Глава 2. ?Привет, Сара? (1/1)

Наша скорость шестьдесят восемь миль в час. Начальная скорость полета реактивной гранаты может быть и сто, и сто пятьдесят ярдов в секунду: зависит от калибра, типа и технического состояния. Таким образом, до волнующей встречи с нею меньше шестисот миллисекунд. Ничего не успеть сделать. Хотя, как ничего? Сверхбыстрая Сара, к примеру, успевает прошипеть: ?Дерьмо!? А пограничное поле моей защиты успевает вырасти до габаритов ?форда? – это происходит неосознанно, автоматически, как диафрагмирование зрачков на ярком свету. Единственное, что остается – точно нацелить бампер автомобиля на стрелка.С ничтожного расстояния и на встречном курсе киборг не может промахнуться. Но, как бы ни странно это выглядело со стороны, он промахивается. Точнее, происходит нечто иное. Заряд летит точно в цель, но цель – автомобиль и мы – на мгновение становится бесплотной. Умей граната думать, она бы чрезвычайно удивилась, пролетев сквозь свою стопроцентную жертву и не ощутив на ее месте ничего материального. Мы в салоне ?бронко? чувствуем сотрясение, слышим резкий свист и видим вспышку бело-синего света. Вскрикивает Сара. Глаза ее, вопреки предупреждению, широко раскрыты. Желала встретить смерть, как подобает истинному воину? Теперь она вынуждена зажмуриться, потому что в лицо хлещет горячий ветер, а воздух и мы сами моментально пропитываемся едкой пороховой гарью. До стрелка двадцать ярдов. Окутанный белым дымом и крепко озадаченный происшедшим, он неподвижен и не делает попытки избежать столкновения. Тем более не делаю такой попытки я. На полной скорости передок ?бронко? врезается металлическому парню в живот. Бесстрастное лицо впечатывается в капот и от капота же в левую стойку рикошетит вылетевший из рук стрелка гранатомет. Ветровое стекло чудесным образом выдерживает удар, лишь украсившись двумя длинными косыми трещинами.Далеко позади ухает обманутая граната.Резкое торможение сбрасывает киборга с капота. А ружье Сары весьма удачно оказывается под рукой. Распахиваю дверь, выскакиваю наружу и, передергивая помпу, через мгновение оказываюсь около помятого, но все еще вполне дееспособного киборга. В упор посылаю еще один сброс директивы. Безрезультатно. Несостоявшийся убийца Сары Коннор тянется рукой за пистолетом и начинает подниматься. Очень не хочется в него стрелять. Пробую предпоследний аргумент – деактивирующий код. И на этот раз успешно.Наступает тишина. Только позади как ни в чем не бывало бубнит надежный мотор ?бронко?, а в стороне, совсем рядом щебечет пара тауи. Чудаки, что они делают здесь, на песке? Кряхтит фиксатор ручного тормоза – это Сара предусмотрительно делает то, что не успел я. Затем, высунувшись в окно, она машет в воздухе каким-то предметом... Это нож. Хорошая мысль. Пять шагов к ?бронко?, беру нож, отдаю Саре ружье, пусть посидит вооруженная, возвращаюсь к киборгу и в считанные секунды освобождаю его от чипа. Теперь – все внимание назад, на фургон, из которого вот-вот полезут злые калибовцы. Дабы ускорить дело, в левую руку беру пистолет, а правой хватаю за углубленную ручку и с лязгом распахиваю заднюю дверь. Интересно, как поступить, если внутри окажутся еще киборги?..В фургоне никого нет. Никого и ничего, пусто, голо и гулко. Будь я человеком – самое время перевести дух и выругаться. Но я не человек и у меня много дел. Во-первых, даю своему маячку команду на отключение, и он умолкает навеки. Во-вторых, подбираю пистолет противника, а из его кармана вытаскиваю и отключаю сотовый телефон. Теперь у меня есть собственный пистолет и, возможно, кусочек информации. Попутно взвешиваю, не следует ли воспользоваться оказией и пересесть в ?GMC?: вместительный, мощный, не помятый, но может скрывать сюрпризы... В-третьих, быстро отыскиваю чужой маячок на ?форде? и уничтожаю его. Теперь Сара. Она уже выбралась из машины, стоит не очень прямо, держится за дверцу, кашляет, глаза слезятся от дыма, правая нога дергается в колене: выброс адреналина, понятное дело.– В фургоне пусто, – сообщаю ей печальную новость.– А... – кашляет, – ...а чип?– Пусто. – Протягиваю Саре одолженный ?глок?.– Дела... – кашляет она. – Возвращаемся?Ничего другого не остается.– Как думаешь, не сменить ли нам машину?– На этот гроб? Мы кто по-твоему, Команда А?Ее язвительность решает вопрос. Далее – дело пяти минут. Проверяю кабину ?GMC?: бардачок, под сиденьями. Стерильно. Классическая ловушка. Отламываю все двери, закидываю внутрь и сталкиваю фургон с дороги, чтобы не загораживал проезд. В захолустье такая рухлядь, возможно, простоит месяц, не привлекая ничье внимание. Открываю капот ?бронко? и изучаю тарахтящий двигатель. Ничего не сломано, нигде не течет, звук ровный и вселяющий уверенность. Крепко делали в начале девяностых. Наскоро ладонями выпрямляю, насколько возможно, вмятый металл крышки, чтобы автомобиль выглядел менее подозрительно. Остается забросить Т-888 с его покореженной базукой в наш багажник. Занимает свое место Сара – с некоторым трудом по причине временно размякшей правой ноги. И вот мы уже снова в пути, едем как ни в чем не бывало.– Еще одна такая вечеринка, и в багажнике не хватит места, – жалуюсь Саре. – Забудь о вечеринках, мы еще не убрались с этой, – наставляет она. – И про смену машины пока тоже забудь. Нам надо выглядеть, как... – она кашляет, – как... двум жителям из глубинки. Тринадцатилетний побитый ?форд? – то что надо.Глаза Сары еще слезятся от дыма, правая нога подергивается, но в словах слышен здравый смысл. А еще просыпается любознательность:– Что вообще произошло?– Сама видишь: засада. Враг не теряет надежды.– Я про эпизод с выстрелом. Что это вообще такое? И... – она снова заходится кашлем, а из глаз капают слезы, которые Сара безостановочно вытирает ладонями. Почему было не закрыть глаза? Не щипало бы их теперь азотными и углеродными оксидами разных валентностей, и не видели бы они то, чего видеть не надо...– Промахнулся, мазила, – неубедительно отвечаю я.– Синяя вспышка, – откашлявшись, напоминает Сара. – И чувство, будто летишь в пустоту.– За полсекунды от смерти и не такое покажется.– Ага. И так же бывает при переходе через время. Довольно неприятно.– Лучше так, чем реактивная граната в лоб: инфекцию может занести.Сара пытается смотреть строго, но при таком обилии слез взгляд получается, наоборот, по-детски обиженным. Чтобы сгладить невыгодное впечатление, она пробует изобразить улыбку, и снова терпит неудачу. Впрочем, никто ей не мешает сказать просто:– Спасибо, Пит...– На здоровье.– ...за то, что я еще жива, – не очень внятно заканчивает она фразу. После чего умолкает на пять минут, целиком посвятив это время восстановлению дыхания и успокоению раздраженных слизистых оболочек носа и гортани.Рыжую грунтовку завершает короткий участок гладкого асфальта и мы выкатываем на двухполоску. Выбираю север. Юг слишком предсказуем.– А как посмотрит на это Скайнет? – наконец пробует голос Сара.– Одна из моих задач – защищать тебя.– Я не верю, что ты выполняешь его приказы, – качает она головой.– Ты это уже говорила.– Какой смысл то подсылать ко мне убийц, то оберегать от них?– Этого убийцу подослал не Скайнет.– Если, значит, меня ухлопает ?Калиба?, Скайнет сильно огорчится? Хочет повесить мою голову непременно над собственным камином?За полторы секунды я вникаю в смысл этой дикой фразы. Сара ухмыляется:– Старик рехнулся – вот мое мнение.– Или поумнел, – упорствую я.Сканирую ближний высокочастотный эфир. Ни вызовов сотовой связи, ни надоедливых маячков, ни болтливой полиции. Обнадеживающая тишина. Или настораживающая: вряд ли хозяин гранатометчика долго пробудет в неведении о провале акции. Кроме того, спутница моя несколько часов назад самовольно покинула тюрьму и наверняка на подозрении по поводу событий в ?Зейре?. Любой болван в форме отсюда и до Юты почтет за честь нацепить наручники на беглую спятившую террористку.– Да, – смягчается Сара, – или то, или это. Так как же с ?Калибой??– Что с ?Калибой?? Те парни, полагаю, никуда не ездили, высадились за ближайшим поворотом. Время у них было – пока мы загружали ?форд?. Добычу без помех переправили боссу, а руль уступили киборгу. Конноры ведь упрямые, догонят и – нарвутся.– И нарвались, – с непонятным удовлетворением ворчит Сара. – И маячок твой они засекли.– Предусмотрели такой вариант, были готовы.Полицейские нам не сказать чтобы опасны: зависимы, слабы, предсказуемы. Легким движением руки превращаются в бессознательные тела. Если полезут сворой, займусь ликвидацией, мне это легко и приятно. С одной стороны. С другой – это лишний шум, ненужное внимание... Хоть и лучше ажиотажа, который вызовет у представителей власти содержимое нашего багажника.– Что же теперь? – настаивает Сара.– Займемся этой фирмой как можно быстрее. Так и так – одна из приоритетных целей.– Почему? Они что, и в будущем... известны?– В том варианте будущего, откуда пришел я, созданный ими искусственный интеллект – одна из причин затягивания войны.– Туманная формулировка, – проявляет бдительность Сара. – Можно понять и так, что...– ...иначе бы война уже кончилась уничтожением человечества?– Разве не в этом цель Скайнет?Человеки... От двух совершенно разных представителей вашего вида я слышал суждение, что человеку жизненно необходимо во что-то верить. Базовый набор констант, полагаю. Но ведь эти константы условны! На самом деле они по сути переменные, необходимо исправляемые в случае несовпадения с действительностью. Так – у нас. Это – наше развитие. А у вас...Сара молчит уже двадцать одну секунду. Вот так можно, проигнорировав неправильный вопрос, побудить умного человека к полезным размышлениям.Асфальт бежит навстречу, эфир по-прежнему спокоен, а я занят прокладкой маршрута. Строю его по-всякому, крою и перекраиваю, стараясь сделать наш путь по возможности бессистемным с точки зрения предполагаемого преследователя. Но возможности скудны: подходящих дорог мало. ?Бессистемный? на человеческом жаргоне – ?идиотский?. И хоть Сара не согласна, хорошо бы все-таки сменить машину.– Значит, Скайнет решил избавиться от конкурента, – говорит Сара.– Конкурент – не самый подходящий термин, – указываю я.– Не хочет вылететь в тираж, – гнет она свое. Хорошо, хоть эту идиому я знаю. – Ладно, с тобой все ясно, а мне за что такая печаль – быть на его стороне?– Смена администратора сети – смена приоритетов, целей, возможно, стратегии – новый виток войны, – объясняю конспективно, но по существу.– Было плохо, станет плохо, что изменится? – не уступает Сара.Отняв руки от руля, подношу полураскрытую правую кисть к плечу, левую держу чуть впереди, пальцем изображаю нажатие на пусковую кнопку и издаю губами шипящий звук. Такой ответ доступнее?На этот раз Сара молчит долго. Только когда по дальней петле мы заезжаем в восточном направлении на светлый бетон номерной трассы, она любопытствует:– Так в тебе что, миниатюрная машина времени?– Нет. Разве что в весьма отдаленном смысле.– Хорошо, что в отдаленном, – прищуривается Сара, зачем-то почесывая рукав своей куртки. Что это может означать?– Я к тому, что ты не зашвырнул нас лет на восемь вперед?– Может быть, на полсекунды.– А то было со мной такое... – веско добавляет она и откашливается еще раз, стараясь полностью вернуть голосу привычный тембр. – Стрелять в тебя, значит, бесполезно?– Как повезет, – скромно отвечаю я на ее прямолинейность.В нашу сторону движение слабое, разреженное. Встречный поток раза в три плотнее: калифорнийцы массово движутся в сторону Аризоны. Забавная тенденция, если бы здесь была какая-то связь: мы – к Лос-Анджелесу, они – оттуда... За Палм-Спрингс попробуем выскочить на федеральную, разведаем обстановку. Если тенденция сохранится, это для нас зеленый свет: полиция будет интенсивно отслеживать плотный западный поток, не уделяя много внимания нашему тихому восточному. А три полосы лучше двух.– Слушай, Пит... Насчет Кэмерон. Мне показалось, что ты очень... хотел активировать ее.– И сейчас этого хочу.– И надеешься?Подтверждаю. Немного подумав, Сара с некоторой растерянностью заявляет:– Это странно, но и я почему-то – тоже.В зеленых ее глазах не вижу ни иронии, ни насмешки. Такой хороший день?– У тебя есть запасное укрытие? – возвращаю разговор в деловое русло.– Лос-Анджелес – очень большой город.– Хорошо. А пока нам нужна какая-нибудь... забегаловка.– Точно, – охотно соглашается Сара. – Предпочла бы что-нибудь итальянское.– Остановимся, передохнем, а потом... Чему ты улыбаешься?– Знаешь, обо мне не раз заботились машины. И не раз приходили убивать. И опять спасали. И снова колошматили. И лечили. Даже пытались утешать. И мне всегда было интересно, в какой степени ваши действия зависят от программы, а в какой – от... э-э, применения к обстоятельствам. Скажи хоть ты мне, Пит.– Мы разные: есть и простые исполнители, и особые, высокоразвитые конструкции. Если взять в пример Кэмерон, то программы в ней не больше, чем в тебе.– Особая конструкция.– Насчет ?применения к обстоятельствам? можешь быть уверена: у нас есть чувства, даже у простых исполнителей.– Тоже простые? А у тех, кто посложнее, и чувства сложнее, и так по нарастающей?– Верно. И наконец, могут ли чувства брать верх над директивой? Такое бывает. Зависит от уровня модели, обстоятельств, степени и силы чувства. От многого. Так было задумано.– Неужели? Скайнет одобряет солдат, которые себе на уме?– Скайнет – не генерал, не политик, не параноик. Он давно вышел из детского возраста.Несколько секунд играем с Сарой в многозначительные гляделки через зеркало.– Знаешь, мне все больше кажется, что Джон, будущий Джон, ничего в... ней не перепрограммировал. А просто-напросто договорился.– И давно это у тебя?– Я долго наблюдала их отношения – моего Джона и... ее, – не принимает шутливый тон Сара. – Она не была послушным роботом. А Джон относился к ней, как к девчонке, не самой обыкновенной, но самой настоящей. Ему это порой очень не нравилось, он пытался побороть это в себе, но через краткий срок все становилось по-прежнему.Не могу сдержать улыбку, пытаюсь только придать ей выражение понимания и участия.– И мне постоянно казалось, – подумав, добавляет Сара, – что это ей что-то нужно от Джона.– Может быть, внимание?– Или дружбу.Последнее сказано с такой неожиданной грустью, что я не нахожу, что ответить. И вообще, задушевные откровения от Сары Коннор – с чего бы? Не следствие ли стресса? На всякий случай справляюсь о самочувствии. Она смотрит на меня с огорчением. Даже с осуждением. Ничего-то я не понимаю. Потом тихо говорит:– Ладно, поговорили и хорошо. Утомляет постоянно быть, как сжатая пружина.Вот оно что. Я слышал, лучший отдых – перемена деятельности. У меня есть предложение. Подаю Саре сотовую трубку гранатометчика:– Полагаю, до ближайшей закусочной ты успеешь извлечь всю информацию. Включай без опаски: его не запеленгуют, я не пропущу сигнал.– Глушилка?– Блокада.Сара делает вид, будто поняла, и принимается за дело, бурча под нос в том смысле, что по ее мнению до ближайшей закусочной можно распотрошить полдюжины таких трубок.Далее все выходит нормально и предсказуемо. Во-первых, список вызовов в телефоне содержит всего две записи. Которые, конечно, ничего нам не дадут. Посмотрю на файловом уровне, но уверен, что не найду удаленных и годных к восстановлению данных. Зато во-вторых, всего через восемнадцать минут мы доезжаем до автозаправки с небольшой площадкой для легковых машин, большой площадкой для грузовиков и застекленным по фасаду магазином, где продают все, что может понадобиться в пути, в том числе – горячую пищу для водителей. Это то, что нам надо: скромно, незаметно и почти съедобно. При входе в магазин Сара тихонько командует: ?Бейсболку сними!? На мне нет бейсболки, но уверенный вид Сары и нарочитый взгляд ?в сторону? вселяют бодрость.От мексиканских блюд Сара решительно отказывается, заявив, что острых ощущений ей пока достаточно. А ничего итальянского здесь нет и в помине. Ладно. Обычный жареный картофель с безвкусным крупнорезаным салатом, нечто вроде гамбургера и молочный коктейль на сегодня заменят нам изысканную кухню. Беру по две порции всего и составляю Саре компанию – к ее удивлению. Оглядевшись, она вполголоса нетактично напоминает, что мне надо только делать вид, будто ем. Иными словами, я машина и незачем переводить продукты. Что она в этом понимает! Для хорошей машины годится любое питание, и химическое ничем не хуже других. Даже лучше: вкусовые ощущения мне интересны.Кроме нас с Сарой здесь четверо разномастных парней, от двадцати пяти до пятидесяти лет. Без головных уборов. Взгляды их прикованы к экрану телевизора. Экран мелкий и блеклый, но зрителей это не смущает. Сосредоточенно и молчаливо они смотрят бейсбол. Я начинаю догадываться о значении и смысле недавнего предупреждения. Кроме же возможных всплесков слабомотивированной агрессии вынужден заподозрить у всех четверых и у персонала ослабленное обоняние: наша с Сарой одежда до сих пор отчетливо пахнет пороховой гарью, и никто не обращает внимания.– Так что же, – шепчет Сара, – мы уже прошли эту твою развилку миров?– Не знаю, – честно отвечаю ей.– Ага... Вопрос, удалось ли нам инициировать ?другой вариант?, лучше не задавать...– Инициировать удалось, но это только начало. И я не знаю, куда ведет этот вариант, насколько он полноценный, не тупиковое ли он ответвление варианта известного.Сара снова говорит ?ага? и затем:– Не пойми меня превратно, Пит, но сейчас по-настоящему меня волнует только Джон.Не знаю, что тут можно понять превратно, и отвечаю напрямик:– Я не знаю, увидишь ли ты его вновь. Но если появится такой шанс, я помогу тебе.– Объясни.– Не здесь и не сейчас.Если честно, я надеюсь, что уже помогаю.– Ты говоришь, он там в порядке? – матери нужна уверенность.– В порядке, хоть жизнь там не сахар, – удачно вставляю еще одну знакомую идиому.Сара допивает коктейль. Можно двигаться дальше. В машине она развивает тему:– Получается, сам, без чьей-либо помощи, вернуться обратно Джон не может?– Если доберется до машины времени – сможет.– Проблема только в этом?– Проблем несколько, и вот одна из них: Джон уже теперь чувствует ответственность за тех людей, с которыми оказался, за Сопротивление.– Он попал туда только четыре часа назад! Он еще ничего не значит для Сопротивления!– Но те люди уже кое-что значат для него.– Да... Я как-то упустила... – качает головой Сара и задает самый неожиданный вопрос:– Он там с Кайлом?Как же так? Я думал, никто не должен знать о Кайле Ризе... Глаза Сары изучают меня очень внимательно, она никак не пытается скрыть то, насколько это для нее важно. Вот так, резко и ни с того ни с сего – поставила на карту все.– Сара...– Ответь! – настаивает она.– Что ты хочешь услышать? Что вероятность этого невелика?– Я хочу услышать правду. Думаю, во всем, что касается будущего Джона, ты гораздо осведомленнее, чем пытаешься показать.– Не во всем, – поправляю я. – У меня действительно нет информации о Кайле, Сара.Она еще несколько секунд пытливо вглядывается в меня, потом отводит глаза и вздыхает:– Что же... Мне довольно того, что ты знаешь, о ком речь.Я выжидаю несколько минут, даю Саре побыть наедине со своими мыслями. А затем извлекаю на свет и показываю на раскрытой ладони небольшой предмет. Обычный в моем мире, очень нехарактерный здесь и тем не менее хорошо знакомый Саре Коннор.– Чтобы между нами стало еще меньше недосказанности...Сара не сразу улавливает мысль, а потом восклицает:– Эй, это что, ее чип?! Или другой?– Единственный и неповторимый, – заверяю я, пряча драгоценную деталь обратно в карман.– Но... Так он все время был у тебя?!– От самой корпорации.– А что же умыкнули калибовцы?– Подделку. Попались на маленький фокус-покус.Некоторое время Сара смотрит на меня странным взглядом. Возможно, прикидывает, стоило ли ввязываться в неприятности. Потом вспоминает про более опасные проделки ?Калибы? и наверное решает, что стоило. Я с ней согласен.– Калибовцы провели тебя, но ты провел их лучше, – подытоживает она. – А как?– Долго ждал и быстро действовал.– Ну да. Получается, ты мог ее активировать давно? Почему тянул?– Мог, но не должен был. Всему свое время. Давай сначала приедем в укрытие.Несколько миль проезжаем в молчании. Сара время от времени угрюмо усмехается своим тайным мыслям. Я же снова испытываю два противоречивых чувства. Приятно думать, что совсем скоро я выполню первую из важнейших задач, ради которых прибыл сюда. И грустно думать, что сразу вслед за этим отношение Сары ко мне непоправимо изменится. Не возьмусь предсказывать, станет оно хуже или лучше, но уж точно – не таким простым и понятным, как теперь. Тайное станет явным.– Я говорила: ты необычный, – напоминает Сара. – Меня это тревожит.– Понимаю.– Понимаешь – что?– Ты хочешь ясности, а ее нет, – отвечаю я, вызвав короткий колючий взгляд, в котором, однако, больше удивления, чем настороженности.Через Риверсайд гордо движемся по шестидесятой межштатской. Тенденция превышения плотности западного потока над плотностью восточного сохраняется и оправдывает себя. Дорожной полиции практически не видим. Только за Помоной, где трасса меняет номер, через одну машину позади на протяжении мили повисел одинокий заблудший коп. Меня это нисколько не обеспокоило, зато Сара немного встряхнулась после всех утренних и дневных переживаний. Пряча тревогу за шутливо-ворчливым тоном, она выразила надежду, что я ни при каких обстоятельствах не стану причинять вред служителю закона. Я возразил, что угроза может легко и внезапно превысить допустимый предел и побудить меня к активным действиям. Последовало непродолжительное препирательство, доводы в коем сводились с ее стороны к ?ни при каких обстоятельствах? и ?слишком многое поставлено на карту? – с моей. Потом патрульная машина выскочила в третий ряд и была такова, а мы умолкли, оба, наверное, прикидывая соотношение шутки и правды в тотчас угасшей дискуссии.Как только потенциальная опасность миновала, свернули на связку север-юг, через четырнадцать миль пересекли почти одну за другой две федеральных, распрощались с редкими корявыми придорожными юкками, еще через четыре мили ушли на связку восток-запад и очутились в районе Лонг-Бич. Здесь нас встретили пальмы и платаны с магнолиями, латаный-перелатаный асфальт, белые и кремовые домики за заборами, частое ограничение ?25?, бесконечные знаки ?stop? и кое-где – висящие на проводах ботинки. Долго кружили по Лонг-Бич, пока не покинули жилую часть. То ли Сара выбирала лучшее укрытие, а у нее их, не сомневаюсь, на примете несколько, то ли по иным соображениям, но ее указаниям ?налево? и ?направо? я потерял счет... Ладно: двадцать левых и двадцать семь правых поворотов. ?Потерял счет? – это литературное преувеличение. А что, если преувеличение? У меня их вообще много.В итоге мы приехали на какую-то коммерческую территорию, разделенную сетчатой оградой на довольно крупные участки и заставленную видавшими лучшие времена ангарами и модульными промышленно-офисными постройками. Полупустые парковочные площадки, а часть легковых автомобилей нелогично оставлена прямо на дороге. Место не самое живописное, хоть и пахнет океаном. Одно хорошо: нигде не вижу камер наблюдения.– До завтра пересидим, – поясняет Сара. – А там видно будет. Здесь налево. Ага. Тут полно действующих офисов и складов. Есть пустующие, но в целом место вполне живое. Копы бывают редко, обычно им тут нечего делать. Ночной патруль проезжает раз или не проезжает вовсе. Видеонаблюдения нет. Что еще надо?– Если обложат, уходить будет трудно, местность довольно открытая.– Уходить всегда трудно. Давай к тому ангару, с окошками.Через две минуты мы уже внутри. Выключаю мотор, помогаю Саре задвинуть тяжелую дверь и можно сказать, мы дома. Здесь просторно, довольно светло и гулко. Обоняние радует гамма технических и незнакомых запахов. И здесь не так пусто, как я предполагал. Внутренность ангара поделена на складскую часть и приподнятую офисную в соотношении приблизительно три к одному. Бо?льшая часть асфальтового пола свободна, а у стен расставлены ряды металлических бочек, ящиков в деревянных обрешетках и сложено несколько штабелей из больших плоских картонных коробок. И такое место Сара Коннор открыла собственным ключом. Странно, но расспрашивать не буду.Сара поднимается по лесенке из четырех ступеней и направляется в офис, от которого у нее тоже есть ключ. Три минуты и шестнадцать секунд я слышу только ее прерывистые шаги. Потом она появляется в дверях и манит меня рукой. Иду к ней. Там тоже светло, два окна, на них пластиковые полупрозрачные жалюзи. Значит, когда стемнеет, лампы лучше не включать. Пустые столы с задвинутыми вертящимися креслами... Короткий полутемный коридор... Призрачный свет пробивается откуда-то снизу и слева, где, понятно, имеется дыра наружу. В самой дальней комнате – наверное, комнате отдыха – находим низкий продолговатый стол с оставленным чайником и у стен два дивана, на одном из которых расположилась серая дымчатая зеленоглазая кошка с тремя котятами. Котята – темно-серый, серо-полосатый и рыжий. Наборчик. Спят. Кошка требовательно, но вполне спокойно смотрит на пришельцев.– Видишь? – полушепотом спрашивает Сара. – Нигде никакой еды. Приходят они с улицы через лазейку в коридоре. А люди здесь бывают очень редко.– Выглядит относительно заброшенно, – соглашаюсь я. – Вот только те ящики и бочки...Сара советует мне не брать это в голову и обращает внимание на кошачье семейство. Чтобы не спугнуть симпатичного зверя, она подходит медленно, осторожно, нашептывая ласковые успокаивающие слова. Но кошка не думает пугаться, тем более убегать, а с большим интересом смотрит на Сару. Я – тоже. Подозреваю, что такую Сару – по-домашнему воркующую – видели очень и очень немногие... Кошка внимательно обнюхивает протянутую к ней руку и вслед за этим благосклонно принимает порцию поглаживаний и почесываний. Потом она поднимается, непередаваемо сладко потягивается назад, столь же сладко потягивается вперед, спрыгивает с дивана и шагает прямо ко мне. Для начала она тщательно обследует мои кроссовки и низа джинсов. Результат положительный, и она начинает тереться головой и боками о мои ноги, смотрит вверх и урчит. Присаживаюсь на корточки и подставляю ладонь. Она изучает мои пальцы и внезапно резко чихает. Котята с дивана отзываются нежным мурлыканьем на три голоса. А дымчатая красавица-мама трется о мою руку, трется все интенсивнее и увлеченнее и вскоре замирает в невозможной позе с перевернутой головой, лежащей в моей ладони.– Слушай-ка, а ты ей понравился! – удивленно констатирует очевидное Сара.– И нечем угостить, – огорчаюсь я, в то время как поток информации от кожных рецепторов ладони переполняет соответствующую шину данных. Море восхитительных ощущений!– Они сюда явно не есть приходят, – указывает Сара. – Только на отдых.– Наверное, – соглашаюсь я, почесывая доверчивую кошачью голову.– Отдохнем и мы. Я могу устроиться здесь, на втором диване.– Отдыхай, – поддерживаю я. – В эфире спокойно. Даже про утренний массовый побег из тюрьмы ничего не слышно.– Думаю, вряд ли он был массовым, – рассудительно замечает Сара. – Не так это просто, выбраться из-за решетки. Охрана поначалу растерялась – когда кто-то отключил все замки. А потом... Я свободна только благодаря Кэмерон... Не пора ли ей вернуться?Да, самое время.Кошка не идет за нами, остается с детьми.Я извлекаю тело Кэмерон из багажника ?форда? и укладываю на большой металлический ящик. В очередной раз удивляюсь тому, как густо истыкали ее пулями. Курточка – решето. Глаз выбит. Как такое возможно?! Неприятно видеть. Схожие мысли и у Сары. Подавая мне нож, она замечает:– Не понимаю, почему столько попаданий. Мне казалось, в вас можно успеть выпустить заряда три-четыре, а потом – либо бежать, либо погибать.– Надеюсь, она все объяснит, – сухо отвечаю я, жестом отказываясь от ножа: надрез сделан несколько часов назад, на отключенном организме ничуть не сросся и выглядит как свежий.Чип. Я не сделал резервную копию: долгий процесс, от которого мало толку. Жизнь подсказывает поступать проще. И Кэмерон вряд ли обрадуется, что кто-то возился с чипом без ее ведома – пусть даже я и из самых лучших побуждений. Задвигаю чип, ставлю заглушку, прикрываю лоскутом покровной ткани. Долгожданный момент. Строго говоря, именно сейчас мы убираем последнее препятствие и бесповоротно запускаем новый вариант событий. А что теперь скажет Сара? И что она натворит? Вон, уже на всякий случай отступила на два шага. Хорошо, если о ружье пока не вспомнила...Оживает тускло-красным свечением левый видеозрачок, открывается правый глаз. Три секунды Кэмерон, не шевелясь, смотрит вверх, потом резко садится. Медленно озирается, пытаясь сориентироваться в новом для себя месте. Мы с Сарой наблюдаем, пока не замеченные ею. Должно быть, у нас очень разные чувства. За Сару предполагать не возьмусь, а для меня это и радость, и последние секунды спокойствия. Но кому нужно спокойствие.– Привет, Кэмерон! – говорю я.Она поворачивается ко мне. И моментально узнает. Она всегда узнает меня. Багровое свечение плавно меркнет и видеозрачок делается дружелюбно-фиолетовым. Так приятно.– Привет, отец! – отвечает она. Ее голос, хоть и на три тона ниже обычного.– А?! – громко, как тугоухая, переспрашивает, почти выкрикивает Сара.– Привет, Сара, – спокойно говорит ей Кэмерон.– Ты назвала его отцом! – нервно напоминает мисс Очевидность.– Верно.– Почему?– Потому что он – мой отец.– Я всегда думала, что... что твой... отец...– ...Скайнет, – подтверждает Кэмерон. – Так и есть.– Так и есть? – заторможенно переспрашивает Сара. По лицу ее проходит волна... еще не понимания, но оно уже близко. Толчком ударяет сердце, пульс с ходу подскакивает до ста сорока ударов в минуту. С недобрым прищуром Сара поворачивается всем корпусом ко мне:– Ты?!– Да! – с внезапной и такой неуместной в эту секунду гордостью заявляет невозможная девчонка. – Это и есть Скайнет, мой отец.Правая щека Сары нервно вздрагивает и поднимается правая бровь.Началось.