Глава 10. (1/1)
Глава самая ангстовая из текста, но, к сожалению, без нее нельзя для дальнейшего понимания... Но тем кто не любит ангст лучше не читать.Эпиграф к главе написан eingluyck1!***Хохочет в замке золотом неистовый король,Безумие в его глазах, он всюду сеет боль…И даже брата своего не пожалел король:?Не будешь убивать? Ну что ж, отведать ты изволь –Как сперма хлюпает и как кричит дитя, что тыУбить не хочешь для меня, мой гений чистоты…Он будет долго ?доходить?, и долго будет жив,Освобожденье дашь лишь ты, рукой своей убив!?Читатель, что б ты выбрал сам, ответь как на суде:Взирать на муки иль отдать себя такой судьбе?!*** Материк Камия. Страна Хёльд. Королевский замок Геррионов.- Ольгерда ко мне! – Харальд сидел, небрежно развалясь на троне.Ольгерд вошел, холодный и безразличный.- А приветствовать своего короля ты не намерен?- Приветствую вас, мой король...Его ровный, без всякого выражения голос раздражал Харальда, но он знал, что с этим делать...- Идем...По ступенькам лестницы Харальд спускался все ниже и ниже, в подвалы, о существовании которых Ольгерд даже и не знал...- Проходи... – Харальд, открыв дверь, пропустил Ольгерда вперед и, щелкнув пальцами, зажег магический светильник на стене...Ольгерд огляделся: у дальней стены каменного мешка сбились в кучу четыре детские фигурки, старшему из которых было лет десять, и он прикрывал собою малышей...- Это дети изменника – герцога Рэнфа. С родителями я разберусь сам, тебе останется только покончить с его детьми...- Нет! Я никогда не подниму руку на детей!- Никогда? – Харальд улыбнулся гаденькой змеиной улыбкой.- Никогда...- Никогда не говори ?никогда?! У меня хватит сил сломать тебя...- Ломай, - Ольгерд безразлично отвернулся, - мне все равно...- Ну, что ж, тогда попробуем прямым приказом, - и хохотнул, предвкушая развлечение, затем выволок из угла первого попавшегося ребенка лет восьми и бросил его к ногам Ольгерда. – Убей его! Я приказываю!- Нет!И сразу боль пронзила тело. Ольгерд силился вдохнуть, но даже это не удавалось, и он задыхался, а внутренности выжигало пламя. Он рванул горловину рубахи - пуговицы посыпались на пол. Мгновенно обострились все органы чувств: стук пуговиц, раскатывающихся по каменному полу, слух уловил грохотом лавины, болью шума вбивавшимся прямо в мозг; застоявшаяся вонь камеры ударила по обонянию, проникая глубоко в лёгкие, и чуть не вывернула наружу кишки в рвотном позыве - хорошо, что он и так еле дышал; шёлк одежд, казалось, клеймил кожу раскалённым железом.- Ну?- Нет!- Ну, что ж, королевская кровь священна, тебя не тронут... но... Ты понимаешь, что эти дети мною уже обречены на смерть? Их палачом я выбрал тебя, и они умрут только от твоей руки, больше ни от чьей! Стража! – Харальд в предвкушении сузил глаза. - В кандалы его! – и кивнул на цепи, свисающие со стены.Когда до Ольгерда дотронулись чужие руки, боль стала такой невыносимой, что он потерял сознание... Очнулся уже прикованным к стене и еле откашлялся от вылитой на него воды, которая, словно кипяток, прошлась по телу...- Смотри, что я всеми силами пытался избежать! Я не хотел насилия! Ты сам вынудил меня! Ты виноват во всем!В камере четверо гвардейцев стаскивали одежду с извивающегося маленького тела.- Отпусти детей, Харальд! Что они могли сделать тебе?! Что? Герцог Рэнф всегда преданно служил нашему отцу! За что?!!- За то, что я не отец! – вызверился Харальд. – Я только отделался от него! И я не его копия, как ты! Я сам по себе! Я - король!- Ты - безумец!- Короли не могут быть безумны, - расхохотался Харальд, проводя рукой в перчатке по щеке Ольгерда.Боль вспыхнула, вгрызаясь в тело, со щеки словно сдирали кожу. Ольгерд застонал...- Ты будешь повиноваться?- Нет...- Ну, что ж... не вини потом меня... Начинайте, мальчики!Ольгерд с ужасом смотрел, как гвардейцы ослабляли шнуровку на брюках... Четверо - и маленький съежившийся комок у их ног...- Что ты собираешься делать?! – у него хватило силы на крик.- Сначала они будут его насиловать, а потом, когда утомятся, я позову палача, и он продолжит... Но! Я не дам ему умереть! Магически я буду поддерживать жизнь в этом теле... Убить его сможешь только ты! И это будет повторяться до тех пор, пока ты не покоришься... С этим ребенком, и с остальными, и со всеми, на кого я укажу!!! И так будет для тебя вечно! Ты будешь покоряться мне, не имея ни своих мыслей, ни своих желаний! Только мои приказы! Смирись!По телу Ольгерда прошла судорога отвращения... Король смотрел на него с презрением.- Кого ты жалеешь? Мусор? Они предатели!- Они дети!- Что ж, если жалеешь – убей быстро... Молчишь? Гвардейцы!- Я покоряюсь...- Умница, - король радостно улыбнулся, - снимите его со стены.Со словом ?покоряюсь? боль оставила тело Ольгерда, и он шагнул вперед, уже приходя в себя.- Дайте ему кинжал!Как только оружие оказалось у него в руке, Ольгерд бросился на брата, но, не сделав и двух шагов, рухнул на пол, корчась от боли, сводящей всё тело судорогами, рвущей сухожилия, выламывающей кости… и потерял сознание от первого же удара ногой под рёбра.Очнулся он опять от воды и нечеловеческого воя, бившего в уши... Запах крови сказал обо всем.- Остановись! Я сделаю, как ты хочешь! Прекрати! – хрипел он, пытаясь встать на колени.- Смотри на это!И Харальд за волосы вздернул голову Ольгерда вверх.– Это ты виноват! Ты!Ольгерд смотрел на растерзанное детское тело, и слезы сами лились из глаз...- Дай мне кинжал, я все сделаю сам...- Нет... кинжала ты не достоин... Теперь тебе придется удавить его голыми руками...Тело Ольгерда сводили судороги, и, так и не сумев встать, он пополз к воющему ребенку... Задушить... Это не мгновенная смерть, он будет биться в агонии еще долго, тем более что руки у Ольгерда дрожали от боли.На охоте отец показывал ему, как сворачивать голову добыче, чтобы она не мучилась...Ольгерд подполз к ребенку и, обхватив его голову ладонями, резко крутанул её в сторону... Вой стих...Тишина сразу ударила по ушам сильнее воя... Он убил... Убил своими руками... Ребенка... Так же, как убили его жену и нерожденное дитя... И это был его выбор... Чем он лучше брата? Чем? Горло сдавил спазм, и не в силах вздохнуть, он упал на детское бездыханное тело. Упал, в ужасе видя перед собой мертвые распахнутые глаза и раскрытый в немом крике рот...Хорошо бы умереть... Это было последней мыслью угасающего сознания.В себя его привели пощёчины: король, держа его за волосы, хлестал по лицу.- Я сказал - удавить! Не свернуть шею! Нет! У-да-вить!Разбитое в кровь лицо... снова боль, и только голова безвольно моталась под ударами.Устав, король оттолкнул от себя брата и, за шкирку притащив к нему пятилетнего малыша, бросил его на руки Ольгерда.- Если и сейчас ты не повинуешься мне, я сегодня не дам тебе убить их! И ты будешь смотреть на все, что с ними сделают!- Я повинуюсь...Ольгерд пытался сжать тоненькое горло с такой силой, чтобы сразу сломать позвонки, но его собственная слабость не давала это сделать, и маленькое тело билось под его руками, а в угасающих глазах плескался ужас...Он убил их всех... И с изумлением услышал от старшего из детей на свое ?прости? его ?спасибо?.Слезы лились, не переставая, но он стискивал руки на детском горле и только молил Луану даровать смерть и ему...Когда все было кончено, гвардейцы и король ушли, оставив его одного в камере с телами тех, кого он убил...Два долгих дня и две ночи тянулись, словно два года...Когда его вывели из камеры, оказалось, что он не может говорить: ни слова не срывалось с губ, сведенное судорогой горло намертво запечатало их все внутри, и сколько не бились над ним целители, голос так и не вернулся...А король не щадил его... В народе Ольгерда называли теперь Пепел: он руководил карательными отрядами, оставляя за собой выжженную землю... и смотрел на мир холодными светло-серыми глазами... серыми... словно пепел... остывший, холодный пепел...Его боялись больше Харальда, который только разводил руками и жаловался послам, что не в силах утихомирить брата...Зато теперь никому из знати и в голову не могло прийти устраивать заговоры в пользу Ольгерда...