Intro (1/1)

Кэтрин Рид, в девичестве Кэтрин Аллперт, всегда думала, что ее жизнь будет состоять из сахарной ваты, шампанского и мороженого. Все к тому шло: Кэтрин была первой красавицей школы, королевой бала и одной из самых завидных невест Лиллиберга, штат Миннесота. Но она вышла замуж за Алена Рида, и это, как считала сама Кэтрин, было самой большой ее ошибкой в жизни. Потому что у Алена была Ева.Зимней ночью где-то в начале декабря Кэтрин снился кошмар. Ей снилась Ева, стоящая рядом с их с Аленом супружеской постелью. По ее рукам стекала кровь и капала на пол с влажным тяжелым звуком. Каждая капля – как звук метронома, отсчитывающего мгновения жизни. Длинные порезы обвивали ее запястья алыми лентами, змеились, поднимаясь к локтям, и исчезали в рукавах черного платья. Ее длинные темные волосы развевались вокруг головы дьявольским нимбом, а глаза светились в темноте мертвенным зеленоватым оттенком. Ева смотрела, не мигая, и от этого Кэтрин даже во сне охватывал ужас. Она пыталась закричать, но горло сдавливало жестокое удушье. Ева была мертва, и даже во сне Кэтрин понимала, что ничего хорошего ее приход не сулит.- Уходи, - прошептала Кэтрин, и каждое безмолвное слово отозвалось в ее теле болью, - Ты умерла. Уходи, оставь нас в покое.Но вместо того, чтобы уйти, Ева сделала шаг вперед и низко-низко наклонилась над беспомощной спящей жертвой. Тонкая бледная рука вспорхнула раненой птицей и тут же легла ей на живот. Кэтрин показалось, что длинные острые когти вонзились в нее, как кинжалы. Она хотела закричать, но не смогла, и поэтому шепот Евы прозвучал в темноте оглушительно громко:- Красная лента моя. Ты забрала мою ленту, сука.А дальше была пронизывающая боль. И крик, наконец-то позволивший Кэтрин вырваться из кошмарного сна. И новая волна ужаса, потому что она уже не спала, но Ева все еще была здесь, в их с Аленом спальне. Стояла рядом с кроватью, мерцая глазищами и истекая кровью, и повторяла:- Отдай мою ленту.Кэтрин кричала и кричала, заходилась в истерике и слезах, надеясь, что призрак послушается ее и исчезнет. Она не заметила, как проснулся Ален, зажег свет и пытался успокоить бьющуюся рядом жену. Не заметила, как Ева отступила к границе светового круга и слилась с тенью. Не заметила, как Ален откинул одеяло, чтобы она не запуталась в нем и не удушила сама себя, и отпрянул невольно, потому что под телом жены кипенно-белые льняные простыни были зачернены лужей спекшейся крови. Она замолчала только тогда, когда от пронзившей ее живот боли потеряла сознание. И это было, как избавление, потому что там, с другой стороны беспамятства, было единственное место, куда Ева не могла добраться. Пока что не могла.В следующий раз, когда Кэтрин пришла в себя, это было уже не в спальне. Кажется, в машине. Она слышала шум, видела над собой лицо Алена – бледное, встревоженное и какое-то чужое. Кэтрин попыталась предупредить его, но что-то не давало ей говорить, что-то давило на переносицу и щеки и крало ее голос.- Она очнулась, - сказал Ален кому-то невидимому. Тотчас рядом всплыло другое лицо, незнакомое, отмеченное терпением и доброжелательностью.- Миссис Рид, не пытайтесь говорить. У вас кровотечение, и сейчас мы едем в больницу. Все будет хорошо, миссис Рид, просто помогите нам. Берегите силы.- Милая, - вступил муж, - Послушай доктора. Все будет хорошо.Нет, не будет. Кэтрин хотела кричать это снова и снова. Не будет, потому что Ева доберется до нее рано или поздно. Доберется до них обоих. Но вместо слов из горла выходил только сдавленный хрип, а потом беспамятство снова унесло ее темными водами.Ева доберется…