VII (1/1)

Комната, в пределах которой я вновь должен существовать, намного меньше предыдущей. В ней нет того множества безделушек, назначения которых мне не дано постичь. Окно, кровать и свисающие ободранные обои, это все, что мне дано видеть изо дня в день. Я не знаю, сколько прошло времени, ведь я не умею считать, но, наверное, я нахожусь здесь довольно давно. Непонятно, зачем меня здесь держат, и что будет дальше. Битва закончилась, но я не успел досмотреть, чем. Ворвавшиеся в здание и расстрелявшие Джона люди грубо надели мне на голову мешок и притащили сюда, прочно заперев снаружи. Без стремительно сменяющих друг друга событий, мой, казалось бы, набравший обороты в развитии мозг остановился. Я больше не видел Джона, не знаю, что с ним стало после всего. Со временем его лицо и голос пропали из моей памяти, превратившись в смутное наваждение, и вскоре я окончательно забыл его. Дырявая память?— наследие вируса, как и все остальное, прилагающееся к понятию зомби. Вместе с утратой воспоминаний все стало смутным и однообразным, обычным, лишенным смысла и начинающейся логики. Мои мыслительные процессы вновь застопорились, и я боюсь, что теперь это окончательно.Я лишен потребности в удовлетворении вечного голода, ведь мне вновь подбрасывают пищу, но она не приносит мне былого удовольствия. Воспоминания людей, погибших в схватке со скелетами… Крики, боль и взрывы. Вопли скелетов и неумелые эмоции на лицах зомби, открывших для себя что-то новое. Я лишен возможности узнать их тайну. Я просто обычный зомби, пожирающий чужие мозги. Часами зависающий на мелком узоре на грязных обоях. Стоящий около двери и принюхивающийся к запахам жизни, что иногда проносятся мимо нее изредка проходящими людьми. Если бы я умел чувствовать, то испытывал бы невероятное отчаяние от того, что все то, что я познал за последнее время, неумолимо стирается из моей недолговременной памяти. Я не способен удерживать воспоминания. Мне казалось, что-то происходило внутри меня, заставляло меня меняться, становиться другим, даже, возможно, чувствовать… Но что бы это ни было, оно ушло безвозвратно. Все, что мне хотелось, это есть. То слабо, то чуть посильнее. И когда становилось совсем сильно, мне приносили пищу. Кто-неважно. Главное, это на время смягчало вечную пустоту где-то внутри. Чужая радость и чужая боль вновь стали лишь мимолетными воспоминаниями погибших, ставших моей пищей. Я больше не надеялся на то, что во мне что-то изменится.Иногда мне казалось, что ответ был где-то очень близко, и я почти добрался до него в том здании с раненым человеком и зомби, что решил его спасти, но мне помешали, я не успел. Вскоре и события битвы окончательно стерлись из моей памяти. Я стал чистым листом, и это никак не тревожило меня.—?Шерлок, дорогой, я так рад, что ты… в добром здравии,?— печально и тихо промолвил человек в инвалидном кресле, однажды совершенно внезапно нарушивший рутину моих совершенно одинаковых дней. Он был бледен и слаб, с темными кругами под глазами и почти прозрачной кожей.Я смотрел на него в исступлении. Я не был голоден, так как последняя порция, которую мне выдали, была особенно щедрой. Но бьющаяся жилка на его шее заставила меня напрячься.—?Как тебе здесь? Знаю, комната небольшая, и окно совсем маленькое. Пол города в руинах, сам помнишь, какая выдалась бойня… Многие из тех, кто выжил, нуждаются в жилье. И, к тому же, у нас теперь весомое пополнение,?— он слабо улыбнулся,?— грядут перемены к лучшему, и все это чувствуют,?— на мгновение сделав паузу, человек как-то странно посмотрел на меня, со смесью вины и жалости, но затем его взгляд стал твердым. —?Эти перемены коснутся всех, и тебя, в том числе, дорогой брат. Не волнуйся, тебе недолго осталось тут мучиться. Ничто теперь не помешает мне все время быть рядом. Я больше никогда не оставлю тебя…Его слова не имели для меня значения. Я не понимал их. Я видел шевеление губ и отражение эмоций, понять которые мне было не дано. Его ослабевшее тело было искалечено и сейчас медленно шло на поправку, но как бы мало ни было в нем сил, самое лакомое и необходимое осталось: живая кровь бурлила по сосудам, нагнеталась в камеры сердца и выталкивалась мощными толчками, разливаясь по всему телу, насыщая его такой желанной и необходимой мне энергией.—?Голод,?— прохрипел я единственно важное для меня слово и, не раздумывая, бросился на сидящее передо мной хрупкое тело. Я чувствовал жажду и грядущее удовлетворение, живо представляя, как сомну это жалкое создание и разорву зубами теплую мягкую плоть. Но мне помешали. Из-за двери выскочили двое людей и схватили меня, когда я уже почти начал воплощать задуманное. Меня нещадно избили и бросили в угол комнаты, направив прямо в голову дуло оружия. Забыв все остальное из прошлого, пистолет я вспомнил сразу же. Инстинкт самосохранения заставил меня покорно замереть на месте, не смея шелохнуться. Двое в черной форме смотрели на меня со смесью страха и злобы, а слабый человек в инвалидном кресле, оттолкнутый к стене, нервно поправлял взъерошенные волосы.—?Все в порядке,?— произнес он, рукой указывая своим людям отойти. —?Это нормальная реакция. Я думаю, на сегодня, достаточно разговоров.Когда они ушли, я долго смотрел на вновь захлопнутую дверь. Живой крови, бьющихся сердец не стало?— моего постоянного триггера, и тогда я смог хоть немного лучше мыслить. Слова в моей голове крайне вяло складывались в логические цепочки, а те?— в мысли. Этот человек не убил меня, хотя я хотел его смерти, и это было странно. И черты его лица… Что-то знакомое, словно призрак из прошлого. А еще он знает мое имя. Шерлок. Хм, забавно, оказывается я уже вновь успел позабыть его.***Я не понимаю, зачем он снова и снова приходит ко мне.Прошло время, довольно много времени с тех пор, как эта комната стала моим новым пристанищем. У меня мало развлечений и совсем нет дел. Иногда я размериваю шагами комнату от заката до рассвета, иногда стою у грязного окна с мутными стеклами, с бессмысленным выражением рассматривая потрескавшийся асфальт внизу и облупленную штукатурку на стене здания напротив. Время от времени я прижимаюсь телом к полу и с любопытством вдыхаю запахи, доносящиеся из тонкой щели из-под двери. Везде меня окружают люди: в этом здании, в соседнем, на улице. А я сижу запертый в этой комнате, словно дикий зверь в клетке. Но жаловаться особо не на что: все вполне справедливо.Единственным моим посетителем и источником информации становится этот странный человек, неизменно нарушающий мое уединение и однообразие дней.—?Смотри, это наши мама с папой, еще совсем молодые. Когда делали эту фотографию,?— человек как-то грустно улыбается одними уголками губ, проводя пальцем по запечатленным лицам,?— она была очень недовольна своим видом. Ее ужасно раздражало это платье с цветами, которое и вправду, на мой взгляд, совершенно безвкусно, но отца она убеждала в обратном, ведь это его подарок. Помню, когда ты впервые увидел это фото, тебе тогда было лет пять, ты сразу так и заявил. ?Фуу, мама, зачем ты улыбаешься на этом фото, хотя бесишься? Тебя же тошнит от этого платья!? Родители сидели вместе, поэтому, смутившись, мать тогда отругала тебя за бестактность, а ты очень обиделся. В детстве ты был ужасно обидчивым, Шерлок, до такой степени, что иногда закрывался в комнате по несколько дней и отказывался общаться,?— человек убирает фотографию и перелистывает страницу альбома, очевидно, готовясь рассказать о следующей.Я сижу совсем близко к нему, и он меня не боится. Прошло уже много подобных ?сеансов?, и двое парней с оружием научили меня не рыпаться и быть хорошим мальчиком. Время идет, и мужчина в кресле идет на поправку. Я чувствую это по ударам его окрепшего сердца и энергии, что большим и мощным потоком наполняет всю его сущность. Человек приносит мне вещи, разговаривает со мной, что-то постоянно показывает. Я не понимаю, зачем это, но, кажется, начинаю ждать его появления. В мой день вносится хоть какое-то подобие режима. Залипнуть на стену. Посидеть на кровати. Понюхать запахи у двери. Съесть принесенную подачку. Держать себя в руках, пока приходит этот человек и чего-то пытается добиться от меня. Не знаю, на что направлены его труды, но, возможно, они все же не совсем напрасны.Новые предметы, поначалу казавшиеся бессмысленными, со временем начинают вызывать у меня интерес. С каждым своим приходом человек неизменно приносит мне новую ?игрушку?. В моей комнате появились полки и коробки, наполненные всевозможным барахлом. Иногда я сижу и подолгу рассматриваю их, вглядываясь в детали. Какие-то из вещей даже, кажется, что-то пробуждают в жалких остатках памяти о моей когда-то давно закончившейся человеческой жизни. Человек показывает мне вещи и картинки, пытается добиться, чтобы я повторил за ним вслух. Получается из ряда вон плохо, но мужчина крайне спокоен и терпелив. Названия каких-то предметов я вспоминаю и без его подсказки: пробирка, пистолет, чай, игра, детектив… Некоторые из вещей поднимают что-то странное и давно позабытое в моих ощущениях.—?А это мы с тобой, едва заставил тебя встать рядом,?— мужчина показывает новое фото, и я честно пытаюсь быть внимательным, стараясь не отвлекаться на удары его так близко находящегося ко мне сердца,?— я закончил твой, как ты тогда выразился, крайне важный для науки эксперимент с азотной кислотой, не дав ему развернуться в опасные последствия, и ты был ужасно зол на меня. Даже со всей силы наступил на ногу, пытаясь так выразить негодование,?— человек проводит пальцем по губам, задумавшись,?— у нас с тобой всегда было столько общего, Шерлок, но мы вечно враждовали. Мое упущение… А вот на этой фотографии ты пират. Всегда мечтал им стать, умчаться в дальнее плавание подальше от правил и недопонимая.Я смотрю на фотографию и с любопытством всматриваюсь в улыбку маленького мальчика с черными кудряшками. Редкое фото, на котором он выглядит по-настоящему счастливым. Этот мальчик?— я в детстве, по словам этого человека, но детское лицо кажется таким незнакомым… Как и все прочие лица на фотографиях. Неужели это и правда мое прошлое, а этот человек?— мой родной брат? Как это возможно? Неужели, я настолько все забыл, что от прошлого меня совершенно ничего не осталось?..Мне бы хотелось помнить его. И себя. И людей на фотографиях. И понимать назначение предметов. Это ведь должно быть несложно, мне кажется, но так до невозможности недоступно для меня. Чертов вирус стер старого меня, оставил полу-животное с интеллектом имбецила.Спустя какое-то время кресло исчезает, и человек заходит в мою комнату с неизменной улыбкой, уже опираясь на трость. Майкрофт. Его зовут Майкрофт, и до чего же это дурацкое имя: едва выговоришь, но, если тянуть гласные и правда стараться, получается вполне сносно.***Сегодня за окном какие-то гуляния. Принюхавшись, я буквально пьянею от окутавшего меня со всех сторон запаха жизни. Я закрываю глаза и словно плыву по реке среди теплых, наполненных энергией тел. Они повсюду, радуются, смеются, плачут и без умолку болтают. Такие быстрые и стремительные в движениях тела и разума. Я прислоняюсь к стеклу лицом и смотрю, смотрю, на этот нескончаемый поток, горя только одним желанием: разбить стекло и плюхнуться вниз, к ним, к этому единому человеческому целому.На дороге внизу довольно часто появлялись люди. Некоторых из них я даже запомнил. Было любопытно наблюдать за ними, их мимикой и жестами. Иногда я даже пытался пародировать их от скуки. Но такого количества людей разом я еще не видел, и это вогнало меня в самый настоящий ступор. Неконтролируемое эмоциональное переполнение. Столько звуков, запахов, непрерывный поток жизни и гул перебивающих друг друга сердец.—?Сегодня знаменательное событие,?— мягко замечает Майкрофт, прислонившийся к стене около двери,?— долгожданное освобождение. Падение Стены, исчезновение ее необходимости. Да-да, -продолжает он, поймав мой недоуменный взгляд,?— с прятками и играми в кошки-мышки наконец покончено. Последние Скелеты были загнаны в угол и уничтожены, а значит, путь свободен.Я снова отворачиваюсь к окну, и судорожно вгоняю в замершие на веки легкие воздух. Но это не голод, нет, что-то другое заставляет меня жадно пожирать толпу внизу глазами. Я вижу людей, взрослых и совсем еще юных, мужчин и женщин. Часть из них выделяется на фоне остальных. Бледноватые, с нездоровой синевой лица, темные вены, ярко просвечивающие под почти прозрачной кожей… Но они живые. Это уже не зомби, они излечились от этого проклятья. И они среди всего этого потока жизни, их не боятся.Почему они там, эти бывшие зомби? Как им позволили находиться так близко к людям? Почему этих почти зверей выпустили из клеток и дали возможность стать наравне со всеми? Я смотрю и смотрю на бесконечный поток, не замечая, как незнакомые эмоции охватывают все мое существо, заставляя сотрясаться тело в неумолимой нервной дрожи. Я чувствую отчаяние и страх, непонимание и ярость, обиду, боль, и непомерную тоску.—?Сре-е-еди жи-и-ивыы-ы-х?— то ли мычу, то ли рычу я нечто нечленораздельное, пытаясь выдавить из себя все то, что меня переполняет. Я забит до краев, мое сознание пылает, и я не знаю, куда деть себя или то, что охватывает меня при виде чужого веселья.Выпустите меня отсюда!Майкрофт неслышно подходит ко мне и встает рядом. Его солдаты остаются за дверью, недозволительно далеко, но я даже не замечаю этого, начиная скрести ногтями по грязному подоконнику, снова и снова, обдирая кожу, пока мои пальцы не сжимаются в кулак.—?Я-я… Я! —?произношу я с жалобным подвыванием и бью кулаком по подоконнику. Один раз. Еще. Еще,?— внизу за окном мужчина с прожилками вен на бледных висках несет на руках маленькую живую девочку,?— Я-я-я-я-я! —?мой вопль переходит в хрип и голос срывается, так и не достигнув ушей тех, кому уже не дано понять меня. Мне так хочется, чтобы меня увидели, и чтобы в глазах, направленных на меня, не было страха. Присоединиться к этому шумному потоку и выдохнуть с облегчением годами застоявшийся в легких воздух.Люди и бывшие мертвецы, ожившие и ставшие с ними наравне, проходили мимо окон нестройными рядами. Я не хочу быть одним единственным зомби, так и не сумевшим стать живым.—?С тобой всегда было непросто. Но это не означает, что это плохо. Ты особенный Шерлок, не такой, как эта серая масса,?— словно отвечая на мои мысли задумчиво произнес Майкрофт. —?Большинство людей?— посредственности, проживающие составленный под копирку сценарий. Живут маленькими ценностями, не задумываются о будущем, умирают, не постигая истин. Ты всегда к ним тянулся, осознавая свою отчужденность. Пытался добиться признания и внимания тех, кому никогда в жизни не достичь твоих вершин. Для большинства из мертвецов было достаточно слова, действия, фотографии, чтобы вернуться к нам. К тебе же нужен другой подход, и мы найдем правильный выход.—?Ж-ж-живые. Жи-и-ить,?— лишь смог я выдавить на его слова, большая часть смысла которых для меня осталась недоступной. Я смотрел и смотрел на лица людей и, потянувшись к ним, положил холодную синюшную ладонь на грязное стекло, и тогда Майкрофт внезапно на мгновение потерял контроль над лицом, и оно скорчилось, словно от боли. Пальцы Майкрофта, поддавшись слабости хозяина, легли поверх моих, и я оцепенел. Они были такие теплые, такие… необходимые. В его тонких артериях отбивал чуть ускоренный пульс, так контрастируя с пустотой, которой так и веяло от всего моего существа.Я выдернул пальцы и отскочил далеко в сторону, прижавшись спиной к углу. Инстинкт, потребовавший крови, едва не заставил меня сделать непоправимое. Я испугался, что убью этого человека.Майкрофт все так же стоял у окна и смотрел на меня, но вместо него я почему-то увидел маленького рыжего мальчика, все лицо которого было усыпано веснушками. В руках мальчик держал книгу, а на лице играла бесконечно теплая, полная нежности улыбка.—?Почитай мне перед сном,?— внезапно услышал я в голове свой собственный голос, только тоненький, неуверенный, детский.—?Приключения Тома Сойера, неплохой выбор, но, думаю, скоро перейдем на что-то посерьезнее. —?Ответило мне ожившее воспоминание в виде юного Майкрофта, и он подошел ко мне. В это мгновение я оказался словно в совсем другом месте. Я был в маленькой комнате, полной книг и коробок. На столе стоял не доклеенный самодельный корабль и несколько пробирок для грядущих экспериментов. Я лежал на кровати под стеганым одеялом, а в ногах у меня висела черная пиратская шляпа,?— ну и так, где мы остановились? —?продолжил Майкрофт, присаживаясь на край кровати и начиная неторопливо листать страницы….Воспоминание, выдернутое из памяти, оборвалось так же внезапно, как началось, но оно выбило меня из колеи. Я ощутил подлинные эмоции и переживания, совсем такие же, как словно съел бы свой собственный мозг. Это было внезапно и неожиданно, и на фоне и так разворошенных эмоций, привело меня в еще больший ступор.—?Шерлок? —?вывел меня из оцепенения обеспокоенный голос Майкрофта, и наваждение растаяло. Я встряхнул головой и зло уставился на него.Брат смотрел на меня с незнакомым выражением на лице. Даже со своими возможностями анализа я внезапно осознал, что то спокойствие, с которым он неизменно приходил в эту комнату, было лишь маской, нацеленной на то, чтобы укрыть от меня истинные эмоции, не потревожить ими, дать сосредоточиться на другом. В лице Майкрофта я неожиданно увидел столько всего, что это заставило меня почувствовать даже некоторую неловкость: как могут такие эмоции быть направлены на столь бесполезное, никчемное и опасное создание, как я? Где же ненависть и страх, презрение и отвращение, что я так привык видеть на лицах его людей?За дверью уставший стоять без дела солдат случайно задел стенку оружием, и удар заставил Майкрофта вздрогнуть. Прекрасная гамма теплых чувств, нацеленных только на меня одного, потухла, уступая место одной лишь тревоге. И это ввело меня в бессильное раздражение. Брат сделал движение в мою сторону, но я лишь плотнее вжался в угол комнаты.—?У-у-у-ходи,?— прорычал я тихо,?— у-у-уходи!Майкрофт не стал перечить, он лишь слегка кивнул, словно осознав мое состояние и вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дней. А мне, кажется впервые за много лет, захотелось уметь плакать.***В моей жизни наступила черная полоса. Хотя, учитывая обстоятельства, скорее, она просто стала темнее. Все валилось из рук, получалось из ряда вон плохо. Я перестал справляться с ожившими эмоциями и превратился в комок раздражения, отчаяния и ярости. Мне хотелось крушить и ломать, разбивать и сминать. Подобие порядка в моей комнате превратилось в хаос. Полки были сломаны, приносимые Майкрофтом вещи разбросаны и втоптаны в грязный пол. Словно заранее предупредив мое действие, людьми Майкрофта было плотно заколочено окно. Последняя мало-мальская возможность сбежать из этого ада была упущена.Брат неизменно продолжал свои визиты, но это не приносило результата. Я перестал его слушать, не отзывался на попытки контакта. Выбивал альбомы с фотографиями из его рук, картинно выбрасывал приносимые им вещи. Маска спокойствия больше не посещала его лица, и мне выдалась возможность увидеть весь спектр его отрицательных эмоций. Но все мои действия все равно не стерли странное выражение, которое несмотря на злость не уходила из его глаз.Брось попытки, Майкрофт, это бесполезно. Ни вещи, ни слова мне не помогут. Даже ты, человек из моего прошлого, тоже. Что еще может воскресить жизнь во мне? Не иначе как чудо, в которое ни ты, ни я на самом деле не верим.Но брат продолжал упорствовать, и чем больше попыток он совершал, тем больший ужас безысходности, прикрытый агрессией, поглощал мою жалкую сущность.Я сидел в углу комнаты, угрюмо прижав к себе колени, а Майкрофт стоял по ее центру, задумчиво вертя в пальцах кубик Рубика.—?Я думал, моего присутствия и участия хватит для того, чтобы вновь запустить твое сердце,?— наконец нарушил он молчание впервые за несколько часов последней встречи,?— Лестрейду это, как ни странно, помогло. Что ж,?— приподняв брови, он несколькими выверенными движениями поставил грани фигуры в нужные позиции и положил решенную головоломку на пол,?— попробуем привлечь сторонние силы. В борьбе все средства хороши. А пока подумай над выражением ?консультирующий детектив?, может, оно что-нибудь вызовет в твоей памяти. —?Слегка улыбнувшись мне ободрительно, он направился к выходу и вскоре солдаты заперли за ним дверь.Я слегка опешил от такой реакции. Это не было похоже на наше взаимодействие за последние дни. Слегка нахмурившись, я подошел и подобрал кубик с пола. Мне захотелось повторить действия брата и самому собрать головоломку.Консультирующий детектив… Я мусолю эту фразу на языке энное число времени и что-то, действительно, она во мне вызывает, но точно охарактеризовать я это не могу. О, как же бесит, что у меня нет доступа к собственной памяти! Или мои Чертоги схлопнулись до состояния маленькой запыленной коробки с парочкой никчемных бумажных папок. Увы, Майкрофт, и эта кодовая фраза не сработала, как и сотни проверенных до. Изобразив обреченный вздох, скопировав это движение с Майкрофта, я с раздражением выбрасываю кубик Рубика. Грани так и остались перемешанными.Покружив некоторое время по превращенной в свинарник в комнате, я задерживаю взгляд на фотографии со страницы газеты, валяющейся поверх всего остального. Этот человек в смешной и нелепой шапке и с двумя козырьками, яростно смотрящий в сторону объектива?— я. Майкрофт принес мне эти газеты дня три назад, рассказывая, что они посвящены мне, даже любопытно. Усевшись на диван, я случайно зависаю на фото на пару часов, даже не замечая, как начинает темнеть. Спустя энное количество времени я наконец вновь возвращаюсь в реальность. Перевернув газету на последнюю страницу, я вижу то, что заставляет всколыхнуться все мое несчастное ограниченное во всех смыслах существо. Это снова фотография, и на ней я. Я смотрю в объектив холодным и уверенным взглядом, даже, с нескольким высокомерием. Губы сложены в ироническую усмешку, а рядом со мной… А рядом со мной стоит человек, он намного ниже меня и ничем особо не выделяется. Кроме стрижки и того, как он держит спину, бывший военный, это очевидно. О нет, это не просто человек, он, несомненно, очень важен. Именно для меня очень-очень важен, но я забыл его!Не дав мысли толком оформиться, внезапно резко открывается входная дверь, что заставляет меня почти подпрыгнуть от неожиданности. Я смотрю на входящего и застываю в неподвижную статую, не смея шелохнуться. Это он, человек с фотографии. Целый, невредимый, и живой! И он так смотрит на меня…—?Привет, дружище,?— мягко говорит мужчина таким до боли знакомым голосом и, совершенно не опасаясь меня, садится рядом! —?Прости, что не приходил раньше, я не мог, хотя очень хотел. Тогда, во время битвы, люди Майкрофта изрядно изрешетили меня, чуть во второй раз не отправив на тот свет. Вот, пришлось проваляться в местном госпитале,?— он улыбнулся и положил мне руку на спину.Я совершенно ошарашен и выбит из толку. Я не могу точно идентифицировать мое состояние. Эмоции, а это точно они, я теперь знаю, переполняют меня до краев и, кажется, вот-вот окончательно затопят меня. Я обращаю сначала осторожный взгляд на лицо человека, а затем в открытую бестактно пялюсь на него. Вижу знакомые усталые глаза со спокойным и мягким взглядом. Россыпь сдержанных морщинок, тронутые сединой волосы. Его теплая рука доверительно лежит на моей спине, совершенно обезоруживая. Я словно нахожусь в каком-то совершенно другом месте. Неверие, страх, надежда и… Неподдельная радость. Этот человек. Этот невероятный, совершенно необычный и незаурядный человек. Я вспомнил его, как он не хотел отдавать мне Лестрейда, как нагло вторгся в мой дом, как начал меняться чуть ли не первым из нас. Как потащил меня в гущу битвы. Мы уже встречались с ним. Тот самый странный зомби, который поселил во мне желание стать человеком и веру в то, что это возможно.Это так неожиданно, что мы снова встретились, что он сидит здесь со мной. Словно какой-то сон. Я с трудом заставляю себя принять, что происходящее реально.Я всматриваюсь в знакомые черты лица человека и внезапно понимаю, что мы с ним виделись еще задолго до чертового зомби-апокалипсиса. Плотный, покрытый пылью барьер, выстроенный в моей голове вирусом, натужно скрипит, нехотя продавливается и, наконец, под наплывом небывалых в своей силе эмоций безжалостно сминается, открывая меня, давая мне возможность наконец вспомнить. Вот почему для Джона так важно было слово ?дружба?. Вот кем мы с ним были долгие годы до конца света. Верный друг, единственный, кто принял меня из всего бесконечного водоворота людской массы. В прошлом мы были друзьями, и он был самым важным для меня человеком.Я смог узнать его только живым. Живым, настоящим, таким, каким я всегда его помнил и таким, в котором я всегда нуждался. Я не смог принять факта, что самый близкий мне человек может быть ходячим мертвецом.—?Джон,?— неверяще шепчу я одними губами и внезапно обнимаю его. Он не дергается и не вырывается. Он не боится меня, сжавшего его в отчаянной надежде. Я прижимаюсь лицом к его шее и чувствую такой ровный, такой ясный пульс его живого сердца.—?Я скучал по тебе,?— тихо отвечает Джон и крепко и успокаивающе прижимает меня к себе.Я вдыхаю его запах, и вижу все. Этого момента я ждал так давно, и не нужно кодовых слов и вещей. Только один единственный по-настоящему важный человек. Лавина воспоминаний окончательно сминает мою жалкую настоящую личность, давая возможность прошлому взять свое. Я?— консультирующий детектив, я придумал эту профессию. А это Джон, врач и бывший военный. Мой преданный помощник. Мой лучший друг, единственный, кто смог сломать этот ужасный барьер отчужденности. Помог избавиться от вечного одиночества. Понял и принял меня таким, какой я есть.Я вижу сотни моментов своей жизни. Моя личность восстанавливает меня по кусочкам. На это не нужны дни и недели. Воспоминания сами встраиваются в нужный порядок, словно они уже очень давно ждали такой возможности.В дверном проеме я вижу обеспокоенное лицо Майкрофта и его встревоженный взгляд, наполненный робкой надеждой. Но это не имеет значения. Джон обнимает меня, и его тепло наконец растапливает лед в моей груди.Сердце делает свой первый нерешительный удар. И я задыхаюсь от счастья.