братишку дожмет и заставит выложить все, как есть. Или Сэм сам не выдержит и расколется. Иногда Дину казалось, что он просто органически не умеет держать все в себе. Обязательно надо разжевать и разложить по полочкам выматывающей рефлексии. Но это завтра, а сейчас…Во второй раз они легли уже под утро. Дин подождал, пока Сэм не заснет, и вернулся на стражу. В темноте некому было увидеть его грустную улыбку, и некому было услышать мысли, что некоторые вещи уже никогда не изменятся.